В гостях у Евгения Чичваркина и Татьяны Фокиной в Лондоне

В Лондоне плюс тридцать пять, а у Евгения Чичваркина с Татьяной Фокиной нет кондиционера, так что, общаясь сейчас со мной по зуму со своей кухни, они «немножко умирают». «Это было идиотское решение не устанавливать кондиционер: здесь нужно получать разрешение, это долго и дорого, – жалуется Евгений. – Мы подумали, что все равно проводим в Лондоне летом дня два, и вот теперь пожинаем плоды этого решения. Я просто ненавижу кондиционеры, их вид, запах, но мы поставим на следующий год». «Хотя во время локдауна была потрясающая погода, и это, мне кажется, спасло многих от сумасшествия, – добавляет Татьяна. – Если бы было как в Москве, депрессивный холод, – было бы гораздо сложнее. А здесь у меня к апрелю уже был загар, будто побывала на всех курортах».

В отличие от британской экономики, Чичваркин и Фокина (нет, они не женаты, вместе уже семь лет – познакомились, когда Татьяна пришла к Евгению на собеседование в его винный магазин Hedonism Wines в Мэйфэйре) не останавливались ни на месяц. «Сейчас мы уже можем об этом говорить?» – смеясь, спрашивает он ее. Татьяна дает добро. «Мы путешествовали в марте, – с чистым сердцем продолжает Чичваркин. – В Киеве были в последний день перед тем, как закрылась Украина, в Риге – в последний день перед тем, как закрылась Латвия. Мы были в Швеции, которая вообще не закрывалась, в апреле, в самый разгар ковида в Европе. Мы были в абсолютно закрытой Хорватии в мае. «Татлеру» можно сказать. Наша лодка первой вышла в эту навигацию из Дубровника. Никого не было – ни туристов, никого». Как же все это удалось, интересуется наивный корреспондент «Татлера». «Знаете, вывезти семью из пяти человек в Хорватию не так сложно, если ты смог ввезти в Россию 167 500 «Моторол», – смеется Евгений. «Руки помнят», – поддерживает Татьяна. Когда их заносило обратно в Лондон, Чичваркин и Фокина тоже не сидели у камина с подшивкой «Татлера». Татьяна, к примеру, ежедневно проходила по пятьдесят километров. «Само собой, я ни с кем не общалась, потому что никого на улицах не было, – сразу оговаривается она. – Никуда не заходила, потому что все было закрыто. Просто как заведенная ходила по Лондону. Мое знание этого города сильно улучшилось благодаря ковиду. Хотя я, в отличие от Евгения, довольно неплохо его знала: с тех пор, как переехала в 2009-м, жила в шести разных районах, принципиально разных. Но тут город очистился от людей, машин – наконец-то можно было поднять голову, на что-то смотреть, никто не отвлекал». Татьяна выбирала себе точку и строила маршрут «так, чтобы километров двадцать – двадцать пять туда и столько же обратно, от Челси до Гринвича». Побывала среди прочего на Хайгейтском кладбище, где похоронен Карл Маркс. «Отсутствие людей красит любой город, и этот тоже. Я видела столько приятных мелочей! Вроде бы проходила по этим улицам сто раз, а идешь в этот раз по другой стороне – и сразу замечаешь еще что-нибудь интересное. Мои друзья пытались повторить такое в Москве и сказали, что уже двадцать километров они идут по промзоне».

Другое отличие ковидного Лондона от ковидной Москвы в том, что к Татьяне за все время ее прогулок ни разу не подошел ни один полицейский. А если бы подошел, у нее был электронный пропуск. «Я стала волонтером, – рассказывает она. – Не смогла справиться с тем, что нужно отвечать на сто имейлов в день вместо двухсот – настолько уменьшилось количество работы в ресторане и магазине! И я сразу же начала работать волонтером». «Волонтером работала Татьяна, а заболел я, – говорит Евгений. – Я весь локдаун занимался боксом. И вот почувствовал симптомы. Сказал тренеру, что у меня, скорее всего, коронавирус. А он говорит – я переведу с английского, – что, так сказать, сексом занимался с этим коронавирусом. И при температуре 37,2˚ мы потели. Он тоже болел, кстати». «Так много спортом люди в Лондоне не занимались никогда в жизни, – добавляет Татьяна. – Делать просто было нечего, плюс это был один из немногих способов выйти на улицу. Все парки были переполнены бегающими, отжимающимися, боксирующими. Думаю, так это и останется, люди уже привыкли».

