– Я тебя обожаю. Обнять, прижать к себе – для меня это лучше любого секса.
– А для меня нет. Можно мне физически?
Вот что Олег, муж возлюбленный, супруг законный, мне говорит – и вот что я ему отвечаю. Спросила у подруг – та же песня. Но не потому, что за десять лет брака муж с женой друг другу надоели. И дело не в возрасте: у нас все исправно работает. Доселе невиданный в Москве светский целибат случился не просто так. До пенсии нам еще как до неба. Энергии море, но тратится она на что-то другое. А нормальный секс, что в браке, что за его пределами, стал вдруг дико немодным.
Индустрия съема трещит по швам. Зато с браком и просто отношениями все понятно: мы, как Чебурашки, строим Дом дружбы. Кто с помощью коучей, кто без них – но супруги добились такого взаимопонимания, что вся сексуальная жизнь ушла в разговоры. Вот и Олег говорит: «Люди начали трахать друг другу мозги и находить в этом большой кайф». Он преувеличивает – не только мозги. Но интеллектуальные, психологические игры сейчас в большой цене.
Есть у меня теория: мы всегда получаем то, что на самом деле просим, и даже с горкой. Вот одна знакомая бесконечно ноет мне, что хочет большой и светлой любви, а сама продолжает выкладывать себя в инстаграм в самых очевидных для пользователей позах. И не уходит от мужчины, к которому ничего не чувствует, с которым никак не дружит, – потому что ей очень нравится размер месячного содержания. У нее не современная любовь, а как в старые недобрые времена – только секс и деньги.
Раньше в нашем кругу большой дружбы между мужьями и женами не было и в помине. Друзей не бросают – а мы в мае с детьми валили до осени на Лазурку или в Марбелью. Я до Олега восемь лет тоже так делала без малейших угрызений совести: мужчина не требовал, чтобы я каждый вечер вытирала ему слезки от смеха или не от смеха. Да, муж в отсутствие жены будет изменять. Распущенность в обществе была такая, что сидение в московской квартире ничего не меняло. А у жены было оправдание: еду растить ребенка на море. Хотя никакие куличики мы на пляже не лепили, все делали няни. Подруга в сентябре возвращалась из Марбельи и первым делом шла ко мне на кухню курить и рыдать: «Он за лето так разогнался, что я не могу соскоблить его с центрифуги». За месяц она его с этой карусели доступного секса как-то собирала – до следующего лета. А я думала: «Будь я мужиком, ты бы меня и к ноябрю не соскоблила. Можно подумать, у него на лбу табличка "Принадлежу Даше". А потому должен прийти после работы домой, съесть у телевизора собачьи консервы, почистить зубы и лечь спать. Чтобы завтра в семь утра встать и пойти зарабатывать деньги Даше на шопинг».
Сейчас жены на четыре месяца не уезжают. Не потому что боятся сексуально потерять своих мужей. Наши супружеские обязанности теперь в другом: он придет вечером – ты с ним поужинаешь, поговоришь, почешешь за ухом. Олег, если я уезжаю больше чем на два дня, сначала звонит каждый час, а потом мой голос по телефону и чужие звуки на заднем плане начинают выводить его из себя: «Выйди туда, где тихо! Не слышу тебя! И возвращайся уже скорее, меня это раздражает!»
Все как-то резко стали очень загружены. Не то что четыре месяца – даже двадцать восемь дней, как в советском санатории, отдыхать себе не позволяют. Летают очень много – то в Париж, то в Таганрог, – но на пару дней максимум. Ритм стал таким бешеным, что не успеваешь замечать, как течет время твоей жизни. Мы даже на свои любимые Сейшелы больше чем на неделю уже не выбираемся. И медовый месяц не получается: ложимся в постель, в руках у каждого телефон, а в голове непрекращающаяся инстаграм-лента мыслей. Расслабиться удается только дней через пять, а тут уже и возвращаться пора.
