Мэри Бинг говорит о своем брате так, словно у него при жизни был банк спермы, который беспрерывно грабили. «Репродуктивно воспользовались» – так она описывает тайну зачатия двух его детей: Дэмиена, девятнадцатилетнего сына актрисы Лиз Хёрли, и Киры, которую двадцать три года назад родила американская теннисистка Лиза Бондер. Сестре нет дела до морали и промискуитета – просто Дэмиен и Кира претендовали на траст семьи Бинг стоимостью примерно миллиард долларов, то есть собирались отобрать половину у двух детей Мэри. «Его уложили в постель и сделали отцом» – так она описала ситуацию прессе.
В недлинной жизни Стива Бинга было много денег и секса. В 1983 году в возрасте восемнадцати лет он получил в наследство $600 млн, после чего последовательно влюблялся чуть ли не во всех топ-моделей и актрис из А-листа, продюсировал фильмы и делал щедрые взносы в политику, чем укрепил дружбу с президентом США Биллом Клинтоном и голливудскими королями вроде Уоррена Битти. Кончилось тем, что в июне прошлого года Стив Бинг в возрасте пятидесяти пяти лет покончил собой. На тот момент у него были огромные долги и зависимость от кристаллического метамфетамина. Женат он никогда не был.
В Лос-Анджелесе к нему относились по-разному. В лучшие рестораны и клубы он приходил в компании самых влиятельных мужчин и самых желанных женщин, и при этом одет был хуже официантов. Добрый, щедрый Стив – он зарядил свой космический корабль деньгами, поднялся в светскую стратосферу, и там его личное топливо неожиданно закончилось.
Но он потратил не все состояние семьи, у нее есть и другие трастовые фонды, в каждом из которых сотни миллионов, хотя точная цифра не разглашается. В июле этого года апелляционный суд Калифорнии отменил решение суда предыдущей инстанции. Дэмиен и Кира не получат ни цента. Потому что были рождены вне брака, что противоречит условиям Питера С. Бинга, отца Стива, которому сейчас девяносто лет. Он основал эти трасты для будущих внуков задолго до того, как родился первый из них. Можно сколько угодно говорить, что у деда слишком традиционные взгляды на святость брака. Бизнес, ничего личного – семья Бинг просто не дала двум женщинам, которых считает голддиггершами, запустить когти в семейный капитал.
Интересы Лиз Хёрли в суде защищал холеный, с идеальной седой стрижкой лос-анджелесский адвокат Адам Стрейзанд, в чьем портфолио борьба за имущество Майкла Джексона, Марлона Брандо и Анны Николь Смит. В новом фильме на Netflix об опекунстве над Бритни Спирс у него камео. В 2019-м (за год до самоубийства Стива) Стрейзанд озвучил заявление Дэмиена о том, что все дети Бингов, рожденные в браке и вне его, должны иметь равные права на основанные дедом трастовые фонды. Но не вышло. Адам был с «Татлером» немногословен: «Я выиграл суд, но проиграл апелляцию. Дело закончено, finito. У Дэмиена прав нет». На вопрос, получит ли Дэмиен наследство от отца, Адам ответил: «Стив был неплатежеспособен. Наследовать нечего».
Семья Хёрли, понятно, разочарована, они ведь думали, что Дэмиен – законный наследник одного из самых больших состояний в США, несмотря на то что родной отец, судя по всему, ни разу даже не видел своего мальчика. Лиз после решения апелляционного суда заявила: «Стивен умирал с мыслью, что о его детях позаботятся. Желание Стивена было бессовестно проигнорировано. Я знаю, он был бы потрясен».
А Дэмиен отреагировал только постом в инстаграме – фотографией клана Хёрли, на которой он с мамой, бабушкой Анджелой и кузиной Майлз, то же моделью, и подписью «Благодарен за мою красивую семью, сегодня и всегда Xx». Наоми Кэмпбелл и Ирина Шейк поставили лайки и сердечки.
