«Журнал Tatler имеет честь пригласить господина посла и его супругу на Бал дебютанток...» Это письмо в середине октября я отправляла в Спасо-хаус без особой надежды на успех: Джон и Мэри Кей Хантсман приехали в Москву всего за пару недель до того. Новый посол США едва успел вручить верительные грамоты президенту РФ. Еще не было первого приема по адресу Спасопесковский, 10, где Хантсман, разумеется, заявил о важности восстановления доверия между Москвой и Вашингтоном. Еще не было дебюта на паркете Мраморного дворца (как шутил Хантсман по итогам своей первой инспекции Петербурга, надо перенести сюда посольство: такой красивый город!). А тут – Колонный зал и девушки в шелках.
Развернутый ответ на свое письмо я получила из посольства на следующий день. Мистер Хантсман был бы рад, даже подтвердил свое присутствие, но все же вынужден отказаться. По веской причине: из Америки не успели прибыть некоторые его личные вещи, в том числе необходимый для полноценного участия в московской светской жизни смокинг.
«Был четверг, 28 сентября, – вспоминает сейчас его жена Мэри Кей. – Он позвонил и сказал: «Сенат утвердил меня». В воскресенье, 1 октября, мы уже летели в Москву». Разговоры о том, что на смену прежнему послу, специалисту по Восточной Европе Джону Теффту, к нам едет мормон, миллиардер, умница, красавец, отец семерых детей, в высотке на Смоленской ходили полгода – с тех пор, как неназванный источник в Белом доме впервые сообщил американской прессе, что выбор Дональда Трампа пал на Хантсмана. Однако кандидатуру должны были утвердить сенаторы. «То есть сначала ты очень долго ждешь, а потом надо очень быстро собрать чемодан, – смеется Мэри Кей. – Муж тогда как раз принял решение баллотироваться в сенат от Юты. У нас были серьезные обязательства по части бизнеса. Только-только родились внуки (у Хантсманов их трое, еще один на подходе. – Прим. «Татлера»). Но, вы знаете, когда Джон делал мне предложение – а женаты мы тридцать четыре года, – он сказал: «Надеюсь, ты готова к увлекательной жизни и к тому, что жизнь эта будет подчинена службе нашей стране». Так он воспитан. Так мы воспитали наших детей». В общем, президент сказал «надо». Какой уж тут смокинг!
Это их пятнадцатый переезд. В начале восьмидесятых Хантсман два года работал на Тайване в миссии мормонов. С 1992-го, при Джордже Буше-старшем, – в Сингапуре, став самым молодым за последние сто лет американским послом. В 2009-м Барак Обама отправил его служить родине в ключевую в системе координат США страну – Китай. Что Трампу было не стыдно предложить Хантсману после Пекина? Только Москву, на пике расследования о «русском вмешательстве» в американские выборы. Интереснее, чем у нас, американцу сегодня разве что в Пхеньяне.
«Джон Хантсман назначен послом в самый разгар санкционной войны, – говорит владелец «Независимой газеты» Константин Ремчуков. – Но это человек, пользующийся исключительным авторитетом и влиянием в Вашингтоне. Его назначение в Москву отражало намерение Трампа нормализовать отношения с Путиным. Сейчас позиция конгресса препятствует этому. Как только этот барьер будет снят, Хантсман, уверен, выведет наши дипломатические отношения на новый уровень доверия».
И вот в канун Рождества мы сидим с Мэри Кей Хантсман на бежевых диванах в музыкальной гостиной Спасо-хауса. Она – в белой футболке, джинсах и босиком. Выглядит классической состоятельной американкой – любимой клиенткой жемчугов Mikimoto, почетной гостьей первого ряда показа Carolina Herrera, держательницей семейной ложи в Метрополитен-опере и фамильной конюшни на Лонг-Айленде. Стройная (размер если не zero, то точно не больше второго), загорелая, холеная и очень светская. Несколько лет назад Хантсманы снимались у Энни Лейбовиц для американского «Вога», правила игры знают и следуют им без неуместного кокетства. Ее только что накрасили и уложили для нашей съемки – супруга посла, шутя, просит порекомендовать ей хорошего мастера в Москве. С интересом рассматривает одежду, которую приготовил наш стилист. Белое платье Victoria Beckham? «Да, обожаю платья-карандаш». Dolce & Gabbana в цветок? «Жизнерадостно». Бриллиантовые ожерелья Mercury? «Давайте примерим оба». Состояние семьи Хантсман оценивают в миллиард долларов – можно позволить себе вслух любить красивые вещи.
