– Простите, что беспокоим перед новогодними праздниками. Мы могли бы записать небольшой сюжет для нашего канала, как выбирать подарки? Не обязательно новогодние. Просто расскажите что-нибудь интересное. Что пожелаете.
– Не знаю, насколько это будет вашему каналу интересно, но одна история у меня точно есть. Приезжайте завтра в три.
...Количество «роллс-ройсов», «бентли» и нищебродных «майбахов» зашкаливало. Охранники и водители с опаской посматривали друг на друга, хорошо помня истории московских перестрелок между обслуживающим персоналом с последующими вынужденными «стрелками» между хозяевами. Автомобиль затормозил около красной дорожки, затем расторопный Игорь (лучший водитель Москвы), вынув из багажника увесистую картонную коробку в бежево-голубых тонах, туго перевязанную широкой шелковой лентой, подал ее мне, осматриваясь по сторонам. В глазах ясно читалось: «Сейчас всех разгоню и встану поблизости».
Подхватив коробку двумя руками, я двинулся к входу.
Это был один из самых захватывающих дней рождения, на которых я побывал в жизни. После звенящей арки, реагирующей на весь металл, включая золотые зубы и железные нервы, гостей встречали вышколенные молодые люди и сообщали входящим порядок и план вечера: сначала поздравление юбиляра, подарки можно сразу оставить на столах справа, а можно вручить во время поздравления. Там шампанское и легкие закуски, туалет вниз и налево. Ужин с рассадкой часа через два – два с половиной. Так как приглашенных всего около восьмисот самых близких плюс еще непонятные сопровождающие, то лучше чего-нибудь слямзить: попасть в зал с ужином не по расписанию. Видите очередь? Это те, кто хочет лично пожать руку и поздравить. Вариантов два: потусоваться часок-полтора, пока очередь стихнет, если стихнет, или, встав в очередь, тусоваться потом. Хорошего вечера. Спасибо. Пожалуйста.
Оглянувшись, я с удивлением обнаружил в нескольких шагах от меня большие красные уши, растущие из лысоватой головы наподобие ручек у сахарницы фирмы Гарднера. Уши жили своей жизнью, частично закрывая вид на живую и улыбающуюся очередь к юбиляру.
– Привет, хений адвокатуры, – услышал я знакомый одесский акцент, который за пятьдесят лет вынужденной эмиграции выветрить так и не получилось.
Анатолий Кацман, герой своего времени, был одним из старейших аферистов-неудачников немецкой волны, переехавших из бывшего СССР в оккупированный ими Берлин. Я познакомился с Толиком в глубоком детстве, когда на лето отправлялся провести школьные каникулы у родственников в солнечной Одессе. Моя мама называла его «еврей-тысячник». И в этом определении была вся суть Анатолия Кацмана: «Один еврей-идиот на тысячу умных».
– Какими судьбами? Только не говори, что тебя сюда пригласил сам...
– Я шо, на себя уже обиделся? Я тут шел рядом мимо на встречу. Смотрю – приличные люди, потенциальные клиенты на скупить у меня шедевры антиквариата. Дай, думаю, попытаю счастья, и придуркам на входе назвал твою фамилию. Так оно и прокатило. А они такие: «Конечно, конечно. Проходите, пожалуйста. Только Александра Андреевича еще нет». А шо уже ты так судорожно держишь эту коробку? И вообще, где мы? А зачем мы?
%2520(1).jpg)
Я встал в очередь на пожатие руки с одновременным поздравлением и начал все объяснять свиристящим шепотом.
– Ты полный дебил. Знаешь, куда ты попал? Это юбилей одного из самых уважаемых людей в стране, главного раввина нашей страны.
– Это тот, который дружит с Путиным? Ой-вей!
– Я не знаю, дружит или нет, но Берл Лазар действительно бывает в Кремле, и вообще, он – одна из центральных религиозных фигур в России. Кроме того, он замечательный человек с очень хорошим чувством юмора. И это большая честь для меня – быть его другом. Подержи коробку минуту, а то она очень тяжелая. Просто держать неудобно.