Лиза Бондер, мать таким же образом оставшейся без наследства Киры, сообщила журналистам, что решение суда «ужасно, чудовищно». Радость кузенов омрачает только то, что общественное мнение не на стороне Бингов. А оно в данном случае очень важно, особенно если учесть два парадокса этой семьи. Первый – они миллиардеры, предпочитающие быть невидимыми, хотя фамилией Бинг в Калифорнии помечено все, надо только знать, где искать. Второй – они филантропы, делают огромные пожертвования на нужды образования, искусства и медицинского обслуживания для несчастных без американского паспорта и страховки, но при этом через суд обрывают связь с кровными родственниками. Чтобы почувствовать масштаб репутационных потерь, надо понимать, кто вообще такие Бинги из Беверли-Хиллз.
Саймону Бингу в 1847 году было девять лет. Его родители с тремя детьми высадились с парохода Oneida на остров Эллис, где находились иммиграционные ворота Нью-Йорка. Евреи, прибыли из Баварии. Саймон вырос, разбогател на торговле одеждой, женился и купил красивый дом из красного кирпича на Манхэттене в Верхнем Вест-Сайде, в нем выросли его сыновья Лео и Александр.
Оба молодых человека получили юридическое образование, но страна знает их как основателей девелоперской империи Bing & Bing. Историк Том Шахтман в книге Skyscraper Dreams: The Great Real Estate Dynasties of New York описывает братьев как «начитанных, образованных и очень разборчивых, предельно консервативных: они рано усвоили, что финансирование от инвесторов скорее получит тот, кто выглядит не слишком роскошно». За пятьдесят лет компания Bing & Bing построила много жилых домов, в основном на Парк-авеню. В доме №1000 подъезд охраняют две скульптуры – считается, что это портреты Лео и Александра. В 1937-м в рекламе другого здания было написано, что «оно современно, как завтрашний день». Завтра наступило и прошло, эти здания даже с натяжкой не назовешь современными, но в области недвижимости на Манхэттене Бинги до сих пор большая сила. Их фамилия – синоним большой статусной квартиры за фасадом в стиле ар-деко. Пути братьев, кстати, разошлись – в 1921 году Александр ушел из компании строить дешевое жилье. Кадры в свою новую City Housing Corporation он подбирал прогрессивные, Элеанор Рузвельт, например. Жилье для рабочих давало прибыль в 6%, в то время как дома на Парк-авеню приносили 20–30% – такое самопожертвование составило Александру репутацию чуть ли не святого. Лео продолжил растить капитал. К середине XX века он с женой Анной и единственным сыном Питером переехал в Лос-Анджелес.
Питер Бинг окончил Стэнфорд в 1955-м, за год до смерти отца, потом получил медицинские дипломы в Корнелле и Гарварде. Женился на медсестре. В 1960-х консультировал Кеннеди и Джонсона по вопросам медицинского администрирования и – внимание! – планирования семьи.
Большой талант к нетворкингу дал ему кресла в очень влиятельных советах директоров – от cтолпа оборонной промышленности корпорации RAND и консервативнейшего Гуверовского института войны, революции и мира до газеты Los Angeles Times. Он был председателем совета попечителей Стэнфорда – только на Концертный зал Бинга выделил $50 млн, а есть еще Школа медсестер Бинга и концерты для пациентов Bing Music Series, высаженные на его деньги цветы и купленные для университетской клиники картины. Питер следовал примеру матери – Анну Бинг помнят как одного из самых больших филантропов Лос-Анджелеса, она жертвовала музею LACMA, детским больницам, университетам, дала $4 млн на детские площадки в бедных районах. Женщина пережила второго мужа, профессора из Великобритании, и до своей кончины в сто два года пребывала в Альцгеймере.
Питер и его жена Хелен не жалели денег: давали стипендии, поддерживали аквариум в Монтерее и Los Angeles Music Center. Хелен оплатила операцию пятнадцатилетнему пианисту из Никарагуа – сейчас Дональд Вега преподает джаз в Джульярдской школе в НьюЙорке и называет Хелен «мой ангел».
Размах филантропии Бингов огромен, но детство Стива и его сестры Мэри прошло скромно. Семья входила в американский список Forbes 400, но летала экономом и ездила на дряхлом «универсале». В городе, где селебрити заменили собой высшее общество (как его понимали в старом добром Нью-Йорке), Хелен и Питер звездами не были – если выбирались, то только на благотворительные ужины осчастливленных ими институций. Дом Бингов с семью спальнями и гостевым домиком, куда поселили Стива, на Норт-Алпайн-драйв неплох, но есть в Беверли-Хиллз виллы и покруче.
