Редкий автор согласится писать о Тине Канделаки. Я лично обзвонила с десяток золотых перьев: половина из них либо уже что-то делает на «Матч ТВ», либо «заявка на рассмотрении», а значит, велик соблазн спеть дифирамб. Вторая половина яростно Канделаки ненавидит и отчего-то воспринимает интервью с ней не как возможность задать беспокоящие вопросы, а как свидание — туда ведь только с приятным человеком, не правда ли?
Нет в России девушки, которая бы столь явно поляризовала общественное мнение одним фактом своего существования. Даже мой сын, на каникулах подрабатывающий официантом в «Ку-ка-ре-ку», умудрился Тину невзлюбить: он вышел к ней с улыбкой до ушей, а она не поздоровалась. Хотя я дружу с Канделаки давно и знаю, что в работе на публику ей равных нет. Так получается, что она рождает какие угодно эмоции, кроме равнодушия. Армия поклонниц плачет над ее постами в Instagram в духе «мужчины в личных отношениях так себе хозяева слова — слово дал, слово взял», аплодирует видеотренировкам с босу и TRX, спрашивает совета по дюкановской диете и ставит тысячи лайков зеленой шляпе в спорном сочетании с розовым пиджаком и оранжевой сумкой. Мужчин Канделаки с ее подъемами в пять утра дико раздражает. Они считают, что тренироваться для нее – это фотографироваться, втянув живот. Что она имеет наглость высказывать мнение по слишком широкому спектру вопросов — от бронетехники до высоты парт в школах, и вширь в ее случае не значит вглубь. Что ее ЗОЖ не имеет ничего общего со спортом высоких достижений, который не пойми с какой стати ей вручили. Ну и конечно, что контракты «Апостола» добыты благодаря мощному административному ресурсу. Откройте sports.ru и увидите под каждым чихом Тины пятьсот комментариев. Она не всегда лайкабельна, но кликабельна безмерно.
Заточенная в террариум людского мнения, Канделаки научилась вполне комфортно существовать в режиме любовь—ненависть: не обращать внимания на личную критику, но cтараться отвечать на профессиональную: «Если я на каждый выпад в свой адрес буду реагировать как девочка, то какой же я тогда пиарщик?» Что угодно говорите про нее, но это не должно иметь отношения к «Матч ТВ», потому что телеканал — в первую очередь команда и тяжелый коллективный труд. Вот такое подруга поставила мне условие.
Летом за завтраком в «Пушкине» Тина, как обычно, пила вприглядку зеленый чай и рассказывала мне, как позвонил гендиректор «Газпром-Медиа» Дмитрий Чернышенко и предложил новую должность. Все случилось вдруг — на то, чтобы «переспать» с тревожной мыслью, ей дали всего ночь. Первым она набрала номер Натальи Билан, с которой на СТС дослужилась до ТЭФИ, а после крепко дружила и делала совместные проекты.
— У нее был колоссальный опыт. У меня — амбиции. Ксюш, я не буду лукавить — последний год мы часто говорили, что неплохо бы нам получить возможность делать канал. У всех творческих людей, которые сначала создавали одну программу, потом несколько, есть желание когда-нибудь сделать канал. Наташа сомневалась: «Что бы это могло быть? Выбор-то небольшой», а я повторяла, как заведенная: «Нам повезет! Повезет!» Мечты и правда материализуются, только к ним надо готовиться. Не так, что мечта сбылась и началась сказка. После того как я согласилась стать генпродюсером «Матча», начался хардкор — все стало происходить с какой-то космической скоростью. Я никогда не думала, что могу спать сидя. А в последние дни перед эфиром, в полночь, я сидела в кресле и отключалась. Немного шоколада или что там есть под рукой, закрывала глаза и, не падая, прямо за столом спала минут десять. Просыпалась — и все, снова в тонусе.
— Как считаешь, что взрослые серьезные мужчины, принимая столь резонансное решение, про тебя говорили?