Начало капиталу положил отец посла, Джон Хантсман-старший. В 1971-м он основал химический концерн Huntsman Сorporation, который прославился среди прочего пластиковыми контейнерами для бигмаков. Его сын помимо дипломатии и полистиролов занимался много чем. Дважды был губернатором Юты, и его рейтинг доверия редко опускался ниже девяноста процентов. Притом что Юта – очень консервативный штат, а Хантсман открыто поддерживал гей-браки. В 2012-м баллотировался на пост президента США, но быстро снял свою кандидатуру в пользу основного кандидата от республиканцев Митта Ромни, к слову, тоже мормона и своего пятиюродного брата. Седовласый подтянутый Хантсман был так хорош на предвыборных снимках, что The Wall Street Journal сравнила его кампанию с рекламой Ralph Lauren. Последние три года Хантсман возглавлял в Вашингтоне аналитический центр внешней политики Atlantic Council.
Миссис Хантсман – известная в Америке активистка. Ее проект Bag of Hope, направленный на поддержку больных диабетом, вырос в детскую программу в сфере здравоохранения, которая работает по всей стране. Мэри Кей тоже из благополучной семьи. Ее папа был президентом банка. Она воспитывалась в лоне Епископальной церкви, одна из примечательных особенностей которой в том, что священниками могут становиться и женщины, и гомосексуалисты.
Ей было четырнадцать, когда отца перевели из Орландо, штат Флорида, в Солт-Лейк-Сити, штат Юта. Там, в школе, она встретила своего будущего мужа. Искра пробежала сразу, но то один был несвободен, то другая. Они вместе работали в магазине Levi’s и в крошечном кафе: он мыл посуду, она резала салаты – идеальные обстоятельства для начала большой любви. Предложение Джон сделал Мэри Кей в 1983-м, когда работал в администрации Рональда Рейгана. То самое предложение, обещавшее увлекательную жизнь. С тех пор, к слову, Хантсман служил в администрации каждого президента США – то есть, включая нынешнего, шести, из них двое были демократами, но они Хантсмана ценили не меньше. Куда бы супруги ни переезжали, на тумбочке рядом с кроватью в их спальне стоит табличка: «Всегда целуй меня перед сном».
Новый дом Хантсманов, бывший особняк хваткого промышленника Второва в Спасопесковском переулке, видел и не такое. В апреле 1934-го здесь случилось татлеровское событие года, если бы в той Москве был «Татлер», – незабываемый прием «Весенний фестиваль», с которого Булгаков позже писал весенний бал полнолуния. Из московского зоопарка были выписаны горные козы, белые петухи и медвежонок, которому товарищ Радек шутки ради налил в бутылочку шампанского вместо молока, и зверю стало нехорошо. В зале был сооружен лес из десяти берез, обеденный стол засажен тюльпанами. В вольере щебетала сотня зябликов. Ночью зяблики разлетелись по дому, и тогдашний Михаил Друян, организатор торжества Тейер, беспомощно наблюдал, как птицы «чирикают и оставляют характерные следы».
Сейчас в резиденции очень тихо. Никто не летает. Молчит «Стейнвей», на котором во время посольских концертов играют лучшие музыканты мира. Не снуют туда-сюда охранники. Даже горничная не приносит нам американо с маффинами. Самый пустынный особняк на Рублевке по сравнению со Спасо-Хаусом сегодня – турецкий отель в высокий сезон. Неужели сократили персонал? Нет, объясняют мне, здесь всегда тихо и спокойно – это ведь обычный дом. Просто у него часто меняются хозяева.
Вместо коз и медведя сегодня с нами очень спокойная немецкая овчарка Сэми – Хантсманы привезли ее с собой из Вашингтона. Есть еще кавалер-кинг-чарльз-спаниель Оливер. «Кажется, они нигде не были так счастливы, как здесь, – смеется Мэри Кей. – Сэми любит сидеть под столом и ждать, пока разойдутся гости, и тогда норовит что-нибудь стянуть. Ночью она спит рядом с нами. А Оливер спит вместе с Грейси».
