«Как любая дворняга, я всегда мечтала залезть на хозяйскую кровать. Прорваться в барские покои». Витальность и чувство юмора Ники Белоцерковской не задушишь, не убьешь никаким зумом. Это интервью должно было состояться в замке Истнор в ста двадцати милях от Лондона, среди портретов кисти больших мастеров, коллекции оружия и прочих предметов барского быта. В порыве докарантинного оптимизма Ника с коллегой, поваром-ресторатором Алексеем Зиминым, арендовали викторианский памятник архитектуры сразу на три недели – чтобы кормить курсисток кулинарной школы баснями и сочным «Веллингтоном» (пятнадцать тысяч долларов за неделю, sold out за три дня). В результате наш лондонский фотограф успел пробраться в Истнор потайными тропами, а я никуда не полетела и теперь, спустя несколько недель, пью с Никой кофе по зуму.
«Ну ты пропустила абсолютный «Декамерон», – говорит Белоцерковская. – Мы смеялись с Лешей, что это надо было так постараться подобрать декорации для входа в новый ... (так сказать. – Прим. «Татлера») мир. В первую неделю был биток, четырнадцать человек. Песни, пляски, непрерывный хохот. Каждую секунду что-то искрилось. В следующую – из четырнадцати смогли прилететь десять, и пятерым через два дня пришлось улететь. И все ходили как рыбы в аквариуме. А в третью неделю в огромном замке жили я, Алексей и мой сын Иван. Я обосновалась в спальне королевы Марии, которая гостила в замке в 1937-м, переживая депрессию, оттого что ее сын Эдуард VIII отрекся от престола ради американской разведенки. Иван выбрал себе огромную библиотеку – метров, наверное, четыреста – и делал там уроки».
Вынужденная изоляция в заранее проплаченных интерьерах дала толчок совместному творчеству. Нике с Зиминым так понравилось вместе жарить говядину, что из Англии они (через закрытые границы, «практически как партизаны в лосиных копытах») перебрались в дом Белоцерковской на Кап-д’Ай и забаррикадировались там с целью приготовить кулинарную книгу. За месяц было изобретено, протестировано и сфотографировано пятьдесят блюд. Благо перебоя с продуктами на Лазурном Берегу не случилось. Ну разве что бессменный Никин управляющий Людовик, наполовину француз, наполовину итальянец, ворчал, что единственно годную спаржу (разумеется, прованскую) можно купить только в одном месте, а туда не попасть. И это, конечно, возмутительное ограничение свобод.
Однажды Рената Литвинова сказала Белоцерковской, мультипликатору по образованию, что она обязательно должна снять кино. Спрашиваю, каким был бы ее полный метр на тему карантина. Ника на секунду задумывается. «Пару лет назад я сидела на ступеньках собора в Сиене. Там совершенно фантастический Дуомо. Сидела и читала историю Сиены. XIV век, абсолютный расцвет города, торговля. Флоренция – главный конкурент. Они уже начинают воевать высотой соборов, убранством площадей, богатством пиров. И вдруг приходит чума. И за год выкашивает девяносто процентов людей. И этот огромный, лопающийся от роскоши город стоит абсолютно пустой. И я почему-то подумала: «Вот если бы я была чумой...» А напротив кафе такое очень милое. То есть из десяти людей за столиками мне надо выбрать девять, которых я заберу с собой. Я просидела два с половиной часа, и это был очень странный опыт. Так что, наверное, мой фильм был бы от лица коронавируса. Потому что взгляд на происходящее с той стороны тоже очень специальный».
Зачем же, по ее мнению, нам послан коронавирус? Не просто же так? Белоцерковская смеется: «Я думаю, это как в больницах – проветривание от микробов. Всех выгоняют и распахивают окна. Не надо было человечеству, знаешь ли, слишком много на себя брать. Мы всего лишь микробы на этой планете».