Вот и Евгений, выйдя со всем Лондоном на свободу, не вернулся в свой спортклуб KX. Продолжает заниматься йогой раз в неделю дома и боксом в сквере неподалеку, даже в жару («Женя просто пытается покончить с собой таким способом», – смеется Татьяна). Еще одно наследие локдауна – запасы макарон. «Мне не спалось в ночь на 26 января, – рассказывает Чичваркин. – И я всю ночь читал о коронавирусе. И все понял раньше других. Сказал всем, что это как в фильме «Меланхолия»: на нас летит огромная планета. На меня смотрели как на сумасшедшего. Я первый надел маску – от меня все начали шарахаться. Тогда же, в январе, я закупил продукты, которых, мне казалось, может уже не быть в феврале. Всякие приятные буржуазные итальянские вещи. Пятнадцать видов пасты (это наш вариант туалетной бумаги). Была даже паста с трюфелями». «Мы начинали обсуждать, что будет на ужин, часа в два дня, – смеется Татьяна. – Не разобрали ни одного шкафа, не выучили ни одного иностранного языка». «Ты прочитала полторы книги, я – ноль, – говорит Евгений. – Хотел пластинки по алфавиту расставить, но не расставил».

Зато для личностного развития их дочери Алисы (ей сейчас четыре с половиной) «это были самые полезные три месяца». «Во время карантина она продолжала заниматься балетом, гимнастикой, русским, – рассказывает Татьяна. – Может теперь написать короткое письмо без ошибок. Начала садиться на шпагат. Так что за время карантина мы укрепились в мысли, что домашнее обучение – вполне приемлемый вариант. Год назад мы посмотрели все эти прекрасные британские школы, от которых сходят с ума, в которые специально едут из России. А я, если честно, пришла в ужас. Маленькие, грязные, неприятные. Учителя – какие-то старые бабки, которые, я уверена, дико жалеют, что нельзя больше сечь всех этих маленьких девочек и мальчиков. Воздуха, пространства мало. А это очень важно, это действительно влияет, в особенности в детстве, на то, как человек мыслит. В общем, когда мои местные подружки-­мамы спрашивали, куда же Алисочка пойдет учиться, я говорила: «Такими темпами она будет на домашнем обучении, потому что я не понимаю, за что платить такие деньги». Все крутили у виска». В итоге Алиса все-таки пошла в сентябре в школу, в Falkner House. Там тоже «небольшие пространства», но за время самоизоляции, пусть даже с аттракционами в виде тайного перехода границы с Хорватией, ребенок «слегка одичал».

Свой дом они тоже выбирали исходя из кубатуры. «Мы хотели высокие потолки, много света, поэтому восемьдесят пять процентов британских домов сразу отбросили, – говорит Евгений. – Пересмотрели их три сотни. Агенты не понимали, что такое высокие потолки, пытались нас убедить, что два восемьдесят – это супер». Еще было важно, чтобы у дома была терраса (теперь Евгений выращивает там «уже все на свете, джунгли абсолютные»: «Шесть сортов одних помидоров. Сладкие, как мед»).

Поиски шли в Ноттинг-Хилле, Найтсбридже, Белгравии. Приехав посмотреть таунхаус в Челси, Татьяна не поняла, где оказалась. «А выйдя, очень долго ловила такси, думала: «Это засада. Как выбираться отсюда? Вообще где я?» В выходные это вообще мертвый район, ничего не происходит». «Но место – идеальное, – говорит Евгений. – Все магазины, ноготочки, клубы спортивные... Ноготочки, да. Огромное количество каких-то приятных ресторанов... Единственное – русская баня далеко. Приятные соседи». Чичваркин с Фокиной занимают верхнюю половину дома, а ниже живет «совершенно потрясающий американец-архитектор с женой, очень известный, который много строил в Лондоне, Дубае, Гонконге, сейчас делает большой проект для Сбербанка. «Мы периодически обмениваемся бутылками вина, – говорит Евгений. – Прекрасная пара».