— Наверное, говорили про мой энтузиазм, профессионализм и умение быстро собрать команду, это необходимый для любого менеджера навык. Но главное — я не была уставшей. В моей профессии, как и в твоей, есть эта проблема: люди не готовы работать экстра, они работают так, будто несут тяжкий крест, ежедневно совершают подвиг. А ведь не спать на старте такого проекта — норма жизни. Если канал запускается за два месяца, где вы видели, чтобы приходили в десять, а уходили в семь? Работали 24/7. В шесть утра с Наташей начинали день с имейлов и ими же заканчивали, не останавливаясь ни на секунду.
На часах одиннадцать вечера, и наше интервью, плавно перетекающее в ночь, проходит в кабинете Тины в «Останкино». На ней темно-зеленое платье-карандаш Antonio Berardi, замшевые, на высоких каблуках ботильоны Daniele Michetti и часы de Grisogono c повышенным содержанием бриллиантов. Стол удивительным образом не завален бумагами: ноутбук, желтые стикеры с записанными делами и банка с каким-то энергетическим зельем. Я помню предыдущие рабочие апартаменты Канделаки — сначала в Трехпрудном, потом на Ленинградском проспекте. То были кабинеты, осененные дизайнерской мыслью за очень большие деньги. Здесь, на улице Королева, не то что скромно — ощущение, что ремонт был сделан в середине девяностых, когда страна с удивлением узнала о существовании ковролина и жалюзи. Так живут все теленачальники независимо от иерархии — выпендриваться в мире красивой картинки не принято. Канделаки, впрочем, рассказывает, что распорядилась оборудовать этажом ниже комнатку с душевой — чтобы смывать трудовой пот, не отходя от станка. В противном случае пришлось бы арендовать номер в соседней гостинице «Космос» — ехать домой в Крылатское ради нескольких часов досуга смысла нет.
Только что закончился эфир «Все на футбол». В коридоре встречаю миниатюрного Аркадия Дворковича, который успешно отчитался, что к чемпионату мира по футболу 2018 года все будет построено в срок, и Александра Кержакова, стирающего остатки тонального крема со своего и без того неприлично холеного лица. В кабинет Тины заходят комментатор Георгий Черданцев и продюсер Сергей Акулинин, и начинается разбор полетов. Я пытаюсь уловить на лицах этих многоопытных профи следы неудовольствия, оттого что в кресле босса сидит варяг в de Grisogono, но нет, несмотря на поздний час и неотвратимую необходимость утром везти детей в школу, они проникнуты вполне стахановским энтузиазмом.
Спрашиваю у Канделаки, готовила ли она для первого рабочего дня специальный, повышенной провокационности наряд — для удовольствия ста пар недоверчивых глаз. Да, наш мир сексистский, соглашается Канделаки. Не случайно ее подруга и коллега Наталья Билан регулярно произносит фразу: «Я потратила много лет и сил для того, чтобы стать профессионалом, а не для того, чтобы вы напоминали мне, что я женщина». Но все же Тина решила не сакрализировать выход на службу — нет, красное платье бронебойной силы, как в свое время для Познера, не готовила и даже не думала. Она про наряды вообще не думает. Раз и навсегда решила, что у нее нет сверхвкуса и сверхвремени, чтобы отвлекаться на полоски и клетки, поэтому каждый понедельник к ней домой приезжает специально обученный человек. Он делает все покупки (а покупает Канделаки от души и без скидок) и собирает look of the day — от туфель до брошки. «С того момента, как я стала селебрити и у меня появились первые деньги, я не жалела средств на сервис. Я хотела соответствовать мировым стандартам. Кстати, проблема индустрии в том, что многие мои коллеги этого не понимают — не считают нужным вкладывать средства во внешность и гардероб».
Зато фразу, которую она произнесла на первой встрече с УТК — уникальным творческим коллективом — «Матча», Тина помнит прекрасно.