В английском языке есть такое выражение: tone-deaf. Это означает быть глухим к происходящему, вещать без поправки на реальность и чувства других людей. Белоцерковская никогда не извинялась за Кап-д’Ай, за бушующее под ногами море, за подсолнухи на фоне неотфильтрованного синего неба. За то, что хорошо вышла замуж и хорошо развелась («это гораздо более важно»). Вот и сейчас цветы в ее инстаграме по-прежнему отчаянно прекрасны, на дне «ее» моря теперь виден каждый камешек (перестали шастать прогулочные яхты). Но по всему чувствуется, что она не tone-deaf, умеет слышать, сопереживать или, по крайней мере, вовремя смолчать, что тоже искусство. Даже рецепты ее стали более доступными: пирог с капустой, цыпленок с картофелем. Моя дочь с одноклассниками вместо математики по зуму однажды пошли к Белонике в прямой эфир готовить лимонник – и не было в нем ни одного ингредиента «не из нашего холодильника». «Знаешь, я вначале боялась, что это будет нарочитая с моей стороны спекуляция, – говорит Ника. – А потом поняла, что это ни фига не спекуляция. Потому что, ну слушай, любой человек, у которого есть серьезная аудитория сейчас, он в принципе несет ответственность. Это не история о «пришли лихие времена», а просто об элементарной человечности. Об эмпатии, знаешь, о такой большой эмпатии. Зачем раздражать тех, кому действительно плохо? Я читаю комментарии, я прекрасно понимаю, что у девчонок улыбки сквозь слезы. Все в состоянии чудовищного страха. Надо его как-то гасить. Пандемия – она же не только физическая, она в первую очередь психологическая. И моя задача, как человека здорового, который может в этом смысле быть неким волонтером, – нести радость, быть полезным. То, что я делаю, – это никакое не миссионерство. Но мне нравится отвлекать людей».
Чтобы отвлекать других, самой нужно быть спокойной, без этого никак. Пока она разводилась – а когда у твоего мужа хештег #богатыйборис, развод никогда не бывает стремительным, – Белоцерковской было не до пирогов, книг и кулинарной школы. «Люди ведь не мультизадачные. Мы решаем одну глобальную проблему, и, как бы мы ни хотели, мозг невозможно переключить ни на что другое. Ты должен просто понимать, что тебе, как лососю на нерест, надо проплыть этот отрезок. И чем больше ты себя сохранишь, тем больше тебе потом отвалят».
Ее путь на нерест длился два года. «Развод ведь – это разрушение всех динамических стереотипов, которыми ты успешно пользовался раньше. До сих пор каждый раз, когда мне звонит Борис Григорьевич, у меня внутренне такое еще с прошлой жизни содрогание – что мне сейчас дадут какую-то директиву и надо будет ее выполнять. А потом я вспоминаю, что мне ее уже не дадут, и по телу разливается приятное тепло».
С мужем они не жили вместе с 2013 года. Но развестись было категорически невозможно. Потому что брак «с Борисом Григорьевичем, который окружает тебя абсолютным комфортом и создает такую капсульную жизнь» даже самого пассионарного человека лишает энергии действовать. Белоцерковская пила таблетки, у нее случались приступы серьезной внутренней агрессии, ведь, с одной стороны, дети, бесконечно родной муж и благополучная капсульность, а с другой – полное ощущение, что этой жизнью в аквариуме она себя губит. «Ксения Анатольевна (Ксения Собчак. – Прим. «Татлера») с Борисом Григорьевичем пытались спасти мой брак после первого такого очень серьезного бунта, – рассказывает Ника. – На какое-то время это сработало. Потом началось заново».
А однажды случилось откровение: страх глобального взрыва, боязнь разрушить все то, что годами создавалось, – это в корне неправильная постановка вопроса. На самом деле это не про разрушить, а про освободить чужое место. И дикий эгоизм его не освобождать, потому что все хочется себе, а вторая половина тоже имеет право быть счастливой и любимой.