«Как, кстати, чувствует себя после карантина Hedonism Wines?» – спрашиваю я. Он и до коронавируса скрашивал подданным короны жизнь, а во время локдауна, вероятно, вообще расцвел. «Магазин чувствует себя хорошо, лучше, чем ресторан (свой Hide он открыл на Пикадилли в 2018 году. – Прим. «Татлера»), – подтверждает Евгений. – Hedonism был закрыт семь недель, но доставка продолжала функционировать». «Люди пили в карантин как в последний раз», – добавляет Татьяна. «По типу продаж это было очень похоже на Рождество. А ресторан закрылся. К сожалению, пришлось очень большое количество людей перевести на государственную схему субсидирования. Но в то же время мы были, наверное, одними из первых в Лондоне, кто наладил доставку. Нам было очень легко это сделать: у магазина же есть минивэны, которые доставляют вино. В лучший день, День независимости США, 4 июля, было триста заказов». Чичваркин боролся за них столь же творчески, как когда-то заманивал покупателей в свою «Евросеть». Даже цены снова были просто... (по закону о запрете ненормативной лексики в произведениях искусства – а «Татлер» к ним, безусловно, относится – в России 2020-го полагается в таких случаях писать «сногсшибательные»). В какой-то момент, например, в меню ланча появилась половинка лобстера за уморительные для британской столицы десять фунтов. «Живых лобстеров нельзя долго держать: они худеют, – объясняет чудеса ценообразования Евгений. – Так что наш поставщик отдал их нам за копейки. Во Франции можно было купить отрезы рыбы, которые до этого уходили в пафосные рестораны, в какие-то отели, а сейчас появился выбор: и маленькие угри, и брюшко большого тунца». «Для доставки придумали прикольное название – Hide at Home, – рассказывает Татьяна. – Было много внимания прессы: все здесь пытались найти какую-то позитивную повестку. А тут вот она: мишленовский ресторан не закрылся, сохранил достаточно большое количество сотрудников. Люди, у которых отменились свадьбы, рассказывали, что в день, когда у них должно было быть торжество, заказывали Hide at Home. Посылали еду своим родственникам – пытались как-то отделить эти монотонные дни друг от друга. В инстаграме писали, что это хайлайт их недели – доставка из Hide at Home». «Еще мы кормили обедами медперсонал Госпиталя святого Варфоломея, – добавляет Евгений. – Никогда не думал, что такая волна благодарности может быть 148 октябрь 2020 | tatler.ru за в общем-то достаточно простую еду. Кармически это все очень-очень правильно».

Не простаивает и собственная кухня Чичваркина и Фокиной. Хозяин недавно освоил робату, японский гриль. «Маленький японский гриль размером с два кирпича, если уметь им правильно пользоваться, разогревается до какой-то дикой температуры. И не дает дыма – можно поставить посреди стола и быстро накормить десять–двенадцать человек. Еще я научился мариновать черемшу. Было несколько экспериментов по совсем большой рыбе. Оленя делали, голубей». Готовила даже Татьяна: пекла куличи. «Я очень не люблю готовить в Лондоне, потому что а) это занимает кучу времени, а мне его искренне жалко, и б) меня здесь абсолютно не вдохновляют походы в продуктовые магазины. Вот мы сейчас приехали из Биаррица – там я готовила каждый день. Во Франции весь этот процесс мне гораздо более приятен». Зато оформлением дома, который был куплен пять лет назад, Татьяна занималась лично и с большим удовольствием. Обладательница гардероба, тотально состоящего из вещей черного цвета, она делала так, чтобы дизайн не устарел. Евгению, чье чувство стиля описывает придуманный им же хештег #клошарделюкс, было доверено декорировать только гостевой туалет. «Гости, в особенности дети, выходят оттуда и плачут, – комментирует Татьяна. – Там очень много рекламы различной степени порнографичности. Но самое ужасное – это Toto, умный японский унитаз, который, когда открывается, издает звуки».

Эти и другие жемчужины обстановки обретали с помощью «хаотичного поиска, в основном в интернете». Искусства в доме почти нет: «Женя в период ухаживаний дарил мне очень много диких полотен, – смеется Татьяна. – Они, к сожалению, в интерьер не вписались. Я все жду, когда они вырастут в цене. Потому что только это их спасет». Холодного мрамора, хрустальных люстр, этого «дорого-богато» здесь тоже нет, зато много старого дерева. «Когда Женя выкладывает какие-то фотографии в инстаграме, все всегда пишут: «Ой, какой у вас пол!» В том смысле, что все облупилось», – говорит Татьяна. Заслуженный кухонный стол, за которым «всё всегда распивается», был найден в антикварной лавке на Кингз-роуд. «Он весь в пятнах от предыдущих владельцев, и мы прилично добавили всяких винных и жирных пятен. И он меня устраивает этой своей запятнанностью. Это всегда знак того, что люди хорошо провели время. Стулья – вы видите? – все разные, тоже все разодранные, но мы их заштопываем. Морщины – это хорошо. Все вещи живут своей жизнью, и это, мне кажется, очень правильно. Их нужно сохранять, беречь, ни в коем случае не выбрасывать и не менять на новые. У меня часто спрашивают: «А ты не боишься, что там какая-то энергетика предыдущих владельцев?» Люди просто не знают нашу энергетику, которая прожигает энергетику всех предыдущих владельцев», – заканчивает мысль Евгений.

