«Сразу видно — девочка!» — демонстрирую я недюжинные знания мира животных, опуская ноги в пушистые «ежики» в прихожей. Владелица семейного клуба Vikiland Виктория Манасир берет на руки очаровательную собачку-йорка, пытавшуюся обманным лаем отвлечь нас от своего подлинного намерения – проскользнуть в массивные двери особняка Манасиров и совершить марафонскую пробежку по их некрохотному участку. «Вы имеете в виду эту смесь вселенской тоски в глазах с безудержным кокетством?» — интересуется Вика.
Обычно в подобных домах — на девять тысяч квадратных метров — журналистов встречают иначе. Стандартная процедура такова. Дверь открывает домработница, которая совершенно безучастно интересуется, не желает ли гость кофе или чаю. Проводит в гостиную. Там ты ждешь жену-хозяйку, которая пока не готова к выходу. Затем она спускается, как Алла Пугачева по лестнице «Олимпийского», а ты все не можешь придумать, каким образом спросить о главном — о муже, который построил все это великолепие. «Вот бы показали и его кабинет», — мечтаешь ты, пока тебе демонстрируют оранжерею. Потом настает черед детских: дети совершенно безразличны к тебе, ты не нарушаешь распорядок их выходного дня — они не отрываются от гаджетов и разве что под мощным родительским напором пробурчат под нос фальшивое: «Здрасьте».
На сей раз все было настолько по-другому, что время от времени я выглядывал в окошко — да точно ли мы в Подмосковье, на Новой Риге, в одном из лучших «инкомовских» поселков, лежит ли на улице снег, не выросли ли там пальмы. Пальм не видно – вокруг расстилалась ахмадулинская «безымянная прелесть зимы», и однако первым делом Вика ведет меня в нижнюю гостиную, где пьет утренний кофе форбс со стажем Зияд Манасир (с семьдесят восьмого места в 2009 году добравшийся до сорок первого в 2013 году). Мы здороваемся, обмениваемся парой небессмысленных фраз: моя мама работала в одной из компаний Зияда. «Мир невероятно тесен», — улыбается Вика, и тут инициативу перехватывает молодое поколение.
Уже потом, перебирая в голове воспоминания об этой удивительной экскурсии по монументальному дому, я понял, у кого видел совершенно точное и полное описание Викиного с Зиядом сына Ромы, Ромашки, как они его называют. У Довлатова в «Филиале». «Маленький, хорошо оснащенный, круглосуточно действующий заводик положительных эмоций». Собственно, с того момента, как он присоединился к нам, от меня уже ничего не требовалось — только записывать. «Так, здесь у нас мишка, и еще один мишка. А это? Это знаете что?» «Не знаю, Ром, честно», — признаюсь я, ибо особняк у Манасиров действительно большой, и в нем, как в хорошем буйабесе, столько ингредиентов, что даже пытливый ум не знает, за что схватиться в первую голову. «Это следы волка!» Дом Манасиров и впрямь находится у леса (таково было непременное желание Зияда, а уж если он чего решил, то выполнит обязательно), и летом семейство ходит по грибы прямо через калитку — и отчего бы, действительно, тут не случиться следам волка? «Это комната Дианы. Она еще спит, но я ее сейчас для вас разбужу», — продолжает писать мою статью Рома. «Пусть спит, спящая красавица», — отнекиваюсь я. «Тут у нас герои. Один Супермен и три Бэтмена», – Рома показывает костюмы голливудских монстров, и я понимаю, как далеко ушла жизнь от моих детских радостей — экскаватора да железной дороги со сломанным переездом. «Кто сломал кораблик?» — в меру строго спрашивает мама, указывая на замершую в бассейне игрушечную яхту. «Не я», — отвечает сын. И я почему-то ему верю.
Но вот наконец папин кабинет – святая, так сказать, святых любой качественной дачной постройки. В нем, как и повсюду в доме, камин — дровяной, основательный. «Муж очень любит тепло, топить начинает с самого утра, так что это не декорация», — комментирует Вика. «Смотрите, а это папа здоровается с каким-то дядей», — Ромашка не спрятался, он держит в руках фотографию с рабочего стола отца. «Это не дядя, а король Иордании, — смеется Вика. — Зияд же был двенадцатым ребенком в большой иорданской семье. И дом построил соответствующий. Я хотела, чтобы он был значительно меньше, но Зияд сказал: у нас много родственников, они будут приезжать, всем должно хватить места».
В спальне (разумеется, с камином) я задаю наконец вопрос, который меня волнует. Зачем строить родовое гнездо — а жанр этого дома определяется именно так — в стране, из которой, уж если положить руку на сердце, многие бегут. «Я называю своего мужа «русифицированным». Он любит Россию, Москву, это читается во всех его поступках, в бизнесе. У меня, москвички, тоже никогда не возникало желания уехать. Я, пожалуй, обладаю обостренным чувством родины. Меня иногда спрашивают: «Вика, как ты можешь ходить на спектакли ансамбля Моиссева — ведь ты столько лет там сама протанцевала, не надоело? А я даже такую постановку вопроса не понимаю, ибо этот концерт могу смотреть вечно: в зале им. Чайковского я дома». Дом-музей на Новой Риге, сейчас уже основательно обжитой, наполненный картинами из совсем непроходного собрания предпринимателя, Зияд и Вика строили пять лет, несмотря на то что владелец «Стройгазконсалтинга», по словам жены, «любит, чтобы все было мегабыстро». «Он вообще строитель по призванию, от бога. Фанат стройплощадки. Его поставь одного в поле – он немедленно собьет бригаду. А если никого не найдет, будет возводить дом сам из каких-нибудь веток, как Ниф-Ниф, Наф-Наф или Нуф-Нуф. Я, помню, говорю ему: «Зияд, ну давай хоть одну субботу пропустим, не поедем на котлован, поспим подольше». — «Нет! Потом выспимся».
Зато сейчас суббота — футбольный день. Играть к гостеприимным Манасирам сбегается полпоселка и приезжает пол-Москвы. А вторая половина поселка и Москвы едет на Большую Татарскую, в чудный Vikiland, придуманный Викой. Среди постоянных дачных игроков — чудесный Кощей из ансамбля Моисеева Витя Вэскер, когда-то сидевший со мной за одной партой в спецшколе № 32, а потом ставший юристом и недавно выигравший в Верховном суде дело против московских парковщиков: так он вмиг стал телезвездой. «Мир даже теснее, чем я думала», — уже совсем широко улыбается Вика. Ей пора готовиться к съемке, а я все не могу отпустить хозяйку, ибо разговаривать с ней — интересно. Это не диалог с пустотой, столь обычный в рублево-новорижских декорациях. «Я в детстве жила у метро «Коломенская» на улице Затонной, там, где мореходка, порт. И рядом с моим домом были ворота, которые всегда были закрыты. Я привыкла думать, что они никогда не откроются. И вдруг звонит Зияд: я прошу тебя срочно приехать на Затонную, по важному делу. Я в юбочке-маечке, а там на верфи у воды стоит огромная яхта «Виктория», его мне подарок, матросы с женами и детьми, шарики, шампанское, духовой оркестр. И я понимаю: юбочку надо пониже одернуть, плечики закрыть, каблучки надеть. А каблучков-то нет! Это было грандиозное событие, к которому я оказалась не готова. И ведь надо же: въезжать нужно было в те самые ворота!» Что тут скажешь? Все счастливые семьи счастливы одинаково. Эх, жаль, что я не играю в футбол.
Фото: Павел Крюков и Дмитрий Лившиц