Новая книга Сати Спиваковой называется «Нескучная классика. Еще не всё». Тут надо пояснить игру слов: первая книга, которую Сати написала в 2002 году, была многообещающе озаглавлена «Не всё».
– Теперь меня спрашивают: «А когда же вы «Всё» напишете? Когда будет «Всё»?» – смеется Сати сквозь зум.
Это первый зум в ее жизни, но держится она так, будто это тысячный эфир ее программы на телеканале «Культура». Сати догуливает отпуск в своем доме в Гримо и еле успела на разговор со мной после обеда с Мишей Друяном в отеле Cheval Blanc в cоседнем Сен -Тропе (не знаю ни одного человека, который, пообедав с Мишей даже и в Москве, куда-нибудь пришел вовремя – ну то есть до Сати не знала, а теперь знаю). В кадр то и дело попадает муж, маэстро Владимир Теодорович Спиваков, неожиданно ставший ньюсмейкером этого неспокойного лета благодаря открытому письму Александру Лукашенко. На народном артисте СССР плавательные шорты – я не могу не заметить (и не отметить тут), что безупречный торс профессионального боксера-скрипача за время карантина ни капельки не изменился.
– Я вообще хотела написать «Не всё» с хештегом, – продолжает тем временем Сати. – Но моя редактор Елена Шубина, она такая женщина консервативная, хотя в общем -то хулиганка, сказала: «Ты знаешь, феномен хештегов пройдет, а книжка останется».
Эта книга – сборник лучших ее интервью, в основном для программы «Нескучная классика», которой в марте исполнилось десять лет. К каждой беседе Спивакова написала отдельное предисловие – с героями ее часто связывает долгая история отношений. А еще есть вступление и послесловие, неожиданно острые для издания об академических музыкантах, оперных певцах, серьезных кинорежиссерах – всех классиков, чьими современниками мы имеем честь быть. Ну так Сати тоже в известной степени хулиганка.
В 2000 году на фестивале во французском городе Кольмар, которым художественно руководит ее супруг, Сати давала телеинтервью. И режиссер неожиданно сказал: «А давайте я не буду брать вас в общую передачу. Сделаем с вами цикл бесед для «Культуры». Сняли девять выпусков: Кисин, Ростропович, Менухин... После чего в жизни Спиваковой возник Константин Львович Эрнст с предложением вести программу «Сати» на «Первом». Спивакова делала ее вплоть до 2004 года. Потом был «Камертон» на «Культуре» – получасовые, один на один, разговоры с музыкантами. Сати, дочь музыкантов и жена музыканта, знала этот мир от первой до последней ноты, но в жанре «встреча с интересным человеком» ей было тесно. И она придумала «Нескучную классику» – мини-ток-шоу, «введение во вкус», деликатный ликбез для тех, кто не очень хорошо знает музыку, отличную от репертуара Федука с Лободой. В студии никогда нет статистов, слушающих Баха за гонорар, – только лучшие студенты Гнесинки и консерватории. А также люди, которым правда интересно знать, что думают о жизни Диана Вишнёва или Соломон Волков.
В первую программу к ней пришла сразу Майя Михайловна Плисецкая. «Конечно, Сатенька, я буду, – ответила она на приглашение. – Я ведь понимаю, что если начнешь с меня, у программы будет успех». Мудрая была женщина.
Интересно, что всю свою сознательную биографию Спивакова старалась не ассоциироваться с классической музыкой. Сначала из -за папы, большого скрипача, основателя первого Камерного ансамбля в Армянской ССР, профессора Ереванской консерватории. Потом – из-за мужа.
– Я вообще мало чего о себе читаю, но несколько лет назад мне попалась на глаза статья этой зубоскалки Татьяны Москвиной, – говорит Сати. – Она до сих пор висит в интернете, называется «Баба в телевизоре». И там написано, что вот у нас новый тренд: жены ведут программы, а им бы на кухне сидеть. Сначала автор прошлась по Даше Златопольской (ведущей программы «Белая студия» на том же канале «Культура». – Прим. «Татлера»), а потом и по мне, совершенно меня не зная. «Понятное дело, что раз муж – Спиваков, то жене сам Бог велел». А ведь на самом деле я всегда боялась стереотипа быть «просто женой». Было желание доказать собственную состоятельность. И я изо всех сил старалась, чтобы ни у кого не возникало ощущения, что я это делаю только потому, что есть Володя. Тем более что он не имел к этому отношения и за меня не просил никогда. Другое дело, что сейчас, уже закончив книгу, заново пережив эти встречи, я поняла, какое же счастье, что в моей жизни есть музыка. Потому что это океан, в который можно погружаться без конца: сегодня такую рыбу видел, завтра – такой коралл. И вроде знаешь все законы жанра, а все равно постоянно открываешь что -то новое.