Коробка выделялась красотой и была реально довольно увесиста. Дело в том, что за две недели до события я позвонил правой руке именинника, моему близкому другу и, что характерно, тоже раввину Александру Бороде, с одним важным вопросом: «Что дарить?»
Внутренне я был готов к словам «Ролекс», «Патек Филипп» или даже к бюджетоубийственному слову «бентли». В последнее пошлое слово верить совсем не хотелось. Однако ответ меня удивил:
– Книги, Александр Андреевич. Старые еврейские книги. Это самый ценный подарок раввину. Букинист посмотрел на меня взглядом плейбоя-пенсионера на обнаженную Суламифь в кровати. Бормоча под нос: «Я тридцать пять лет ждал какого-нибудь сумасшедшего, и вот наконец...», хозяин магазина исчез в подсобном помещении.
Минут через двадцать он появился со стопкой книг и после некой мучительной борьбы на физиономии между жаждой наживы и остатками совести выдохнул мне в лицо перегар цены. Я сделал встречное предложение, принятое книжником за вступительный членский взнос в библиотеку. Унизительный дисконт развернул меня к двери, но новое предложение затормозило в метре от выхода. Вернувшись к прилавку букиниста, я внятно объяснил, кому и для чего предназначены эти книги. Хозяин магазина понял, что продажа будет весьма своеобразной и ему придется еще доплатить. После этого мы сошлись в цене очень быстро, и сделка под вздохи второй стороны была наконец завершена. Без подобного диалога подарок раввину был бы морально обесценен.
Теперь я держал в руках редкий экземпляр в шикарном переплете – Танах, изданный в городе Вильно. В Танах включены книги, состав которых идентичен каноническому сборнику Ветхого Завета с несколько измененным порядком их расположения. Христианская традиция подсчета каждую из книг Ветхого Завета считает отдельным произведением. Католики и православные теологи насчитывают в нем тридцать девять книг, тогда как еврейские мудрецы объединили ряд произведений в один формат, что привело к сокращению книг Танаха до двадцати двух. Число букв иврита. У евреев все должно быть логично и замысловато одновременно.
Самым интересным в этой находке были многочисленные пометки на полях типа «Это они у нас списали неправильно», «Крали бы, так уже все», «Зяма, не будь идиотом, как всегда, прочти, что здесь написано» и даже нечто философское: «Когда жена уходит надолго, это может быть так же неприятно, как и когда она быстро возвращается».
Еще одним шедевром была, очевидно, очень модная в то время книга, изданная в Одессе в 1903 году и являющаяся адаптацией бессмертного творения Александра Дюма с пояснениями для простых смертных, как, например, портовые биндюжники или просто домохозяйки. Такой вид еврейского комикса начала ХХ века. Пояснения звучали следующим образом:
– Шалом, мушкетеры! – снимая шляпу, сказал д’Артаньян, заходя в хавиру.
– Шалом, служивый, – отозвались мушкетеры.
– Есть интересный гешефт, но без особого парноса («заработка»). У одного серьезного поца в Лондоне тухнут алмазные цацки, за которые мне грела уши знакомая аникеева («женщина»). Их надо уже прибыть сюда за две недели. И без фокусов. Но гешефт опасный.
– Мамочка! Чтоб кто так жил за гешефт без парноса? Ой-вей! Ему посмотри! Д’Артаньян двинулся мозгом! – воскликнули хором мушкетеры.
– Киш мирен тухес, как я за просто так буду подставлять бейцим на погром за здрасьте («Сначала поцелуй меня в зад, чтобы я рисковал своими гениталиями без денег») только потому, что какая-то аникеева присела на уши нашему другу, – заметил Портос.
– Хоть гешефт-то кошерный? – задал вопрос, и, между прочим, по делу, рав Арамис.
– Глад кошер! На бене мунос мушкетера («Дело чистое – слово мушкетера»)!