— Сказать, что мне были не рады, — не сказать ничего. Презрение было самой приятной реакцией людей в тот день. И вот когда мы подошли к точке кипения, я спросила: «Ну хорошо, я не привожу в пример себя, хотя у меня был рекламный контракт на два миллиона долларов. Вы мне сейчас говорите, что вы супер. У кого-то здесь есть контракт хотя бы на сто тысяч долларов? Американские спортивные тележурналисты — звезды. Они не уступают звездам развлекательного телевидения». Мне отвечают: «Ну тут у нас спортивная журналистика. Нас не одели, не причесали, не подготовили студию, не дали денег на командировку...» Теперь, сказала я, вам сделают все. Давайте посмотрим, что будет дальше. Кто-то сумеет воспользоваться возможностями, а кому-то они не помогут, потому что нет харизмы и способности меняться перед лицом больших вызовов.
Честно говоря, я с трудом представляю, как лишить бороды главного футбольного мудреца Михаила Мельникова, который вдобавок испытывает нежную привязанность к рубашкам с короткими рукавами. Захочет ли расстаться с серо-буро-малиновым пиджаком и широкополой шляпой Кирилл Дементьев, берущий интервью у бровки?
— Что ты, — уверяет меня Тина, — люди благодарны, что ими наконец-то занялись.
В своем мобильном (айфон, не йота — несмотря на активную пиар-кампанию отечественного аппарата с двумя экранами) она листает луки, которые стилисты подбирают для ее ведущих.
— Уткину вот на съемках программ «Рио ждет» придумали шикарный кепи. Когда закончили, он послал мне sms: «Никогда не думал, что мне так идут кепи». Она шутит? Многие считают, что скандал между Канделаки и Уткиным был затеян только для того, чтобы привлечь внимание. Шума вокруг «Матч ТВ» еще до запуска было столько, что зрители на полном серьезе думали, будто канал давно в эфире. Но нет, Канделаки опровергает:
— Драму такого накала даже при талантах Василия и отчасти скромных моих не придумаешь.
Как реагировало начальство на то, что любым своим управленческим шагом Тина спешила делиться с соцсетями под хэштегом #интрига, позаимствованным у американского канала ESPN? Позитивно.
— Дмитрий Николаевич (Чернышенко. — Прим. Tatler) сам активный пользователь соцсетей. У него огромный западный опыт, и он понимает, что сегодня человек с телефоном и есть медиа. Более того, скоро большие журналистские группы будут не нужны. Парень с палкой для селфи сможет вести прямой репортаж откуда угодно. А вот когда у меня была первая встреча с Алексеем Борисовичем Миллером, я, конечно, волновалась, он мог оказаться консервативным человеком. Но нет, про нашу пиар-стратегию сказал так: «Прекрасно, канала еще нет, а про нас вовсю говорят. Продолжайте в том же духе».
Здесь, на улице Королева, пришлось столкнуться с реальностью. В России не готовы любить спорт целиком. Только спорт побед, рекордов и триумфов. Это если не считать наших с Тиной общих друзей, которые играют в онлайн-шахматы, ведут здоровый образ жизни и зарабатывают достаточно, чтобы купить кроссовки Аsics, приготовить салат из киноа и пробежать марафон в Кицбюэле. Но даже мы не хотим поддерживать проигравших и верить в начинающих. Впрочем, сорокалетние женщины не готовы просто так расстаться с последними иллюзиями — Тина уверена, что Россия спорт еще полюбит.
— Спорт в России смотрят шесть-семь миллионов человек — причем не все подряд, а только футбол, хоккей, бокс, «Формулу-1» и немножко биатлон. Если это, конечно, не Олимпиада, где наша страна конкурирует со всем миром. У нас нет американской культуры боления за команду. Вот в Кливленде обожают Ле Брона – он сердце, душа Кливленда. Спроси в Юте про Кириленко. «О да, АК-47, он классный, он супер. Этот русский рвал всех». У нас же никто не знает Моню, Хряпу, Шведа. Тимофея Мозгова и того стали немножко узнавать только благодаря премии GQ. Да, есть «Зенит», есть ЦСКА. Но для такой огромной страны это ничтожно мало. Когда играют, предположим, «Амкар» и «Крылья Советов», стадион пустой. Так с чего вы взяли, что зрители будут смотреть самую качественную телетрансляцию, если на стадионе ни души?