На страницах ее книги Татьяна Черниговская размышляет о связи языка, мышления и музыки. Алла Демидова читает Ахматову и вспоминает о встречах со Львом Гумилевым. Теодор Курентзис рассказывает о всех своих злоключениях на пути к успеху. Это медленное вдумчивое чтение – не для пляжей Сен -Тропе (для них есть «Татлер»), а для тихих вечеров на дачных верандах, для отпуска, который не прерывают зум и телеграм, для времени, намеренно и добровольно украденного у светской жизни и «Нетфликса». Модный сейчас joy of missing out, облеченный в слова.
За десять лет в ее программе побывали все. Ну почти – не было Геннадия Николаевича Рождественского, Царство ему небесное, потому что он был женат на пианистке Виктории Постниковой, первой жене Владимира Спивакова. Не пришел Михаил Плетнёв, и виной тому снова «дела давно минувших дней». Когда-то давно, в 1999 году, Плетнёв позвал Спивакова руководить своим Российским национальным оркестром: сам якобы хочет уехать на Байкал, писать музыку и играть на рояле для вековых сибирских кедров. Спиваков согласился, а потом оказалось, что это была хитро спланированная комбинация и Владимир Теодорович стал ее заложником (с другой стороны, если бы не тот опыт, у него не было бы теперь своего Национального филармонического оркестра России).
Наконец, до смерти обиделся на первую книгу Спиваковой великий Юрий Хатуевич Темирканов, с которым у Владимира Теодоровича и Сати всегда были чудесные отношения. Но она в тот момент была так возмущена поведением некой дамы, его агента (как потом оказалось, не только агента), что выплеснула на страницы все, что думала. Темирканов не простил.
К каждой своей программе Спивакова начинает готовиться вместе с редактором. Тезисный план, примерный список вопросов. Но пока она не напишет в своем черном «молескине» «Здравствуйте, я Сати, у меня в студии такой-то», не распределит музыкальные фрагменты, не испещрит поля «записками сумасшедшей», интересными фактами о том или ином произведении, программа в эфир не выйдет. Все подводки к музыкальным блокам она тоже пишет сама – потому что «нет ничего хуже, чем читать в авторской программе чужие тексты».
Таких черных «молескинов» у этой элегантной красавицы, живущей между Шведским тупиком и XVI округом Парижа, гораздо больше, чем черных платьев. Хотя еще более безгранична ее память. Я помню нашу первую встречу в том самом Кольмаре в 2009-м. Сидя в ресторане Жан-Ива Шиллингера с двумя звездами «Мишлена», Сати доставала из своих закромов истории одну за другой, с мельчайшими подробностями, вплоть до названия духов, которыми пользовалась Елена Образцова, и казалось, что этот рог изобилия не иссякнет никогда. Доля просмотров ее программы в среднем выше, чем доля просмотров самого телеканала «Культура». Бывает, выпуск кажется Сати проходным, а редактор говорит: «У нас такие цифры, такие цифры!» У «Классики» бесконечно лояльная аудитория (моя мама смотрит каждый выпуск и тут же звонит моей тете, чтобы обсудить). Конечно же, Спиваковой пишут письма, настоящие, в конвертах с марками. Конечно же, иногда в этих письмах говорится: «Мне нравится ваша программа. Я такой-то такой -то. Дайте денег на холодильник». Но в большинстве своем это послания от интеллигентнейших людей, которые спорят с ведущей по поводу того, какая редакция оперы Шостаковича «Катерина Измайлова» интереснее. Впрочем, только за последний год, поездив по стране со своим спектаклем «Метафизика любви» об отношениях писателя Ивана Сергеевича Тургенева и оперной примадонны Полины Виардо (в Москве его можно увидеть на Малой сцене Театра наций), Спивакова поняла, до какой степени популярна ее программа.
– Приезжаешь в Мурманск или в Кострому, и вдруг к тебе бегут люди. И бегут они к тебе не как к жене Спивакова и не как к актрисе Спиваковой. Они говорят: «Спасибо вам за «Нескучную классику».
Не то «Культура». На канале предпочли не заметить юбилей своей программы, хотя Сати много лет вела, между прочим, на канале Новый год. Ни цветов, ни эсэмэс она не получила. И это, конечно, не может не ранить. Все эти годы, пишет Сати в том самом предисловии к книге, передача выходит вопреки, и в том, что она до сих пор жива, заслуга ее продюсера подруги Спиваковой Марго Кржижевской. У программы очень неудобная студия, декорации за десять лет ни разу не обновляли. Пластик заклеен скотчем, на канделябрах не осталось ни одной хрустальной подвески. Плазма, на которой в студии показывают музыкальные фрагменты, такая старая, что из аппаратной, с расстояния три метра, сигнал доходит с опозданием и получается рассинхрон. «Если бы в этой программе был кто-то заинтересован, ее бы можно было шикарно раскрутить, – говорит Сати. – Снимать в большой аудитории, в том же зале Чайковского, сделать более массовой, чтобы было больше публики, продавать на нее билеты».
Нетрудно догадаться, что среднестатистический зритель «Культуры» – это человек, который помнит Евгения Игоревича Кисина мальчиком. Разумеется, Спиваковой хочется переформатировать программу, чтобы привлечь молодежь. Но как это сделать, если восприятие искусства сейчас – и пандемия это только усилила – заменяется восприятием информации?