– Уже высморкай свое недоверие в занавеску. Наш ингеле не гонит, шлимазл («Наш мальчик не обманывает, придурок»), – наливая вишневку, с кушетки заметил Атос.
– Лучше закрой свой поганый рот, Портосик, и открой его для попробовать гефилте фиш, которую сделала хозяйка Песя на Хануку.
– А где же штрудель с корицей? – втянув воздух в левую ноздрю, спросил мушкетер с фигурой хорошего биндюжника с Привоза.
Ну и т. д.
Короче говоря, я держал в руках шедевры. Бесценный подарок во всех смыслах.
И вот теперь я стоял с книжной коробкой в подарочных лентах и чуть поддатым Толиком Кацманом в очереди к раввину.
Анатолий между делом куда-то сходил, принес две рюмки водки самому себе и еще раз себе самому, бокал шампанского, чтобы запить, и два пирожка с мясом, чтобы заесть то, что надо запить. Коробка начала уже прилично весить и, смирившись с тем, что день рождения священнослужителя – это еще немного зал для фитнеса, я поставил тяжеленный подарок на пол.
– Расскажи мне за подарок, а то, может, я присоединюсь за не очень дорого. Вдруг ваш ребе когда-нибудь пригодится.
Внедрять Кацмана в мой подарок мне совершенно не хотелось, и я буркнул себе в бабочку что-то невнятное.
Между тем очередь ползла довольно медленно, за десять минут мы продвинулись только на метр. Все хотели сказать главному раввину страны, как они его любят и что испытывают к практически созданной им с нуля общине. Толкать ногой красивую коробку было некрасиво и неприлично. Пришлось уйти в присед по системе борцов сумо, поднять груз и продолжать с ним передвигаться ближе к раввинскому телу. Толик потерял интерес и ко мне, и к подарку, заменив его (интерес) третьей порцией двойной халявной водки.
– Ты знаешь, откуда пошло выражение «халява»?
– Вот за шо мне такие трудности по жизни? Я знаю одно: халява – это часто хорошо. И только не часто плохо.
– «Халяв» на иврите «молоко». Как тебе известно, евреи по субботам не работают.
– Таки я просто заслуженный еврей всех стран. Я вообще никогда не работал.
– Преклоняюсь. Но в местечках в субботу нельзя было доить ни козу, ни корову. Поэтому живущие рядом, кстати, в мире и согласии, православные соседи ставили кувшинчики с молоком на крыльцо неработающим. В подарок. Те забирали, благодаря за «халяв». Русские, украинцы и малороссы, как ни странно, ивритом и идишем не владели и поэтому воспринимали непонятное слово за вполне понятное выражение «бесплатно» – «на халяву». Ферштейн? Подожди, я поставлю коробку на пол.
Вдруг произошло неожиданное. Один из распорядителей праздника, видя мои передвижения с грузом, подошел ко мне и, стараясь, по всей видимости, помочь в борьбе с гирей, сказал:
– Александр Андреевич, похоже, что коробка тяжелая. Давайте я отнесу ее на стол с подарками. А то вам еще минимум минут сорок ждать. Просто положите вашу визитную карточку, и все.
Вот этого делать совершенно не хотелось. Мне казалось, что я должен рассказать о находке сам и лично коробку с книгами вручить юбиляру и другу. Но вместо того чтобы просто и незатейливо все объяснить молодому человеку, по свойственной себе привычке я решил на свою голову отшутиться:
– Спасибо, но знаете, там просто наличные. Так что я уже пешком постою.
Молодой человек посмотрел прямо в мои честные адвокатские глаза и почти без раздумья сказал:
– Наличные? Понял. Надо было сразу об этом сказать. Тогда вам без очереди.