Стивен в восемнадцать лет унаследовал семейный траст и первое время не терял «консервативного облика», помогавшего его деду Лео в делах. Водил негламурный Lincoln Town Car, не надевал ничего сложнее растянутой футболки и джинсов. Но вирус Голливуда быстро начал проникать в его неокрепший мозг.
Вылетев из Стэнфорда, Стив занялся личной жизнью. Он встречался с очень известными женщинами: Шэрон Стоун, «ангелом Чарли» Фаррой Фосетт (которая была старше него на восемнадцать лет), Умой Турман, Наоми Кэмпбелл. Много проигрывал в казино MGM в Лас-Вегасе. Инвестировал в фильмы и строительную компанию, которая не оправдала вложений. Завел себе «Боинг 737», чтобы нарезать с друзьями круги над Голливудом. Несколько лет скупал метр за метром улицу в районе Бель-Эйр, чтобы в 2005-м продать за $48 млн. Что-то, возможно, Стивен Бинг на этой сделке заработал, но через год недвижимость ушла за $75 млн к покупателям, которые очень радовались сказочно низкой цене.
«Неконсервативно» в биографии Стивена Бинга примерно все. Хайди Флейс, некогда знаменитая в Голливуде мадам, рассказала New York Post, что Стив платил «минимум $10 тыс. за визит и легко давал по $250 тыс. женщинам, которые выступали перед ним с бизнес-предложениями». Еще она много говорила о наркотиках. Как-то упомянула в разговоре общего друга с состоянием $50 млн, на что Стив ответил: «Если бы у меня было всего $50 млн, я бы себя убил».
Он дружил, сколько бы это ни стоило, с Миком Джаггером, Николь Кидман, Джеймсом Кааном, давал деньги Демократической партии и Фонду Клинтонов. «Не любить Стива невозможно, – сказал «Татлеру» продюсер Клиффорд Стрейт, знавший его с конца 1980-х. – Он был нелепо щедр. В Лос-Анджелесе, где каждый норовит попользоваться, он был человеком-мечтой – бездонным колодцем денег».
В кино, кстати, Стиву иногда везло: он написал сценарий для смешного боевика «Кенгуру Джекпот», продюсировал «Полярный экспресс» Тома Хэнкса и фильм-концерт Rolling Stones Shine a Light, в котором его приятель Билл Клинтон показывает свой джаз-банд. Но все прочие проекты были настолько убыточными, что творческая репутация Стива в Голливуде стала меркнуть – хотя его деньги по-прежнему выглядели очень привлекательно.
Зато он не участвовал в оргиях Джеффри Эпштейна. Хотя был в хороших отношениях с кругом покойного финансиста – например, с владельцем калифорнийских супермаркетов миллиардером Роном Берклом, еще одним щедрым спонсором Демократической партии. Но ни Беркла, ни Стива в причастности к истории с несовершеннолетними не обвиняли, – нет даже свидетельств, что Стивен Бинг когда-либо встречался с Эпштейном, разве что правая рука Эпштейна Гислейн Максвелл, которой грозит двадцать пять лет за торговлю людьми, была с ним на ужине в честь Клинтона в веганском лос-анджелесском Crossroads Kitchen.
Родители от вечного праздника Стива старались дистанцироваться. Их дочь Мэри вела себя скромнее: устроилась в Нью-Йорке соцработником, вышла замуж за выпускника Йеля программиста Дага Эллиса, развелась. Когда The New York Times пытался взять у нее комментарий по поводу одиннадцатидневного ливня в Нью-Йорке, сказала: «Мы с мужем асоциальны. Нам нравится дождь». Она защищала брата от Лиз Хёрли и Лизы Бондер, чье деторождение напоминало сюжетные повороты сериала «Династия». Бондер, например, забеременела Кирой во время короткого романа со Стивом, но сначала уверяла, что ребенок от Кирка Керкоряна, другого миллиардера (1917 года рождения), за которого она хотела замуж. Керкорян женился на ней на один месяц, чтобы ребенок был законнорожденным, но что-то заподозрил. Нанял сыщика порыться в помойном ведре Бинга и по зубной нити сделал анализ ДНК. Бондер сначала требовала у Керкоряна $320 тыс. в месяц на Киру, но потом призналась, что для первого теста ДНК взяла слюну его старшей дочери.