Кто именно желает составить счастье второй половины, выяснилось довольно быстро. Полина Аскери, ныне Аскери-Белоцерковская, милая и безобидная владелица галереи современного искусства. «Поверь, дело было не в Полине, она вынырнула, когда ничего было уже не спасти, – объясняет Ника. – На ее месте мог быть кто угодно. Меня страшно возмущала эстетика «московских разводов», в которую меня погружают. Какой-то чудовищный параллельный мне мир. Любовницы, которые борются с женами. Доказывают, что они лучше, и делают это публично. Да не лучше никто в таких историях. Для одной это навсегда прошлое, другой с этим постоянным присутствием прошлого придется смириться. Это большая жизнь двух людей. И ее надо научиться уважать. Я даже говорила на эту тему с Борисом Григорьевичем: «Борь, ну, слушай, мы же с тобой все прекрасно понимаем. Ну вот как? Давай этой лютой ... (ужас. – Прим. «Татлера»), пошлости не допускать. Это стыдно».
Но она совсем молоденькая, поймет это с возрастом. К своей однофамилице у Ники теперь одна огромная просьба – чтобы берегла Бориса Григорьевича как отца ее детей. «Когда Боря мне периодически звонит и на что-то ноет, я говорю: «Боря, помни, что наш с тобой брачный контракт сделал меня человеком, который абсолютно искренне желает тебе долгих лет жизни и здоровья. Это очень важно – такого человека в жизни иметь. Помни, что это я».
Двум людям она благодарна за участие в своем разводе – Ксении Собчак и Оксане Лаврентьевой. «Я придумала лозунг: развод – это увлекательное путешествие с друзьями к новой жизни». Ксении Ника благодарна «за авантюризм» (Собчак модерировала подписание брачного контракта. – Прим. «Татлера»). Оксане – за то, что помогла сформулировать «жесткий принцип отношения к людям: все мои ожидания от людей – это мои ожидания». И за помощь. «Понимаешь, когда у тебя малосимпатичная фаза жизни и человек говорит: «У тебя есть все мои возможности, все мои деньги. Ты должна себя чувствовать абсолютно комфортно...» Она была моя сила, моя ярость. Она была такая... съемная батарейка».
Сегодня в самой Нике достаточно энергии, чтобы подзарядить других. Среди ее друзей, по крайней мере в инстаграме, стало больше ярких мужчин. «Нет-нет, ты неправильно говоришь, – перебивает она меня, – в моем инстаграме больше ярких людей. Ну слушай, наверное, все-таки среди ярких людей мужчин больше. Но я же всегда была очень любвеобильная, мне абсолютно все равно – мужчина или женщина, главное, чтобы все это искрилось, было интересно. Я поняла, что моей основной ошибкой в личных взаимоотношениях с мужчинами было то, что у меня к ним сильно завышенные требования. Знаешь, чем отличается мужчина от женщины? Мужик от бабы хочет то, что она ему может дать. Баба хочет от мужика ... (черт. – Прим. «Татлера») знает что. Это будут сто десять пунктов, обязательно взаимоисключающих. Ясно, что богатый в большинстве случаев не может быть добрым. Тонкий, образованный и постоянно рефлексирующий не может быть богатым. Мужику надо, чтобы ему говорили, что он самый ... (невероятный. – Прим. «Татлера»). Ему нужны ласка, забота, полное взаимопонимание и служение его интересам в браке. Любая баба может это дать, если решит задвинуть свои амбиции и желания. Мы все на это способны. А мужчины не способны. И я решила, что, пожалуй, размою-ка я свои завышенные требования по любимым друзьям. То есть Курпатов у меня умный, Женя (Чичваркин. – Прим. «Татлера») невероятно тонкий, очень такой, знаешь, генетически одаренный, чудовищно остроумный. Невзоров глубокий. Также у меня есть два красивых». Фото одного из красивых – итальянца, последние семь лет закрывающего романтический фланг в ее жизни, – Ника мне еще давно показывала. Подтверждаю: это очень убедительное зрелище. «Я не хочу портить наши с ним отношения отягощениями в виде ну такого, знаешь, мирского», – отвечает Белоцерковская на мою просьбу показать хотя бы крошечный снимок красивого читателям «Татлера».
Она по-настоящему наслаждается свободой. Это главная на сегодняшний день ее ценность (как свобода в Кап-д’Ай может не быть ценностью?). «Уже сейчас, спустя годы, я понимаю, что наш брак погубил гиперконтроль Бориса Григорьевича и мое отчаянное сопротивление этому контролю, – говорит Ника. – Для меня это вообще невозможная конструкция. Идеальная конструкция – это как сейчас: отношения дружеские, партнерские, легкие. Мне в первую очередь должно быть интересно с человеком. А когда это исчезает, исчезает потом вообще все».
Иногда она впадает в состояние ужаса оттого, что могла из своей капсулы не выскочить. Что могла испугаться и остановиться. «Я сейчас отчетливо понимаю, что времени осталось мало и надо правильно им распорядиться, – говорит Белоцерковская. – Смотрю вокруг и, честно говоря, прихожу в ужас от того, что сейчас происходит. Женщины с глазами тухлых рыб – это ад. Зачем саму себя загонять в склеп? Ради чего? Ради отсутствия социального осуждения? Ради денег? Ради детей, которые за твою жертву точно спасибо не скажут?»
Главный кризис сегодня, считает она, – в отношениях между людьми вообще и в отношениях между мужчинами и женщинами в частности. Сама Ника до сих пор хранит огромную коробку писем, которые ей писал первый муж, художник. Она уезжала на лето в Одессу к дедушке, и муж строчил и строчил длинные письма своим красивым почерком. Теперь никто не пишет писем. Одна эсэмэска – роман, вторая – разрыв, как заметил Александр Леонидович Мамут. «Сегодня у тебя перед глазами непрерывный калейдоскоп, – говорит Ника. – Я же дружу с Андреем Андреевым, основателем Badoo. Однажды он решил мне показать, как работает его приложение. И силой подписал меня. И за ночь у меня образовалось восемьсот сообщений от каких-то людей. Приложение почему-то подключилось у меня через фейсбук, а фейсбук выбрал мои фотографии в купальниках. Какой-то ад. На следующий день мы с Андреем вместе завтракали. Я ему говорю: «Делай что угодно, но удали меня отсюда». Сам он меня удалить не смог, пришлось звонить куда-то в Нью-Йорк».
Ужас Белоцерковской вызвало то, что все эти восемьсот человек оказались «очень качественными». Они все ей нравились. «Я тут недавно, разбирая шкаф, наткнулась на книжку «1000 и одна книга», – говорит Белоцерковская. – Я ее взяла и поняла, что прочитала из этого списка книг четыреста. А остальные я не прочитаю никогда. Эти восемьсот одиноких, несчастных людей тоже пытаются себя как- то пристроить. Казалось бы, у тебя есть все для того, чтобы найти среди них бриллиант, но ты его никогда не найдешь, потому что тебе просто не переработать это предложение».
Она все-таки оставила себе одного, самого первого, – он оказался «дико симпатичным, страшно накачанным, остроумным»... профессором истории из Эдинбурга. «Но я ему сразу сказала, что меня подписал приятель, не вдаваясь в детали, кто именно, – рассказывает Ника. – И что постоянный бойфренд «для» у меня уже есть, но мне страшно надо подтянуть английский. Историк неожиданно сказал: «О, класс. Давай вместе поедем по музеям». Теперь он подписан на мой инстаграм, мы стали друзьями. Но я с ним ни разу не встречалась. Не хочу. Зачем?» Кстати, с итальянцем, который «для», она принципиально говорит только по-английски: «Я ему сразу сказала, что итальянский учить не буду – чтобы не узнать, что он мудак. Хотя на трассе Верона–Милан я все равно не пропаду».