Забрав у меня коробку и слегка помахивая очаровательными пейсами, юноша действительно повел меня в обход безумной очереди поздравляющих, по дороге давая какие-то распоряжения в наушники. Лавируя между людьми, я все-таки сообщил гиду, что там всего-то старые книги и ничего другого. Молодой человек лишь слегка улыбнулся, бросив на ходу «Да понял я, понял», и продолжал движение. Спустя минуту коробка встала на стол с подарками, и около нее образовались два широкоплечих молодца арийской внешности, очень смахивающих на охранников в штатском.
Я говорил юбиляру теплые слова, рассказывал о книгах и был очень рад тому, что веселил своего друга.
Но когда наша беседа закончилась, я увидел Толика перед столом с подарками, который, не отрываясь и не моргая, смотрел на мое скромное подношение.
– Ты совсем с ума сошел? Сколько там? Какие книги? Что ты несешь? Так я тебе и поверил. Скажи, сколько там, когда семья твоего близкого друга голодает. Он дал тебе заработать, и ты делишься с ним из какого-то вашего расчета? А почему я не в доле? Ты никогда не берешь меня в бизнес. Я же знаешь какой честный? Я сидел два раза, причем оба раза в Германии, и никого не выдал, кроме жены и тещи. И то только потому, что хотел с Фирой уже развестись. А ее мамаша – старая сука – была по совместительству еще и тварью. Ты помнишь, как она меня доводила? Забери коробку на полчаса обратно, я тебя прошу. Никто не заметит, что мы достанем оттуда три-четыре пачки. Ну хорошо, две-три. Ее же не взвешивали и внутренности не считали. Будь человеком один раз в жизни. Что значит «отстань»?
Пришлось срочно отойти от стола с подарками, и водоворот знакомых затянул меня в рукопожатия и разговоры.
Толик возник передо мной через час и, перебив уважаемого профессора-кардиолога, сообщил голосом овдовевшей газели, что коробку куда-то унесли.
Остаток вечера прошел отлично, за исключением удивленных взглядов, которые я время от времени на себе ловил. Впрочем, публичный человек к этому должен привыкнуть, как к налогу на добавленную стоимость. Я и не подозревал, что новость, запущенная Кацманом, начнет быстро циркулировать по залу. В конце концов она дошла и до именинника. Позже, ближе к десерту и кофе, юбиляр, как и положено интеллигентному человеку, обходил все столы с благодарностью за оказанное ему внимание. Дошла очередь и до места, где сидел я.
– Александр Андреевич, спасибо за такой прекрасный подарок, как старые книги. Я в предвкушении, ведь завтра буду наслаждаться каждым томом, каждой страницей. Это же очень правильно, когда человек выбирает подарок, думая о том, кому он предназначен и как он его порадует. Спасибо еще раз.
Мило. Тактично. По-дружески. С улыбкой. Якобы всё понимающие гости за столом мягко зааплодировали. Дама через человека от меня, глядя на мужа и позвякивая бриллиантами на шее, которая размером напоминала газпромовскую трубу, со вздохом сказала: «Если бы у нас с мужем в банке было такое же количество старых книг, как у Александра Андреевича, мы бы тоже столько же томов вам подарили».
Я думал, что история с моим подарком на этом и закончится, но вышло по-другому. Полгода спустя мне рассказали, что, когда все подарки отвезли куда-то, кажется, в офис юбиляру, а коробку открыли, сильно подрались два охранника. Те самые, с вечера стоявшие около стола. Никто не понял почему, и только передавали сумбурный диалог молодых людей в процессе мордобития: «Я тебе предлагал, как человеку, разделить поровну. А ты, гаденыш, пока я зазевался, все стырил и какое-то старое дерьмо туда засунул! Ну подожди, я тебе устрою!»
Самое удивительное, что одну и ту же реплику каждый из участников конфликта повторял от себя по отношению к коллеге, лишь используя легкую вариацию выражений и акцентов.
Правда это или нет – так и осталось для меня загадкой, но когда я пришел в гости к своему другу домой несколько лет спустя, то увидел, что мой подарок занимает одно из центральных мест в его домашней библиотеке. И вот это было очень приятно.
Иллюстрация: Диана Кукса/Bang! Bang! Studio