Научился ли светский человек относиться к домашнему персоналу с уважением?

Увы, не каждый. Фэшн-индустрия и Голливуд срочно переписывают правила политкорректности, а светские люди Москвы все еще обращаются со своими помощниками по хозяйству без всяких правил. Главный редактор Tatler Ариан Романовский предупреждает и рекомендует.
Научился ли светский человек относиться к домашнему персоналу с уважением

«Ты где, чепуши­ла? Я тебе сказа­ла ждать у входа, ты совсем тупой?» Я знаю эту девуш­ку, вы ее знае­те, составители списка гостей на мероприятиях ее очень хорошо знают.

Пусть жена Илона Маска, певица Граймс, рассказывает о сеансах лечеб­ного крика с супервайзером (не мень­ше пятисот долларов в час, я полагаю) – русские красавицы повышают голос бесплатно, в машине и дома в пости­рочной. Там им при виде катышков на кашемире кричится лучше. Стоило ли покупать по совету Гвинет Пэлтроу кристаллы для душевного равновесия, чтобы потом кидаться розовым квар­цем в горничную? И даже умение об­щаться на неплохом французском с со­мелье в Eden Roc не отменяет оглуши­тельно бестактного обращения с пожи­лой няней или водителем. Это, навер­ное, потому, что «настоящая женщина умеет быть разной». Но мне трудно по­нять, я не женщина.

В 2020­-м, спустя шесть лет после яркого высказывания Марии Байбако­вой о том, как увольнять прислугу и ко­му из нее место за хозяйским столом, большинство наших героев наконец научились выбирать выражения в пуб­личном пространстве соцсетей и теле­визора. Но только там – до теневого сектора «Домашний персонал» волна осознанности пока не докатилась, лучи добра туда не добивают. Возвращаясь с благотворительного ужина, духовной практики или паблик-­тока о высоких вибрациях, нам нормально устроить разнос домработнице за не так смотан­ный шнур фена.

Я заметил, что даже лучшие из нас, продвинутые и современные, агрес­сивно не понимают то, что сейчас про­исходит в США. Иронизируют, кру­тят пальцем у виска. У нас нет black lives, но это не значит, что протесты от нас далеки, как вспышки на Солн­це. В Москве в «персонал», как прави­ло, идут мигранты – по сравнению с те­ми, у кого есть российский паспорт, они поражены в правах. И по­-русски говорят забавно. Хуже даже, чем ваш муж по­-английски. Но это не значит, что приличному человеку можно с ни­ми так обращаться. Одно дело – свет­ски снобировать тех, кто не в А­листе (хотя это тоже «фу»), и совсем другое – кричать на водителя. Кто-­то списывает это на пережитки прошлого: в девянос­тые и нулевые, на этапе первоначаль­ного накопления капитала, было не до культуры общения в принципе, не то что с домашним персоналом. А вот миллениалы и зумеры говорят уже не «персонал», а «помощники» и обща­ются с ними подчеркнуто, порой да­же несимметрично вежливо – этому их научила то ли впитанная в пансио­нах англосаксонская культура, то ли несимпатичный пример родителей, то ли страх. В 2020 году фильм «Пара­зиты» о сложных отношениях южно­-корейской буржуазии и обслуги собрал все ягоды с куста: и Канны, и «Оскар». Награды сейчас дают не за режиссуру, а за остросоциальную повестку – так тут нарыв и вправду болезненный.

Одна дама раздала персоналу привычные имена. Садовник Мухамед у нее «Миша». Потому что «всем так удобнее».

Социальное неравенство – тон­кая игра. Байки о том, как ло­вили стафф в хозяйкиной Alaïa за распитием cасcикайи, пе­редаются из уст в уста в поселках «Са­ды Майендорф» и «Бенилюкс». При этом в минуту щедрости домработни­це там могут подарить старую крокоди­ловую сумку. Я спросил у одной нашей героини, выстроившей со всеми, кто на нее работает, уважительные долго­срочные отношения, как она осущест­вляет домашний HR. Она неохотно от­ветила: «Не стоит приобщать персонал к элементам того образа жизни, кото­рый они в обозримом будущем не смо­гут себе позволить. Если хотите пре­мировать, существует компромиссный культурный пласт: билеты на «Щелкун­чик» или тринадцатая зарплата. Но для начала стоит сказать себе, что в этой работе нет ничего зазорного. Тогда не придет в голову обращаться на «ты» к тем, кто лишь в силу обстоятельств, а не ваших заслуг оказался у вас в под­чинении».

