Это история, после которой я живу с чувством вины. Хотя моей вины тут нет совершенно. Но я часто думаю об этой девочке: как она, что с ней стало?
2010 год. Наш Фонд Михаила Прохорова работает в Красноярске, дел очень много. Мы поддерживаем здешние театры, учебные заведения, а главное – здешних талантливых ребят. В город приезжают лучшие издательства со всей страны, у красноярцев есть возможность купить отличные книги, которые не доходят до магазинов Сибири. Тогда был год Франции в России, и мы решили сделать международный проект. Привезти в Лион наши выставки современного искусства, лучшие спектакли. Очень хотелось показать, что мы страна живой динамичной культуры, что у нас не только балет и Толстой. И не только Москва с Петербургом. Идея была принята на ура. Французские коллеги с удовольствием нам помогали.
Проект назвали «Неизвестная Сибирь». Наш друг, замечательный художник Михаил Лабазов, предложил включить и детскую программу. Он очень много работал с детскими домами Норильска и Красноярска. Ребята там были замечательные. Мы всегда звали их на свои мероприятия, а тут бы мы еще привезли их во Францию. Когда бы детдомовцы туда попали?
Мы дали творческое задание – изобразить будущее, как его видят дети. Лабазов им помогал. За пару месяцев до отъезда в Лион мы приехали посмотреть на детскую выставку.
Кажется, ещё никогда я не видела таких ярких и живых работ. В них не было ни капли аляповатости. И даже ожидаемой детской наивности. И главное – я была поражена тем, как дети, лишенные родителей, домашнего уюта, у которых в жизни было совсем мало радостей, – как эти дети оптимистично и весело представляли будущее.
Каждый ребенок объяснял, что именно он тут нарисовал и почему.
Мы слушали их истории, смеялись.
В конце мы сказали: «Отлично, ребята! Теперь собирайтесь во Францию!»
Вдруг одна девочка шагнула вперед и твердо произнесла:
– Свою работу я оставлю здесь и никуда не поеду. Я должна быть здесь.
Мы переглянулись: что за странный каприз?
Девочку звали Алиса. Ей было десять лет. У неё были большие карие глаза.
– Алиса, почему? Ты же хотела поехать. У тебя отличная работа, она всем понравится, не переживай! Все твои друзья будут рядом с тобой!
– Нет, я не переживаю. Я передумала. Это моя работа, она должна быть здесь, я хочу, чтобы её поставили на витрине в магазине на проспекте Мира.
Мы не знали, как реагировать. Продолжали убеждать:
– Алиса, ты всегда успеешь показать свою работу здесь. Её никто у тебя не отнимет. Давай покажем её в Лионе, а потом вернешься и будешь делать с ней что хочешь.
– Нет, её нужно поставить там, как можно быстрее! Я не хочу никуда ехать!
Она начала плакать. Воспитательница увела Алису.
Мы разошлись. Никто не понимал, что случилось. На следующий день мы снова пришли в детский дом, чтобы поговорить с Алисой, убедить поехать. Алиса не хотела ни с кем говорить. Работу она не отдавала, боясь, что её увезут.
Тогда я зашла к воспитательнице — хотела понять, что случилось. Воспитательница закрыла дверь, попросила, чтобы разговор остался между нами. Конечно, я пообещала. И она рассказала:
– Дело в том, что у Алисы есть мать. Она отдала её несколько лет назад. Дочь ей была не нужна. При ней она говорила, что та испортила ей всю жизнь, мешает. Алиса с того времени считает себя плохой и недостойной своей мамы. Это стало её комплексом, травмой. А так называемая «мать» работает в том самом магазине. Алиса хочет, чтобы мама увидела её работу и поняла, что она хорошая девочка, талантливая и способная. Алиса искренне думает, что тогда мама поменяет своё отношение и заберёт её домой. Прошу вас, не надо Алису упрашивать или объяснять ей что-то, вы сделаете только хуже, она и так очень несчастный ребенок.
По дороге в гостиницу я плакала.
А потом я решила найти тот злосчастный магазин на проспекте Мира. Я вошла и стала рассматривать всех женщин, кто там работал, я пыталась вычислить ту самую «мать». Что я хотела? Сама не знаю. Даже если бы я рассказала этой женщине про рисунок, как дочь ждет её каждый день – ничего бы не изменилось. Она же приняла это страшное решение несколько лет назад, она знала, что дочка тут, в городе, совсем рядом. И это её не волновало.
Я вышла из магазина. Я думала, что могу сделать. Поговорить с Алисой? Сказать, что это мама её недостойна, а ты, Алиса, – самая лучшая и талантливая? Нет, не могла я с ней поговорить. Не имела права.
Это была проклятая ситуация, когда я ничего не могла.
…Мы улетели в Лион. Все прошло замечательно, детская выставка всем безумно понравилась. Дети были в восторге от Лиона, обошли весь город пешком, посмотрели музеи, сходили в оперу. Алиса осталась в Красноярске. Никто не смог её убедить.
Я не знаю, как сложилась её судьба. Я больше не возвращалась в Красноярск. А она уже совсем взрослая, ей восемнадцать лет. И до сих пор я чувствую свою вину. Хотя моей вины нет никакой.
Алиса, девушка с карими глазами, я так надеюсь, что у тебя все хорошо. Что то прекрасное будущее, которое ты рисовала, совсем близко.
Я все время тебя вспоминаю, Алиса.
.jpeg)
Фото: АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБