О детских травмах
Я никогда не была красоткой и не скрываю этого. В детстве – слишком высокая, слишком сутулая, слишком длинный нос, слишком рано выросла грудь, слишком прямые и черные волосы. Все слишком! И чем больше времени проходило, тем больше я себя не любила. Вдобавок меня травили в школе, на бальных танцах. Некому было объяснить мне, что это подростковые закидоны, что все это пройдет... Мама много работала и занималась домом. Возможно, благодаря этому у меня выработался жесткий характер. Если что не так, могу сама с собой поговорить и договориться. Не нравится, как ты выглядишь? Измени то, что не нравится. Слишком крупная для своего роста? Похудей, займись танцами. Тяжело с грудью шестого размера? Давай ее уменьшим.
Хейтеры пишут, что «Варнаву с детства травили из-за внешности, поэтому она себя переделала». Да, и поэтому тоже. Почему я должна отрицать? Была травма, которая оставила тяжелый отпечаток. Полжизни я прожила с ощущением, что я во всем «недо-». Но именно благодаря этой травме я там, где я сейчас. А те, кто травил меня в детстве... Думаю, сейчас они об этом жалеют. Я обожаю первое сентября, потому что каждый год искренне радуюсь тому, что не надо идти в школу. Там я была несчастлива. Но я это пережила.
О родителях
Я не считаю себя недолюбленным ребенком и безумно благодарна маме. Да, она не говорила мне, что я красавица, но работала не покладая рук, чтобы я ходила на бальные танцы, в музыкальную школу. Меня не баловали, мне рано пришлось выйти на работу, потому что я хотела позволить себе какие-то вещи, которые были невозможны для моей семьи. Это сформировало мой характер, правильное отношение к себе и окружающим. Например, я уважаю людей любых профессий. Ненавижу разговоры из серии «это обслуживающий персонал!». Я тоже обслуживающий персонал. Я этого не стесняюсь и отчасти этим горжусь. Кстати, мою профессию мама никогда особо не одобряла. Она говорила: «Ну что это за работа? А как же пенсия? Так и будешь до тридцати пяти лет скакать?» Мама, мне тридцать шесть, а я все еще скачу. Правда, с пенсией вопрос не решен. В том, что касается моих внешних изменений, маму волнует только то, что я для нее чересчур худая. Каждый день она звонит и спрашивает: «Ты поела?» Еще, когда я перекрасила волосы, мама сказала: «Зачем так сильно? Они же отвалятся». Ну что, отвалились. Иногда маму надо слушать. Когда-то у нас был очень серьезный разговор по поводу моей полуобнаженной съемки для журнала Maxim. Родители спросили: «А ты уверена в том, что тебе это нужно?» И сейчас, по прошествии времени, я с ними согласна. Сейчас бы я именно так не снялась.