«Прислуга» – ужасное слово, немод­ное. Хотя в «служить» нет ничего стыд­ного. Пойти на государственную служ­бу – вообще очень перспективное в на­ше время дело. Так что если с «вы» проблема, можно полечить себя анало­гиями. Хотя они тоже проблема. Кризис собственной значимости в иерархиче­ском обществе не делает барина счаст­ливым. Вот крупный чиновник «тыка­ет» персоналу, систематически его ос­корбляя. Такие люди имеют большой опыт дипломатично уступать сильным и самоутверждаться за счет слабых, у них нет промежуточного значения. Муж третирует жену – жена, в свою очередь, срывается на персонале.

Никогда не забуду, как Юлия Сар­кисова в сердцах откровенничала на всю страну: «Коля выгонял меня бе­ременную из дома, называя шлюхой, а в Монако пьяный ссал на ковер». Для кого-­то допустимо оставить после себя мокрое место. Кто­-то не считает нуж­ным убирать свернутые купюры и бе­лые разводы с прикроватной тумбочки. Стряхивают пепел на паркет – придет человек с тряпкой и все уберет.

Мы любим жаловаться, что во Фран­ции плохой сервис в ресторанах, пер­сонал на съемных виллах себе на уме и ничего не делает, чистильщик бас­сейна целый день загорает в шезлон­ге. Нигде нет такого классного сервиса, как в России! Ну да, он бесправный – потому и хороший. К тому же деше­вый. Ювелир Илона Столье сосчита­ла: «Водитель в Лондоне – уважае­мая профессия с зарплатой несравни­мо выше, чем в Москве. Наши при ку­да больших стрессах получают сто тысяч рублей максимум».

Зато подсевшие на убер­экономику вежливы до невозможности. Их быст­ро поставил на место тот факт, что не только ты ставишь водителю оценку за поведение, но и он тебе. Наши лю­ди в Лондоне быстро сообразили, что с плохими оценками тебя никто нику­да не повезет: ни пьяного из 5 Hertford Street холодной ночью домой, ни с ребенком утром в школу.

Карантин, как всегда, все ускорил. Наши герои, посидев дома, осознали, что непомерно раздули штат. Пары без детей переходят на клининг-­службы и отказываются от горничной с про­живанием. Наличие штатного водите­ля пересматривают в пользу премиум­-такси. «Никто не делает мозги: «Иван Иваныч, тут парковки нет, а тут акку­мулятор сел, а я отъехал на заправку, буду через десять минут», – рассказы­вает мой приятель. К тому же у мно­гих, будем честны, график не то чтобы очень напряженный. А когда то густо, то пусто, водитель теряет тонус и начинает работать на себя.

В 2017 году количество персонала у Илоны Столье составляло двадцать человек в смену. Она страдала: «Ког­да в доме такое количество людей, жен­щина даже при наличии батлера пре­вращается в контрол­фрика. К тому же это делает отношения с мужем бо­лее прохладными: когда сама зава­риваешь чай, это объединяет с партнером и детьми. При раздутом шта­те появляется комплекс, и ты звонишь в специальный колокольчик, потому что сотрудников надо занять работой. Выполняется она неидеально, это те­бя раздражает, обстановка становит­ся токсичной. Сейчас я понимаю, что штат следовало сократить минимум на восемьдесят процентов».

В США сейчас аукается отме­ненное в 1865 году рабство. В России – крепостничество, которого теоретически нет с 1861 года. А на практике одна моя знакомая раздала своим подчиненным привычные для себя имена. Садовник Мухамед, например, у нее «Миша», по­ тому что «всем так удобнее».

У другой нашей героини вянут уши, когда она гостит у друзей. «Они там ду­мают, что застилать постель – позор­ное занятие, а сами на досуге изобра­жают из себя дизайнеров интерьеров, выбирают простыни для богатых по­дружек. И удивляются, что те к ним от­носятся как к горничным. Только од­на моя знакомая адекватно общается с персоналом. У всех остальных дома процветает барство. Я стараюсь у них в гостях подавать пример и задавать планку. Неужели хозяева не догадыва­ются, что когда они швыряют полотен­ца на пол, едят в постели, проливают вино на диван, это вызывает у персона­ла соответствующую реакцию? И что постель им застилают со злыми мыс­лями? Еще меня умиляет, как в домах, где ничего не слышали об осознанном потреблении, гниет маракуйя, портит­ся хамон из «Азбуки», сохнет черная икра, а потом хозяева возмущаются, что прислуга их объедает. Моя подру­га поставила домработницу на счетчик за то, что та, протирая пыль, разбила какой-­то там дорогущий плафон. Я ей посоветовала сменить все на «Икею».