Грейси восемнадцать. Она китаянка. Настоящие родители забыли девочку на овощном рынке, а Хантсманы – удочерили. Когда они жили на Тайване, Мэри Кей, беременная третьим ребенком, зашла в католический монастырь. «Там я увидела десятки детей, которые лежали на одеялах, прямо на полу, – вспоминает она. – За ними ухаживали монахини. Ни у одного из них не было шансов обрести семью. Тогда во мне что-то изменилось. Никогда раньше я об этом не думала, но в тот день сказала Джону: «Мы должны усыновить ребенка». Он посмотрел на мой живот, улыбнулся и сказал: «Хорошо. Только не прямо сейчас, ладно?»
Много лет спустя, 19 мая 1999 года, Хантсман сказал жене: «Давай усыновим ребенка из Китая». Они начали собирать бумаги, через полгода им позвонили с вестью о том, что документы одобрены. Как оказалось, Грейси родилась... 19 мая 1999 года. Сегодня миниатюрная, очень симпатичная брюнетка с нами на съемке. В Америке она окончила школу, отлично говорит по-китайски, поступила в Университет Пенсильвании, но воспользовалась случаем и взяла gap year – год свободы. Кто-то тратит его, чтобы путешествовать по миру без родителей. Кто-то, наоборот, чтобы приехать с родителями в Москву учить русский.
Cамой младшей дочери Хантсманов, Аше Барати, – двенадцать. Она из Индии, новорожденную девочку нашли в чистом поле. На этот раз Хантсманы улаживали формальности целый год. Думать о том, чтобы снова стать родителями, Джон и Мэри начали в разгар его первой губернаторской кампании. Хантсман тогда шутил: «Если проиграю, обязательно возьмем ребенка». Все понимающе кивали: ну да, если выиграет, будет слишком занят. Он выиграл. Но Ашу Хантсманы все равно удочерили. В Москве девочка ходит в The Anglo-American School, играет в теннис, учит русский и выглядит абсолютно счастливой. Про закон Димы Яковлева Мэри Кей говорит только: «Я очень трепетно отношусь к усыновлению, принимаю близко к сердцу. Для меня это сильный эмоциональный опыт».
Старшие дети остались в Америке. Тридцатиоднолетняя Эбби работает ведущей обожаемого Дональдом Трампом канала Fox News. Когда сенат утвердил Хантсмана в должности посла в России, Эбби взяла у родителей интервью в прямом эфире. «Как мы, кстати, будем теперь с вами общаться?» – спросила она. «Наверное, по скайпу?» – засмеялась мама.
Двое сыновей Хантсманов, двадцатисемилетний Джон и двадцатичетырехлетний Уилл, – выпускники военно-морской академии в Аннаполисе и тоже служат своей стране там, где она попросит. «Удивительное дело, в моей семье никогда не рождались мальчики, – рассказывает Мэри Кей. – Поэтому когда я пришла на ультразвук, беременная четвертым ребенком, то с порога пошутила: "Можете не называть пол, я и так знаю". На что доктор ответил: "Да? Наверное, вы уже и имя мальчику выбрали?" Я была в шоке. Прямо из больницы поехала в магазин, купила деревянный игрушечный самолет, пижаму в аэропланах. Кто же мог подумать, что Джон станет военным летчиком?»
Старшая дочь Хантсманов – тридцатидвухлетняя Мэри Энн – концертирующая пианистка. В ноябре она приезжала в Москву, чудесно играла Рахманинова на посольском приеме и неожиданно дала интервью феминистически настроенному «Вандерзину».
А двадцатидевятилетняя Лиди Хантсман работает в Америке в благотворительной организации, основанной ею вместе с мамой. Главная задача этой организации – помощь в разработке новых методов лечения и профилактики диабета. В восемь лет Лиди диагностировали диабет. Мэри Кей решила: хорошо бы дочке встретиться с другими такими же ребятами. Они с Лиди собрали сумку – аппарат для измерения уровня сахара, книжки, раскраски, игрушки – и пошли в гости к одному мальчику. Потом пришли с такой же сумкой ко второму, к третьему. Так появился их проект Bag of Hope, «Сумка надежды», теперь уже нацпроект. Для Лиди это дело жизни. «Диабет – очень сложная болезнь, – говорит Мэри Кей. – Состояние Лиди меняется каждый день, но она необыкновенно сильная. И, кстати, первой из детей родила нам внука».