Она понимает, почему квартирующий на той же частоте предшественник «Матча» — канал «Россия 2» ставил в эфир сериалы. Как иначе привлечь заветную женскую аудиторию, главную любовь продавцов рекламного воздуха? «Матч» рискнул полностью убрать неспортивный контент. И ничего страшного не случилось. Их не бросили — наоборот, к экранам прильнул невиданный ранее зритель: мужчина от восемнадцати до тридцати четырех. И это Канделаки считает безусловной победой.
Но не трансляции с дюжины HD-камер популяризуют спорт. Популярным его делают герои. Поэтому Тина со скоростью сто двадцать слов в минуту сообщает мне, как «Матч» собирается заняться модным сторителлингом, снимать фильмы про чемпионов, программы про их мам и первых тренеров, сюжеты про то, как спортсмены занимаются благотворительностью, про то, как мальчик с больной ногой увидел живого Радулова.
— Только когда ты видишь все эмоции человека, тебе становится интересно за ним наблюдать.
Ну и конечно, Тине, девушке страстной и эмоциональной, хочется показать спорт не стерильным, как он выглядит сейчас. Ведь спорт — это все что угодно, помимо голов и офсайдов. Это азарт, секс, любовь, ненависть. Вся гамма чувств. Сыграй на ней — будет и рейтинг. Будет рейтинг — будет зарплата.
Я, человек воспитанный, не спрашиваю у Канделаки, сколько шуб Fendi можно купить на ее годовое жалованье. И ради чего она ушла из «Апостола», оставив за собой двадцать пять процентов акций (сейчас компания находится в стадии продажи). Но она сама предвосхищает мой вопрос:
— Как ты знаешь, я всегда хорошо зарабатывала. Сначала телеведущей, у меня были одни из крупнейших рекламных контрактов в России. Последние четыре года в бизнесе. Но переходила я на «Матч», руководствуясь не финансами. Для меня это мечта, вызов и творческая амбиция. Притом что и зарплата здесь меня полностью устраивает. Разумеется, она зависит от выполнения так называемых KPI — доля, рейтинг и другие параметры.
Достижение некоего ключевого KPI через три года. Месяц отпуска — через пять. Простое женское счастье — через десять. В пятьдесят ты войдешь в список Forbes, у тебя будет самолет и мужчина лет на десять моложе — на зависть ровесницам, которые потратили жизнь на маникюр и внезапно оказались ненужны своим убежавшим далеко вперед мужьям. У меня складывается ощущение, что Тина живет завтрашним днем. Где модное сегодня carpe diem, смакование момента? Где круассан и бокал вина у камина, о которых с такой нежностью говорила в интервью «Татлеру» новообращенная парижанка Рената Литвинова?
— Когда в моей жизни будет круассан с вином? — на секунду задумывается Канделаки. — Наверное, никогда. Я и раньше пила мало, а последний год не пью ни глоточка – алкоголь тормозит мозг, а мне надо быстро включаться утром. Я не умею отдыхать подолгу и даже не представляю, каково это. Десять дней активного отдыха для меня предел. Мой мужчина уже смирился с такой активностью, дети часто смеются над эсэмэской «Подъем!», которую я всем рассылаю в восемь утра на отдыхе, и уже ничему не удивляются. Я счастливый человек. Мои близкие воспринимают и любят меня такой, какая я есть. У меня даже нет возможности выбора, работать или нет. Я не умею и не хочу бездельничать. И главное, я не работаю для того, чтобы потом, когда-нибудь бездельничать. Я работаю для того, чтобы как можно больше и дольше реализовывать свои творческие амбиции. Я всю жизнь вставала в шесть тридцать. Я очень жду весну и лето, потому что весной и летом заканчивается ночь. Не помню, когда я так просто в выходные валялась в кровати.
Конечно, я знаю, с кем именно она уже восемь лет «не валяется в кровати». Но сказать не имею права. Последнее откровенное интервью Канделаки дала четыре года назад «Каравану историй». Поблагодарила бывшего мужа за детей, отметила, что развод сделал ее сильнее. И закрыла тему. С тех пор она бизнес-леди, которой не пристало делить с прессой личную жизнь. Она не скрывает, что личная жизнь у нее есть. Было бы странно говорить, что нет, иначе Тина и выглядела, и чувствовала бы себя по-другому.
— Я бы, наверное, была очень озлобленной. Женщине сложно быть одной, особенно в России: слишком сильно до сих пор давление общества. Я не скрываю свою личную жизнь. О ней все близкие и родные люди давно знают. Но делать из этого шоу?
— Представь, к примеру, что тебе предложили обложку американского Forbes, но в обмен на рассказ про главное.
— Слушай, от миллиона долларов никто не отказывается. Но, во-первых, нет таких изданий; во-вторых, нет таких денег. Как пиарщик я знаю, что рассказывать всегда надо «зачем».
Причем рассказывать приукрашенные, экранизируемые истории. В моем случае экранизировать нечего и незачем — это не история двух селебов. А ради обложки... В современном мире гораздо больше можно рассказать о себе через соцсети. Обложками можно мыслить, если ты звезда на ранней стадии развития. В двадцать лет каждая твоя обложка конвертируется в конкретный контракт.
Хорошо, зайду с другой стороны. Каков мужчина, который с ней сейчас?
— Мы с ним много лет вместе. Мы не просто вместе в бытовом смысле этого слова, мы вместе росли и развивались. Он многому научил меня, а я — его. С ним было интересно, потому что мы всегда старались удивлять друг друга новым знанием, опытом, впечатлениями и эмоциями. И еще он умеет заставить меня смеяться. Это важно, потому что мужчина без самоиронии и чувства юмора точно не мой мужчина. Ведь в чем проблема сегодняшнего института семьи? – Тина оседлала любимого конька. — Современные мужчины рьяно добивались своих целей с понедельника по пятницу, рьяно отдыхали в субботу и воскресенье, рьяно бегали, прыгали, худели. И есть их супруги – молодые, первые, модели, красиво одетые, на которых эти замечательные джентльмены женились и тут же говорили: «А теперь не работай». Женщины повзрослели, родили по трое детей. Мужчины все еще бегут, куда-то стремятся, а им нужно приходить домой и слушать разговоры про наследников и обустройство очередного дома. Женщине, чтобы быть интересной, нужно постоянно меняться. Не в том смысле, чтобы менять жакеты Chanel, а чтобы было что рассказать мужу и было над чем вместе элементарно посмеяться.
Три года назад она и представить себе не могла, что будет рассказывать про рейтинг биатлона, про то, как «Зенит» играл с «Гентом» и как она тренировалась с Роем Джонсом. Она не знает, какую сказку Шахерезады заведет через три года. Ей нравится так жить. Она нравится самой себе. Ведь ее любимая фраза: «Отчего вы решили, что кому-то интересны, если вы неинтересны самому себе?»
С мужчиной ей хорошо, только если он единомышленник. Иначе чем он может заменить успешной женщине адреналин ежедневных изменений? Канделаки меняется постоянно: в двадцать, тридцать, сорок, которые в прошлом ноябре отметила, разумеется, на работе (выглядывая из-за букетов, она смотрела обзор Континентальной хоккейной лиги). На каждом отрезке жизни она ставила себе новые задачи, упрямо доказывая, что подняться можно, даже достигнув дна. Потому что, когда начинаешь сначала, ощущаешь себя молодым. Некоторые люди применяют этот принцип к отношениям — им кажется, что поменяй одну жену на другую, на двадцать лет моложе, и помолодеешь сам. На короткое время начинаешь жить интересами другого, забыв про свои. Но через два-три года каждый возвращается к своему возрасту. Потому что внутри ничего не изменилось.