Но чаще говорят по-­другому. Вот, ци­тирую: «Терпеть не могу иностранных стюардесс в джетах, которые на полном серьезе спрашивают, что вам принести на закуски, что на горячее, не понимая, что русская душа хочет всего и сразу. Они все такие тугие, пучат глаза, ког­да просишь накрыть все, что есть. На­ливают мой «Дом Периньон», как будто делают одолжение».

В книге Елены Молоховец «Подарок молодым хозяйкам» есть глава о том, как обращаться с прислугой. Основ­ной тезис – что ее надо исправлять «в нравственном положении», что она изначально плохая, склонна врать и во­ровать. Этой установки до сих пор при­держиваются за каждым вторым руб­левским забором, где быт происхо­дит в обстановке тревожности и не­доверия.

Но бывают и другие крайности. Кто­-то в отсутствие мужа очень любит за бутылкой вина потрещать с «девочка­ми», а потом сокрушается, что те нару­шают границы и сплетничают. Дистан­ция между персоналом и хозяином – ключевая вещь. «Чтобы сотрудник тебя уважал, он не должен знать, как вы вче­ра развлекались», – сказала мне Элен Манасир.

Согласен. Хотя для многих в порядке вещей обсуждать при водителе неже­лательные беременности подруг, куп­ленную «по дешевке» шубу за четыре миллиона и жуткий отель на Мальди­вах, куда придется лететь «в обезьян­нике». Если в пробке не хочется подби­рать каждое слово в телефонном раз­говоре, разоритесь на «роллс­ройс», в котором пассажирское место отде­лено перегородкой. А дома замолкай­те, когда кто­-нибудь входит в комнату. Этот кто­-нибудь не глухой. Несколь­ко лет назад на Первом канале гото­вился выпуск «Пусть говорят». Андрей Малахов репетировал в студии свои лихие подводки: «Откровения рублев­ской горничной. Как известная свет­ская львица превратила жизнь своей прислуги в ад». Это был один из немно­гих сюжетов, который в последний мо­мент сняли с эфира – как сняли откро­вения Виктории Лопырёвой и Игоря Булатова.

«При раздутом штате ты звонишь в колокольчик, потому что у тебя комплекс: сотрудников надо занять работой».

А еще некоторые к чужим помощникам по хозяйству относятся как к своим. Цитирую еще одну свою анонимную героиню: «Я сделала замеча­ние подруге за то, что она отчитывала моего повара. В моем доме ритори­ка в духе «вы что, не видите?!» или «ну кто так режет огурцы?!» неприемлема. Она огрызнулась, что «стафф надо дер­жать в страхе, иначе они сядут тебе на шею» и «какой смысл нанимать при­слугу, если огурцы приходится резать самой?». Потом, когда она разводилась, все горничные свидетельствовали про­тив нее».

Перед профессионалами, которые достигли высокого уровня в своей сфе­ре, должно, я полагаю, испытывать священный трепет. Человек, который блестяще управляется с домом, превос­ходит человека, который плохо управ­ляет венчурными инвестициями, даже если второй зарабатывает больше де­нег. Но инвесторы свои неудачи выме­щают на более слабых, по их мнению, людях. Насчет слабости мы сильно ошибаемся.

Мать четверых детей Светлана За­харова, у которой в доме все помощни­ки, даже увольняясь, сохраняют хоро­шие отношения и с хозяевами, и с пре­емниками, знает способ не доводить до греха: «Понимаю, для многих вести себя с персоналом подобающим обра­зом – это лишняя нагрузка. Они нани­мают тех, кто готов терпеть хамство и унижения, – это даже прописывается в контракте, некоторые готовы за это доплачивать. Я не понимаю, как мож­но не уважать людей, которые обеспечивают твою жизнь? Высшее образова­ние есть у многих, а вот начального нет у большинства».

Вам также может быть интересно:

Вход с оружием запрещен: нужен ли современной героине Tatler телохранитель?

Светские ретушеры: секрет идеального внешнего вида героинь Tatler в Instagram

Биполярное расстройство в светском обществе и за его пределами

Фото: greg lotus/trunk archive/photosenso;