На вечеринке у Джонсона шумели страшно. Было 18 мая 2018 года, он тогда еще не ушел в отставку с поста министра иностранных дел, и отказаться от приглашения мне было никак нельзя. Около тридцати человек, главные советники Бориса во времена, когда он был мэром Лондона (моя жена – один из них), с супругами были приглашены вспомнить его славные восемь лет в Сити-холле. Поднимаясь в скрипучем лифте на верхний этаж официальной резиденции министра иностранных дел Карлтон-Гарденс, 1, я думал о том, что веселые времена для Бориса закончились в 2016-м одновременно с окончанием мэрства. Последние двадцать два месяца над ним большей частью смеялись.
Но критиковать хозяина в его гостиной, стоя в толпе верноподданных, неприлично. Борис был звездой. Все ждали от него хода конем – ну когда же он наконец реализует свои амбиции, станет премьером и переедет на Даунинг-стрит, 10? На вечеринке не было лишь Марины, его мегатерпеливой жены. Почти никто в комнате не знал, что Борис только что исповедался ей в еще одной истории, на этот раз с тридцатилетней Кэрри Саймондс. И через двадцать пять лет такого брака Марина наконец решила, что не забудет и не простит. Воспользовалась моментом и объявила, что забирает четверых детей и уходит.
В тот вечер Борис еще надеялся, что надежная подруга в очередной раз уступит уговорам. Но нет. Потому что сколь велика его верность советникам времен мэрства, столь же невероятна неспособность быть верным жене.
Через минуту после того, как я зашел в битком набитую комнату, Борис меня запеленговал. И с дикой скоростью поволок в угол. «Ну?» – произнес он, интересуясь, очевидно, моим мнением относительно перспектив его дальнейшего пребывания на посту министра иностранных дел. Я сказал ему правду. Борис спал с лица. Критика не приветствовалась, особенно в исполнении журналиста.
Но у моей выходки был резон. Джонсон добился своего на референдуме в 2016-м по выходу Британии из Евросоюза, имел все шансы стать лидером тори и премьером, но соратник по Брекзиту Майкл Гоув вонзил ему нож в спину, выдвинув себя. Джонсон снял свою кандидатуру, а выбрали в итоге Терезу Мэй. Тогда жалкий, несчастный, он у себя в кабинете сказал Джейку Берри, дружественному ему депутату парламента: «Я совсем не уверен, что Мэй предложит мне работу».
«Да, ты сейчас популярен, как человек, который только что сообщил жене, что у него генитальный герпес», – хихикнул в ответ Берри.
Однако их беседа прервалась звонком с Даунинг-стрит, 10, – Тереза Мэй вызвала Джонсона, чтобы сильно удивить предложением поста министра иностранных дел. И у Бориса появился шикарный шанс ответить критикам, которые кричали, что он просто ленивый буллингдон (Bullingdon Club – оксфордская студенческая организация для самых богатых. Члены ее знамениты тем, что грубят официантам и ломают мебель. Джонсон состоял в клубе одновременно с Дэвидом Кэмероном и очень с ним дружил. – Прим. «Татлера»), бухающий Bollinger клоун, плевать хотевший на детали высокомерный сноб. Он им всем должен был утереть нос.