Еще Мэри Кей придумала проект Power of You, чтобы помогать подросткам, попавшим в трудную ситуацию, делом и словом. Однажды Хантсман, например, собрала три тысячи старшеклассников на большом стадионе в Вест-Вэлли-Сити. Говорил юноша, которому не было восемнадцати. Как-то раз он, звезда футбольной команды, отличный парень, вся жизнь впереди, пошел на вечеринку с друзьями. Выпил бутылку водки, сел за руль, столкнулся с автомобилем, в котором ехала целая семья. Мама и двое малышей, которыми она была беременна, погибли, отец выжил. Парень не помнил ничего.
Эта история потрясла Юту. Виновника поместили в исправительное учреждение. Спустя год в своей речи на стадионе он рассказывал о том, как однажды сделанный неправильный выбор сломал его жизнь. Тишина на стадионе стояла такая, что было бы слышно, как упадет иголка. Потом говорил мужчина, выживший в той аварии. Он на глазах у всех простил мальчика. «Много раз я убеждалась: какая бы ни была беда – наркотики, анорексия, булимия, жестокое отношение сверстников, диабет, рак, инвалидность, – справиться с ней легче, когда рядом есть кто-то, кто сам через это прошел», – говорит Мэри Кей. Например, в Китае Хантсман, пока муж был там послом, активно боролась с проблемой курения. Ее сестра умерла от рака легких, оставив двоих детей, а в Китае курит четверть населения. В Москве Мэри Кей, как говорит она сейчас, намерена заниматься проблемами тинейджеров.
В Москву Хантсманы, помимо прикроватной таблички, привезли несколько подушек, постельное белье, много-много фотографий детей. Но не шубу. «Моя шуба – это парка Canada Goose, я же из Юты, там не теплее, чем в Москве, – смеется Мэри Кей. – Я здесь очень много гуляю. В день стараюсь проходить пятнадцать тысяч шагов. В Китае все было страшно далеко друг от друга, я не могла себе позволить такую роскошь».
Первый раз Хантсманы приехали в Москву в 1995-м, обсуждать совместное предприятие на перспективном рынке. «Мы остановились в гостинице "Россия", – вспоминает Мэри Кей. – Я долго не могла добиться возможности позвонить домой детям. Спустя два часа в дверь постучали: "Линия свободна, можете звонить". Люди были не слишком приветливы. ГУМ – абсолютно пустым. Как же все изменилось сегодня!»
Они с мужем любят вместе гулять, вместе стоять в планке – в посольстве в Большом Девятинском переулке отличный тренажерный зал. Вместе ходят в небольшие рестораны. «Куда бы мы ни приезжали, Джон ищет маленькие заведения с местной едой, – говорит Мэри Кей. – Чтобы без пафоса и записи за три дня. Раз или два в неделю все тридцать четыре года мы обязательно устраиваем свидание. У каждого из нас столько своих дел, а ведь важно просто сесть друг напротив друга и поговорить. Очень важно».
Спрашиваю, где все-таки их дом. Говорю, что героини «Татлера» иногда шутят: «Дом там, где гардеробная». Мэри Кей смеется: «И это тоже важно. Но, вы знаете, всякий раз, когда определенный этап нашей жизни заканчивается и мы закрываем за собой дверь посольства, я чувствую: "Все, это больше не мой дом". Потому что мой дом там, где моя семья».
Фото: ЕГОР ЗАИКА; GETTYIMAGES.RU; АРХИВ TATLER. СТИЛЬ: Евгения Тарасова Прическа: Константин Кочегов. Макияж: Алена Моисеева. Ассистент фотографа: Андрей Харыбин/ Bold Moscow. Ассистенты стилиста: Анастасия Балабанова; Варвара Фукалова. Продюсер: Ирина Толкие.