Материал о Лиде Мониаве вышел в мартовском номере Tatler, а подготовлен был еще до того, как ВОЗ объявила пандемию. Уже в марте ситуация в стране и в мире драматически изменилась. И помимо основной работы в фонде несколько сотрудников «Дома с маяком», в том числе его директор Лида Мониава, забрали к себе домой из московских интернатов паллиативных детей, чтобы защитить их от коронавирусной инфекции. В мае Лида решила, что оставит ребенка жить у себя и после карантина и будет оформлять опеку. Об этом и о других аспектах жизни благотворительного фонда и хосписа во время пандемии можно прочитать на странице Лиды в фейсбуке. Помочь благотворительному фонду «Дом с маяком» можно здесь.
В день интервью, назначенного на неприятное для Лиды раннее утро, я проснулась в семь. Открыла фейсбук и прочитала ее пост, вывешенный в три часа ночи. Как водится у Мониавы, пространное рассуждение – о том, как никто не может изменить ничего. Да вот хотя бы сделать так, чтобы у туалетных кабинок в психоневрологических интернатах были нормальные закрывающиеся двери. У нас в стране принято, чтобы они не закрывались, – дверей в ПНИ нет вообще. Такая вот национальная идея. И с этим ничего не могут поделать – даже если захотят – ни санитарки, ни главврач, ни всесильный министр, ни, страшно сказать, правительство. «Правительство, – писала Лида в том посте, – может принять генеральную линию партии, но не может сделать так, чтобы каждый гражданин в рамках этой генеральной линии получил все как положено». А ведь так просто все изменить – если каждый гражданин не побоится взять на себя ответственность. Потому что главное – «доброта, а не СНиПы, не санэпидрежимы и даже не ФЗ». Я читала и думала: все в России меняется, приходят и уходят правительства и министры, исчезает газета «Правда» и появляется фейсбук, вместо поэта Некрасова про активного гражданина пишет мэр Собянин. Неизменна только надежда на доброту.
«Днем много суеты, бесконечные встречи, триста писем в почтовом ящике, – объясняет мне Лида, разливая пробудительный чай. – Вечером, часам к девяти, все расходятся, до двух ночи я разбираю почту, решаю рабочие вопросы. Потом наконец могу подумать о чем-то своем. Написать вот в фейсбук. Поэтому мне так сложно рано просыпаться, я ужасно себя чувствую, если не выспалась».
Мониаве тридцать два. Тихая, породистая москвичка, на четверть грузинка с длиннющими ресницами, меланхоличным, устремленным глубоко внутрь взглядом и таким же меланхоличным инстаграмом (мы в «Татлере» называем этот жанр «ежик в тумане»). На ногах – кроксы, символ калифорнийской функциональности. Лида не накрашена, одета в черное, как, впрочем, всегда. «Такая привычка, – тихо, с улыбкой говорит она. – У меня дома – я здесь рядом снимаю квартиру, на Тихвинской, – нет нормального шкафа, одежда просто висит на рейле. Все черное. Гости заходят, видят – и начинают улыбаться. Но это, кстати, плохо для хосписа. Родители иногда странно реагируют – сюда так лучше не ходить».
И тем не менее родители знают: эта тихая девушка в черном сделала для их детей куда больше самых ярких, шумных людей. Мониава возглавляет детский хоспис «Дом с маяком». В этом совсем не похожем на больницу доме палаты называют каютами, туалет – гальюном, кухню – камбузом. Здание на Долгоруковской открылось в октябре 2019-го – после бюрократических мытарств и не без сопротивления соседей. Находящаяся напротив школа отгородилась от хосписа непрозрачным забором. Один добрый гражданин во время стройки поставил перед зданием огромный булыжник и рядом с ним милицейскую машину, потому что «надоели тут ваши самосвалы ездить». Оцепление он снял только после того, как оказалось, что его собственная высокохудожественная терраса возведена против всяких правил.
Торжественное открытие «Дома с маяком» вел Иван Ургант, были Ингеборга Дапкунайте, Чулпан Хаматова и владелец «Крокуса» Араз Агаларов, который оплатил ремонт (он стоил полмиллиарда рублей). Хоспис работает и в режиме дневного центра поддержки, здесь оказывают социальные и психологические услуги, и в полноценном режиме стационара. Хотя вообще-то философия Лиды в том, что дети должны жить дома, в семье им всегда лучше, потому и придумана выездная служба помощи. Хоспис ее просто дополняет.