Энергетическое самовыражение было осуществлено, помимо прочего, в декоре потолков: если присмотреться, лепнина – это гроздья винограда, «реверанс Жениному бизнесу, благодаря которому мы познакомились». Алебастровый виноград возлежит на журнальном столе, стеклянный – свисает в виде люстры с потолка. «Вы присмотритесь: видите, под потолком сидит дедушка Фрейд, – говорит Евгений. – Потому что Фрейд над нами надо всеми».

Библиотека, для которой Чичваркин скупает антикварные, первые издания, напоминает Татьяне о ее детской петербургской квартире. «Там нет ничего, кроме книг, – рассказывает она. – Вообще нет свободных поверхностей. Книги использовались чуть ли не в качестве мебели. Мне ни разу не пришлось идти в библиотеку, все можно было просто взять с полки. Этим, кстати, грешили мои подруги. Растащили половину и ничего не вернули. Родители до сих пор, когда я приезжаю домой, говорят: «Забери у Сафроновой Маяковского, шестой том». А здесь с книгами все хорошо». «Есть «Путешествие», которое еще не называлось «...из Петербурга в Москву», а просто «Путешествие», изданное Герценом здесь же, в Лондоне, – рассказывает Евгений. – Оно из библиотеки Березовского. Вот какая энергетика у этой книжки?» «Поскольку мы к нему очень хорошо относились и относимся, для нас – точно хорошая», – добавляет Татьяна.

Она выросла в Петербурге, «первую половину детства провела в однокомнатной квартире вчетвером совсем не в центре, а вторую половину – в очень красивой квартире на Васильевском острове, фактически на Стрелке, с нереальными потолками – два разных были экспириенса». Вторая квартира была в доме сотрудников СПбГУ: папа Татьяны Сергей Иванович – доктор биологических наук, ведущий научный сотрудник кафедры зоологии беспозвоночных биологического факультета. Сейчас Сергей Иванович живет в Италии и преподает в университете города Пизы. А мама Наталья Петровна на пенсии и «снимает за всех нас сливки петербургской жизни». «Присылает апдейты, что там открылось, что построили, как она ходит в «Англетер» или в Эрмитаж. Мы ей завидуем издалека»

«Дизайн гостевого туалета делал Женя. Гости, особенно дети, выходят оттуда и плачут».

Чичваркин родился на краю Москвы, «последнее здание было в городе». «Приличная трехкомнатная квартира, у меня своя комната была с детства. Книжек тоже было много. Помню, за первым слоем на полке стоял второй – книги, которые не должны были бросаться в глаза. Оттуда я утащил «Интердевочку», «Мастера и Маргариту».

У Чичваркиных любили принимать гостей, у Фокиных с этим было строго. «Мы с Женей смеемся, что я реализую какие-то свои детские мечты, – говорит Татьяна. – Потому что я фанатично приглашаю гостей. Проклинаю потом себя, потому что нужно их развлекать, готовить. Но при этом все равно получаю удовольствие. Это такой жуткий комплекс: мне всегда хотелось иметь дом, куда бы все могли просто позвонить и сказать: «А можно я заскочу?», «Ой, а можно мы придем вшестером?», «А можно с детьми?» А можно».

В их лондонском доме любимейшие гости – ресторатор Георгий Бухов-Вайнштейн, акционер сети Burger & Lobster. Банкир Григорий Гусельников, бывший акционер латвийского Norvik Bank, а ныне патрон культурной жизни русского и даже нерусского Лондона, с женой Юлией. Партнер Чичваркина еще по «Евросети», а теперь и по Hide Тимур Артемьев. «И еще огромное количество менее светских, но очень приятных местных русских». Приезжают «вечно голодные Женины старшие дети». Случаются и радостные новые знакомства. «Недавно Света Бондарчук с Сережей (мужем, композитором Сергеем Харченко. – Прим. «Татлера») приехали делать съемку – мы не расставались сорок восемь часов, – рассказывает Татьяна. – До этого Женя со Светой были лишь заочно знакомы, а казалось, что мы давно дружим. Мы были в запое эмоциональном и не эмоциональном друг от друга, от общения, от еды». «Выпили ящик шампанского, пошли в баню», – добавляет Евгений.