– Об этом феномене несколько лет назад писала Ирина Антонова (президент Пушкинского музея. – Прим. «Татлера»), недавно мне случайно попалась на глаза та ее статья, – рассказывает Сати. – Объясню, в чем дело. Например, тебе показывают картинку по зуму и говорят: «Вот это «Дама с горностаем» Леонардо да Винчи». И ты уже считаешь, что знаешь эту картину. Но пока ты рядом с ней не постоял, пока наедине не пообщался с этой «Дамой», ты не получил впечатлений. То же самое происходит с музыкой. Профессионалы любят, чтобы их ничто не отвлекало, любят закрыться, налить себе дорогой коньяк и слушать очень качественную запись на дорогом устройстве, но для этого нужен определенный ритм жизни, в который молодого человека не впихнуть. Его надо как-то пригнать на концерт, чтобы сократить дистанцию с музыкой, чтобы звуковая волна действовала на него непосредственно, а не через экран. Я все время думаю о том, чем мотивировать, монетизировать, заманить. Каким калачом? Викторины? Призы? Бесплатные билеты? Голые мужики со скрипками? Когда-то Спиваков во время бисов начал играть не классику, а более-менее популярную музыку (за что его часто упрекали в популизме), это привело в концертные залы огромное количество людей другого поколения. Я не знаю, что делать. Пытается, к примеру, Теодор Курентзис искать новые подходы. Придумывает, что служит мессу, дает полночные концерты. И благодаря информации, что вот есть дирижер, который выходит на сцену в лосинах и похож на Носферату, публика бежит получать те самые впечатления. Я не знаю, как надо... Но вдруг у кого-то однажды получится?
Этим летом у Сати умерла мама. Аида Сергеевна тяжело болела много лет. Последние три года, когда она никого уже не узнавала, слились в сознании дочери в один бесконечный, медленный закат.
– Я поняла очень многое про время за этот карантин, потому что один день может длиться вечность, месяц может проскочить, как одна минута, жизнь летит, как «Сапсан». Я все время задаю себе вопросы про маму. Пытаюсь провести параллели между мною и ею. Например, когда мы приехали в Испанию в 1990 году – я очень ярко помню этот период, – сколько маме было лет? И вдруг я понимаю, что мама тогда была на два года моложе, чем я сейчас. А мне она казалась такой уже пожившей женщиной, не способной создать ничего нового. Понимаешь? И меня это дико пугает. Пугает эта «остаточность» существования. И я понимаю, что единственное лекарство от этого страха – работа. Потому что, пока ты в работе – не в семье, не в жизни горячо любимых мужа и детей, – ты не чувствуешь, что самое главное в общем-то уже позади.
На 7 ноября в Театре наций у нее намечена премьера спектакля «Моими глазами». Дмитрий Сердюк, режиссер «Метафизики любви», должен был поставить его к 9 мая, но по понятным причинам ничего не случилось. В основе сюжета – свидетельства известных писателей и совсем неизвестных людей о Великой Отечественной войне. Играют в спектакле самые разные артисты: от совсем юных до народной артистки Натальи Максимовны Теняковой. Все сидят на сцене, и у каждого есть свой монолог (театралы из числа читателей «Татлера» помнят подобный формат по прошлогоднему спектаклю «Иранская конференция» по пьесе Ивана Вырыпаева).
Скоро в «Гоголь-центр» вернется «Машина Мюллер» Кирилла Серебренникова («Я прям по ней соскучилась, я ее не доиграла, хотя сыграла шестьдесят раз», – комментирует Сати). А еще впереди новый сезон «Нескучной классики» – двенадцать программ. Одна из них посвящена великой музыке, рожденной во время пандемий (скажем, Чайковский написал свою Шестую симфонию, когда в Санкт-Петербурге свирепствовала холера). Надеемся, канделябры доживут до конца сезона.
Но пока еще есть несколько дней у моря. Дочери – их у Спиваковых четыре – разъехались по разным городам. Не надо ни готовить, ни заниматься домашним хозяйством. Можно просто загорать, молчать, слушать музыку. И думать о книге под названием «Всё». Когда она выйдет, вполне вероятно, разобидятся не только филармонические дирижеры. Но пока рано, у Сати Спиваковой еще много дел.
Вам может быть интересно:
История отношений Владимира и _Сати Спиваковых_
Сати Спивакова: интервью 2012 года из архива Tatler
Дочь Владимира и Сати Спиваковых Татьяна вышла замуж
Сати Спивакова вспоминает своего друга Аззедина Алайю
Фото: Фотограф: Алексей Колпаков. Стиль: Рената Харькова. Прическа: Света Шайда. Макияж: Екатерина Горелова/Peng. Маникюр: Елена Червякова. Ассистент фотографа: Александр Филимонов-Волков. Ассистенты стилиста: Хабиб Сулейманов, Валентина Сырова. Продюсер: Нина Лобыкина/LI-NE Agency. Благодарим лофт-апартаменты «Красная стрела» за помощь в организации съемки.