Все стало понятно еще в роддоме. Дана родилась на Пироговке, потому что папа Зияд Манасир работал в пяти минутах оттуда и мог часто навещать любимых девочек. Виктория (в девичестве – Сагура) никогда не забудет, как Дану привезли на первое кормление. «Дети в тележке лежали, словно початки кукурузы, штабелями в два или три ряда. Муж это увидел и сказал: «Мой ребенок на общественном транспорте ездить не будет. Положите ее, пожалуйста, в отдельную коляску».
Семнадцать лет спустя, этим летом, транспорт у большой семьи был какой угодно, только не общественный. Похожая на акулу девяностометровая лодка DAAR, названная в честь детей Зияда и Виктории – Даны, Алекса, Андрея и Романа – ждала их в Генуе. Она взяла курс на Сардинию, откуда были совершены стратегические вылазки в Сен-Тропе, где друг семьи Лиза Аминова взялась быть гидом, на вечеринку Фаваза Груози, на футбольный полуфинал в Рим и на финал в Лондон, в Австрию на велотур, в Верону на «Турандот» с Анной Нетребко. «У нас лодка – как плавучий дом, и на ней летом все живут. По-своему. Кто как умеет. Уезжают, приезжают, сменяют друг друга», – объяснила Виктория. Старшие дочери Зияда Элен и Диана тоже были с ними. Гостил и Данин бойфренд Глеб, на год старше ее, будущий студент ВШЭ, который уже сейчас помогает папе с инвестициями.
Важнейшим пунктом летней программы был Милан с примеркой в ателье Dolce & Gabbana платья, в котором Дана в ноябре поедет танцевать на бал «Татлера». «Я выбрала белое, по фасону похожее на то, что надевала к вам в гости пару лет назад. Но то было черное с сеткой, я его купила в ЦУМе накануне, потому что нечего было надеть. А теперь – как у невесты, но меня это не смущает. Мы мерили, мерили, мерили. И наконец пошли обедать в бар прямо под ателье». Мама, чтобы не мешать, гуляла по улицам, позволила себе небольшой шопинг, пила кофе в безымянных кафешках, совершила обзорную экскурсию с гидом на велосипеде и вообще чудесно провела день: «В Милане я не частый гость, но в этот раз было ощущение, словно и не уезжала. Милан был очень мил».
Виктория до замужества была солисткой ансамбля имени Игоря Моисеева и переживает, что никто из ее четверых детей не захотел серьезно заниматься хореографией: «Я конечно же отдала маленькую Дану в балетный кружок, но понимала, что гибкости и красивой мордашки будет недостаточно, чтобы преуспеть». А ей бы так хотелось, чтобы дети владели своим телом. «Впрочем, на сегодняшний день единственное, чего я хочу от своей дочери, – дружеских отношений. Пусть наслаждается жизнью так, чтобы это никого не ранило, не задевало и не было ярмаркой тщеславия. Жизнь станет подталкивать ее к каким-то действиям, так пусть она от этих действий будет счастлива. Но перед балом я ей настойчиво втолковываю, что весь свет Москвы будет наблюдать ее в динамике. И это станет либо бенефисом, либо промелькнет, как будто ничего и не было». Дана по поводу грядущего вальса в Доме Пашкова под взмахи дирижерской палочки Владимира Спивакова абсолютно безмятежна: «В чем проблема? Все умеют танцевать! Некоторые делают это лучше, некоторые – хуже. Мама пока не предлагала дать мне урок, но, возможно, я ее сама попрошу». Не подумайте, что Дана не танцует – совсем наоборот, ее видят в «Балагане» и в Nahaté на Лесной улице. Но на клубы родителями установлен лимит: к часу ночи как штык дома. А это значит, что мама пойдет спать, а папа будет сидеть у камина в доме в поселке «Гринфилд», курить, смотреть телевизор и ждать дочь. Впрочем, Дана с удовольствием ходит танцевать с мамой и ее подругами Катей Мухиной, сооснователем Fragment Art Club Ириной Вольской, дизайнером Яной Расковаловой – в «Иностранцев» или «Симач» – и тогда уже по времени no limit, папа не нервничает. Виктория объясняет ситуацию так: «Зияд считает мои методы воспитания слишком европейскими, слишком свободными. Он хотел бы, чтоб мы сидели тихонечко, никто никуда не уходил. Так надежнее. Но я думаю, что от всего не удержишь. Я действую с детьми по своим убеждениям, он – по своим. Часто скрываю от него плохие новости. Знаете ведь, что раньше с гонцами делали? Лучше промолчать, такая у меня мудрость. А может, и не мудрость совсем... Но если дети меня не слышат, то последняя инстанция – папа, тогда все сразу становится ясно и понятно. Зато когда детям нужно что-то решить в обход меня, они идут к Зияду. Вот же хитрые существа, всегда найдут лазейку между двух огней! Пока маленькие, с отцом они делают что хотят – лепят, творят, малюют. Но в фундаментальных вопросах вроде образования или определения будущего для наследников препираться с ним никто не станет».