Сейчас за их спинами на кухне тоже стоят какие-то ящики. Стратегический запас на случай приезда вольноотпущенных московских гостей? Нет, посылка самим себе в Юрмалу. Там Евгений с Татьяной готовятся въехать в новый дом. «Это именно мой – мне очень важно это подчеркнуть, скорее для себя, – мой дом, – говорит Татьяна. – Первый и единственный, который я построила на свои деньги, позанимав у всех. Я влюбилась в Юрмалу, когда мы ездили к Грише Гусельникову с Юлей на дни рождения. Так она напомнила мне Ленинградскую область! А поскольку Женя, понятное дело, в Россию попасть не может, это было очень логичным местом, куда...» «Попасть, может быть, и может...» – комментирует Евгений. «...Куда будут приезжать друзья, родственники», – продолжает Татьяна. Стройка закончилась во время карантина, так что готовым свой дом Чичваркин с Фокиной еще не видели. Рассказывают, что он простой, деревянный, «в лесу, в соснах». Стоит в Асари, тишайшей части Юрмалы, до которой не долетает светская пыль концертного зала «Дзинтари». «Хотелось, чтобы в тусовку можно было всегда приехать, но чтобы она не происходила вокруг, – говорит Татьяна. – И мне очень нравится эта железная дорога рядом, нравится слышать электричку. Дурацкая эта фраза «все мы родом из детства» очень-очень правильная. Я сразу вспоминаю, как мы с бабушкой ходили на речку. Нужно было переходить железную дорогу. Я помню все эти звуки, запахи».

А в Лондоне Евгений и Татьяна готовятся открыть микрокафе Hideaway. У их ресторана уже было два поп-апа с тем же названием, «они всем полюбились», а тут подвернулось очень правильное место. «Тоже в Мэйфэйре, рядом с магазином, три минуты пешком, на Маунт-стрит, – рассказывает Евгений. – Наши соседи – бутики Celine и Balenciaga, отель The Connaught. В пятидесяти метрах – древнейший магазин ружей. Рядом – один из самых красивых и известных магазинов сигар: микроточка, которая продает сигар на десять миллионов фунтов в год. Джентльмены покупают ружье или сигару и садятся на улице за столик в ресторане, в George или в Scott’s. Крайне буржуазная всегда была улица. Как в 1720–1740-е годы туда въехали буржуи, так до сих пор оно и есть. До ковида вообще нельзя было ничего снять, в особенности именно под ресторан или кафе. Через два квартала от этого места покупка прав аренды под ресторан достигает двенадцати миллионов фунтов. Это только покупка прав».

Над дизайном Hideaway работает микроагентство Studio Caché Фокиной: в этом году она решила «наконец как-то оформить свои эстетические интересы». Формат нового заведения они с Евгением описывают как «забежал, взял с собой вкуснейший круассан и вкуснейший кофе или зашел с подружкой, с другом на ланч (устрицы, бокал шампанского) – и побежал дальше». Меню, как и во взрослом Hide, придумал большой художник Олли Дабу, который за время локдауна набил на доставке руку в приготовлении простых блюд. «Будет, к примеру, пиццетта с белым или черным трюфелем, – говорит Чичваркин. – Так, чтобы это не было бы целой пиццей, а что-то реально маленькое, но достаточно буржуазное». Ну так он еще пятнадцать лет назад говорил: «Ни... [ничего] себе, все – людям».

Вам может быть интересно:

Евгений Чичваркин — о своем ресторане Hide в Лондоне

Евгений Чичваркин — о том, как открыл винный магазин в Лондоне

Понравился этот материал?

Впервые он вышел в октябрьском номере Tatler. Вы можете читать весь журнал онлайн в App Store или Google Play. Подписывайтесь сразу на полгода или год, чтобы не пропускать новые номера.

Купить журнал Tatler вы можете на сайтах «Азбука Вкуса», «Глобус Гурмэ», книжного магазина «Москва», Metro, Ozon, «Самокат», «Беру», «О'КЕЙ», Spar.

Подпишитесь на нашу рассылку, чтобы получать лучшие материалы прямо на почту (2 раза в неделю, без спама!)

Фото: Фотограф: Rosaline Shahnavaz. Макияж, груминг: Nancy Sumner/Eighteen Management. Прически: Akiko Kawasaki/ Eighteen Management. Ассистент фотографа: Tom North/ADB Agency. Продюсер: Анжела Атаянц