Она много лет жила одна с детьми. Мелании — шестнадцать, Леонтию — четырнадцать. Их мать консервативно, по-грузински, считает, что жить с мужчиной можно, только если вы женаты.
— У моих детей уже есть травма развода. Это очень больно. Менять мужчин у них на глазах, каждый раз извиняясь: «Знаете, дети, не получилось»? Мне хочется, чтобы они верили, что все получится.
Она и сама, несмотря на броню, в это верит. Верит в любовь, в то, что половинки находят друг друга. Просто она давно не максималист и знает, что судьба не может щедро отвесить в одни руки все: детей, работу, возможность самореализовываться, принца. Тина научилась не переживать из-за мужчин, «перемалывать опыт» — как бы цинично это ни звучало. Анализировать ошибки и не допускать их в следующем матче.
— Я знаю, что могу дать человеку. И чего ждать взамен. Я очень быстро почувствую, что, условно говоря, могу разогнаться до двухсот пятидесяти, а он только до ста двадцати. И мы никогда не будем двигаться на одной скорости.
— Как тебе дались сорок? Страшно было?
— Можно пользоваться всеми достижениями косметологии, роскошно одеваться, но невозможно изменить то, что делает юность привлекательной. Юность — это когда человек как цветок. Он раскрывается, и прелесть его в незнании. У меня за плечами много разнообразного опыта. Грустить о том, что необратимо, довольно бессмысленно. Зато часто смотришь на людей: вот им тридцать, сорок, пятьдесят, а они все ходят по тому же кругу. Не желаю этого ни себе, ни другим. В тридцать в моей жизни произошло все, от ТЭФИ до Ниццы, включая развод. И разве кто-то мог подумать, что я окажусь там, где я сижу с тобой сейчас?
«Тина — один из редких в России примеров женщин, которые сделали себя сами, не имея никакой поддержки, на исконно мужской, очень жесткой территории, – сказал мне про нее главный редактор Forbes Николай Усков. — Почему она генерирует вокруг себя столько ненависти? Она очень активная. И как человек, работающий в пиаре, понимает, что ненависть продает лучше, чем любовь. Лучше быть спорной и яркой, чем пресной и никакой».
«Тина — женщина-воин, молотовский коктейль из страстной южной красоты, железной воли, женской наивности и юношеской амбициозности, — подхватывает редакционный директор Condé Nast International Карина Добротворская. – Переварить такой коктейль непросто. В России не любят ни сильных женщин, ни победителей, ни волевых красавиц, ни тех, кто слишком много высовывается. А уж когда Тина вступила в спортивную игру (а спорт — это сфера чистых эмоций), она всех задела за живое. Причем больше всего изощряются в проклятиях в адрес Канделаки мохнатые мужики с животами, которые, конечно, руками и ногами за спорт, но в спортзале ни разу не были. К счастью, Тина умеет держать удар. А еще в ней очень много жадного любопытства к жизни. Думаю, оно и есть ее пламенный мотор».
Час ночи. Мотор слегка сбавил обороты. Тина накидывает шубу. Мы идем по гулким коридорам «Останкино», нас догоняет секретарша с папкой бумаг: «Тина, это вам почитать в дороге». Водитель BMW держит дверь нараспашку. Начальница воцаряется на кожаном сиденье, открывает кокосовую воду.
— Знаешь, у меня сплошное дежавю. Когда-то давно, на СТС, все говорили: «Уберите эту девчонку, она странно одета, странно говорит, раздражает». Нас все крыли и ненавидели. Потом приняли, потом признали, потом мне дали ТЭФИ. «Все повторяется», — это мне сказала и пожелала Билан на сорокалетие.
Машина тормозит у одного из солидных домов на Баррикадной, где живет Тинина личная жизнь.
— Завтра в семь тридцать, — говорит она водителю.
Фото: Данил Головкин