Она стала гораздо более защищенной. Нет, Ника все так же замечает то, что пишут о ней в соцсетях. Недавно, например, в телеграм-канале «Героиня «Татлера» написали, что автоматы Uvenco (компании Бориса Белоцерковского) появляются в сторис Белоники потому, что она все еще зависит от вендинговых денег. «Да, у нас совместные дети, да, Боря платит за их образование, – комментирует Ника. – Я переживаю за его работу. Мы прожили вместе все-таки очень много лет, не пять и не десять. Мы расстались, но, хочешь не хочешь, он мне близкий человек. Хотя я понимаю, почему так пишут – потому что это психология ... (женщин с пониженной социальной ответственностью. – Прим. «Татлера»)».
Она считает, что иммунитет к комментариям выработать невозможно, ведь в основе многих из них лежит абсолютная ложь. Но последние три года все это перестало иметь для Ники значение. Если она и пишет какие-то посты не о лазурном сибасе, то не потому, что что-то ее задевает. Они скорее «о шероховатости бытия вокруг». «Я многое поняла про людей, – говорит Белоцерковская. – Могу мгновенно составить по комментариям психологический портрет пишущего. Безусловно, это понимание нарабатывается с опытом. Любой психолог становится тем мощнее, чем больше у него практика. То есть внутри меня нет никаких шевелений. Может быть, возмущение, когда люди совсем берега путают или пишут, что лично меня знают, когда это очевидная ложь. Но это не про эмоции, а про некоторую брезгливость».
В последние месяцы она пополнила свой инструментарий постижения людей картами Таро. Как так вышло? Будучи на Кубе, случайно попала в «логово всех этих колдунов вуду» и восхитилась, насколько Таро глубоко и эстетически безупречны. Ну а поскольку из карантина мы все обязаны выйти с каким-то новым навыком, Белоцерковская решила научиться гадать. Теперь практикует в зуме, вотсапе и скайпе – за немаленький гонорар, но в сугубо благотворительных целях. «Во мне, конечно, живет встроенный маркетолог, – смеется Ника. – Я вижу, как некоторые наши общие знакомые устраивают в инстаграме аукционы. Много суетятся и спустя неделю собирают миллион. Я для фонда Чулпан Хаматовой заработала миллион за час».
После нашего интервью к гадалке Веронике Борисовне в зуме придут две клиентки. Правда, она, как признается сама, блестяще подкована в теории, но на практике боится говорить плохие вещи – начинает пыхтеть и краснеть. «Я такой немножко бизнес-тренер в костюме Mango, который учит зарабатывать миллиард. Но я стараюсь».
Даже на экране компьютера видно, что ей очень нравится все то, что с ней сегодня происходит. «Я впервые за долгие годы ловлю себя на мысли, что физически стала чувствовать себя счастливой, – говорит Ника. – Это потерянное мною состояние – оно пришло первый раз где-то год назад. Такая абсолютная эссенция концентрированного физического счастья. Ради этого и стоит жить». «И конечно, это состояние не привязано ни к морю, ни к подсолнухам, ни к синему небу?» – спрашиваю я. «Оно впервые у меня не привязано к другому человеку, – отвечает Белоцерковская. – Какая-то совершенная самость».
Upd. 13.07. На слухи, которые появились после выхода статьи, Ника отвечает в нашем телеграм-канале_ «_Татлер-батлер».
Нравится Tatler?
Подпишитесь на нашу рассылку, чтобы получать лучшие материалы прямо на почту (2 раза в неделю, без спама!)
Любите печатную версию? Журнал можно читать онлайн, скачав приложение в Google Play и App Store.
Купить новый номер Tatler вы можете на сайтах «Азбука Вкуса», «Глобус Гурмэ», книжного магазина «Москва», Metro, Ozon, «Самокат», «Беру», «О'КЕЙ», Spar.
Советуем прочитать другие материалы Tatler с Никой Белоцерковской:
Первое интервью Ники Белоцерковской для Tatler
Ника Белоцерковская и школа в Провансе
Tatler в гостях у Ники Белоцерковской в Репино
Фото: David Titlow; Стиль: Sam Carder; Прическа: Hiroshi Matsushita; Макияж: Marisol Steward/Stella Creative Artists; Аcсистент фотографа: Oscar Eckel; Аcсистент стилиста: Kendall Blair; Продюсер: Анжела Атаянц.