Тем не менее в 2019-м Дана нашла способ убедить отца в том, что после пяти лет (с десяти до пятнадцати) обучения в английских школах (сначала в Bilton Grange, потом в Repton) ей жизненно необходимо вернуться в Москву. Не то чтобы в Англии было плохо, в Repton ей даже дали стипендию за талант к живописи, что позволило папе, построившему с нуля форбсовское состояние на нефти и строительных контрактах, существенно сэкономить на плате за обучение. Школа Repton, гордящаяся своими выпускниками Роальдом Далем и Джереми Кларксоном, за новый талант взялась рьяно. «Меня за год так замучили рисованием, что я отказалась от стипендии, – с облегчением выдыхает Дана. – Я там не скучала, но не потому что не люблю своих родителей (я их очень сильно люблю), просто такой я человек. А вот мой брат Алекс сильно скучал. Я дружила с англичанами, русских на всю школу было человек пять. Англичане хорошие, просто к ним надо привыкнуть. Мы до сих пор общаемся, но я понимаю, что кроме школы нас ничто не связывает. Мы жили по пять человек в комнате, спать невозможно: кто-то плачет, кто-то разговаривает по телефону, у кого-то бессонница. Когда я сломала палец, мне дали таблетку парацетамола. Когда болел живот, дали тот же парацетамол. Там отношение к медицине – мама не горюй. Этот опыт выживания пригодится, но в Москве лучше, у меня теперь гораздо больше свободы и возможностей». Которые Дана с удовольствием реализовывает: ходит с друзьями смотреть кино в «Романов» и «Москву», обедает в Bardot на Остоженке или в She Ксении Собчак и Бориса Зарькова. А Алекс, младше Даны на год, с удовольствием остался в Repton. «Он очень скромный, не любит показухи, – говорит Виктория. – Когда приезжаю к нему на соревнования, объясняет мне, что логотип на сумке – моветон, так нельзя. Учит меня (яйца – курицу), что уважение нельзя купить, нужно показывать себя с других сторон. За мной таких грехов не водится, но он все равно требует, чтобы я была тише воды, ниже травы».
Мама смотрит на отношение детей к люксу философски: «Дана и Алекс не хвастаются модными вещами. Андрею четыре, ему в ISM в Крылатском хвастаться пока рано. А вот Роман в свои двенадцать лет с помпой ездит в Двадцатую школу на самокате, любит всячески подчеркивать благосостояние, чистый Лев! Никто в семье ему это не прививал, само сложилось. Личностные качества, мне кажется, связаны с местом и временем рождения. Что поделаешь, так планеты встали. Зияд говорит, это ерунда, а я в карантин серьезно занялась астрологией. У моих детей есть натальные карты, я научилась их читать».
Дане ужасно надоело получать среднее образование, но осталось потерпеть еще один сезон – она готовится сдавать А-level в Кембриджской международной школе в «Сколково», где не задают домашних заданий. Во второй половине дня учит с репетитором арабский и испанский – после чего наслаждается свободой. Иногда с мамой и ее подругами ходит с палками в Мещерском лесу. Занимается боксом и оправдывается: «Теоретически я могла бы ударить человека, но никогда не ударю. Для ринга я слишком спокойная, мы просто занимаемся в зале». Вика говорит, что дочь – абсолютный Водолей. Меняет подруг, меняет увлечения, не доводит дела до конца – бросила фортепиано, быстро остыла к конкуру и к конному поло. Подвержена влиянию. Когда рядом старшие сестры Элен и Диана, она с головой погружается в проблемы инстаграм-бизнеса и уверяет себя, что хочет в МГИМО изучать цифровой маркетинг. Когда рядом бабушка Алла Ивановна Сагура, в прошлом дирижер-хоровик, – ход мысли меняется. А еще Дана стесняется, когда ее называют красавицей, жемчужиной в ожерелье детей Зияда Манасира (Дана в переводе с арабского и есть «жемчужина»). Но при этом, по словам мамы, «она всегда была кошкой, которая гуляет сама по себе. Абсолютно независимая. Готова к свободному плаванию, но все никак от нас не уплывет. Говорит, что хочет заниматься бизнесом, но, по-моему, у нее, как и у меня, этой жилки нет. Я гуманитарий, хоть и с MBA. Мои клубы Vikiland – это для души, любимое занятие, но никак не способ зарабатывать большие деньги».