Зато Лиз Хёрли вспоминает восемнадцать месяцев романа со Стивом как счастливое время. На фото они выглядят абсолютно влюбленными, друзья вспоминают, что он был очень увлечен, делал дорогие подарки, включая кольцо с бриллиантами и сапфирами. Но ребенка не хотел. Когда Лиз описала ему ситуацию, он попросил сделать аборт, она отказалась. Тогда Стив публично усомнился в своем отцовстве, сказал, что отношения не были моногамными. Хёрли была оскорблена тем, что детали ее сексуальной жизни обсуждались в прессе. Знакомый Стива дал очень щедрое интервью: «У них в Вегасе был интим на троих, так что она не могла не знать, что это не эксклюзивные отношения». Как и в случае со старшей дочкой Кирой, вопрос был закрыт с помощью теста ДНК.
У Мэри Бинг позиция такая: «Никто не осуждает женщин за их поведение. Защитить себя Стив может, только наговорив о них гадостей, а он этого не хочет». Так она заявила в 2002 году Los Angeles Times. В том же году пожаловалась Vanity Fair, что брата «насильно уложили в постель». Ее детям, рожденным в браке c Дагом Эллисом (Люси сейчас двадцать один, Антону – девятнадцать) в случае отсутствия конкурентов достаются все трасты, по полмиллиарда долларов каждому. Так что был смысл заранее списать со счетов потомков Стива. Родители Стива и Мэри тоже начали советоваться с адвокатами заблаговременно.
Лиза Бондер в январе высказалась в адрес дедушки Киры через The Sunday Times: «Вас считают альтруистом и филантропом, вы меценат Стэнфорда, вы потратили на благотворительность миллионы. Ну и где сейчас ваш альтруизм? Вы даже внучку свою признать отказываетесь. Есть только одно слово для этого – «жадность».
Происхождение трастов – отдельная история. До того как в 1986 году конгресс заделал дыру в законе, богатые семьи часто оставляли деньги внукам, а не детям, что позволяло сильно сэкономить на налогах на наследство. Именно так Стив при живом отце получил $600 млн на свои фантазии. Питер Бинг основал шесть трастов для будущих внуков в 1980-м. Основывать другие после решения конгресса было невыгодно, поэтому он в 2018-м просто сделал поправку, которая исключала из наследования внуков, рожденных вне брака. Имена Дэмиен и Кира в поправке не указаны, но очевидно, что дедушка имел в виду именно их. Надо заметить, что апелляционный суд Калифорнии не касался вопроса, равны ли законнорожденные и внебрачные дети перед законом. Суд просто установил, что дедушка имел полное право сам решать, кому достанется наследство.
Напомним, что судебное разбирательство началось после того, как в июне 2020-го Стив Бинг вышел из окна роскошного кондоминиума на двадцать седьмом этаже в районе Сенчури-Сити. В какой-то момент показалось, что у него на счетах остались $300 тыс., но на самом деле есть только задолженность в $100 тыс. по карте American Express и чеки на десятки миллионов пожертвований, которые нечем обналичить. Хотя нельзя сказать, что он совсем не оставил наследства. Один источник шепнул нам, что половина Голливуда должна Стиву денег. И теперь эти люди трясутся, что адвокаты постучат в дверь и потребуют вернуть все с процентами.
С потерей Стива и после отказа иметь что-либо общее со знаменитыми матерями его детей семья Бинг вернулась в свое фирменное состояние – никаких селебрити, никакой роскоши. В Голливуде учат обратному, но тихие миллиардеры больше верят своему патриарху Лео Бингу.
Фото: LEGION-MEDIA; DMG MEDIA; INSTAGRAM/@ELIZABETHHURLEY; @DAMIANHURLEY;@LISABONDERKERKORIAN; REX FEATURES/FOTODOM.RU