Удивительно, до какой степени похоже то, что Вика говорит о своей дочери, и то, как Дана видит себя сама. Имея все, чтобы стать звездой инстаграма, она почти ничего не постит. «Я часто фотографирую сестер и с ужасом думаю, что на каждый пост уходит минут сорок – надо краситься, одеваться. И от внимания сильно устаешь. Я понимаю, что в будущем могу не работать. Но не хочу просыпаться в обед и сознавать, что делать абсолютно нечего. Мне нужна насыщенная жизнь – которую еще надо будет придумать. Самооценка – самое важное, что вообще есть. Ты ведь видишь себя в зеркале не так, как тебя видят окружающие. Но если красотка станет всем твердить, что она страшная, через какое-то время люди тоже начнут так думать. Сложно, надо будет с этим разобраться. Я очень радуюсь, когда мне делают комплименты. Со мной легко подружиться. Но я очень стесняюсь, честно. У меня много знакомых, но мало друзей, таких, кому я могу позвонить в любое время, кто все выслушает и поймет. Нике Расковаловой (дочери Яны и Вадима Расковаловых. – Прим. «Татлера») позвонить можно, это точно. Я дружу с детьми друзей родителей. Потому что мы летаем в одни и те же места, смеемся над одними вещами, им не надо ничего объяснять». Мама ругает Дану за расточительность – и в то же время хвалит за щедрость. Если кому-то что-то нужно, она не задумываясь подарит – купит или отдаст свое.
При этом Дану Манасир пугает толпа желающих познакомиться с богатой девочкой и что-то от этой дружбы получить: «Я всегда чувствую, когда льстят или очень пытаются понравиться. Сразу отдаляюсь. Так же, как и от эмоциональных вампиров. Думала стать психологом, но не смогу – они же постоянно имеют дело с вампирами». В принципе, риск, что тебя используют, многим дебютанткам «Татлера» создает ограничения в личной жизни. Дана все прекрасно понимает. «Я бы могла, полюбив, выйти замуж за бедного студента. Но есть подвох, и дело не в папе – ему лишь бы все были счастливы. Просто муж не чувствовал бы себя рядом со мной мужчиной. Проблема была бы не у меня в голове, а у него».
Было время (и не прошло окончательно), когда Дане нравился Джастин Бибер – и как музыкант, и как личность. Она до сих пор на репите слушает его песни Stay и Peaches. Назвала мальтипу Бибером. А еще в доме живут лабрадор Балу, кролики, овцы, козы, куры, канарейки, перепелки, шиншиллы, морская свинка, черепашки, кошки – осенью к зоопарку присоединится бигль. По субботам к Манасирам приезжает толпа гостей с детьми: жарить шашлыки, играть в бадминтон, «Мафию», вышибалы. Но и в одиночестве Дана умеет себя занять – в третий раз перечитывает книгу The Fault in Our Stars Джона Грина о девочке, больной раком. Кстати, чего Дана точно не хочет, так это жить вечно. «Мне кажется, сто лет – идеальный срок. Вот мне семнадцать, и я уже где только ни была – от Антарктиды до Галапагосов. И это так круто! Но нужно ехать в новые места, делать новые вещи. Если бы жизнь продолжалась лет пятьсот, в какой-то момент мне бы стало скучно. А так я представляю себя в старости думающей о том, как все было классно. Я вижу моего очень старого мужа, наших детей, внуков и правнуков. Мы сидим с собаками и смотрим кино».
Фото: ФОТОГРАФ: MARTINA FERRARA. СТИЛЬ: TARA SELLGREN. Прическа: Gianluca Grechi/Blend Management. Макияж: Barbara Del Sarto/Dolce & Gabbana. Ассистент фотографа: Rezart Pepa. Продюсер: Анжела Атаянц.