«Мы, одесситки, — улыбчивые и жизнерадостные. Завтра всегда будет второй шанс — так у нас принято думать», – улыбается огненно-рыжая Наталья Зинько. Тициановский цвет волос — заслуга не именитого лондонского колориста Джоша Вуда, а исключительно мамы с папой, и эти непокорные кудри Наташа даже не пытается укладывать — тут без шансов, первых или вторых. Одессу с ее Потемкинской лестницей, оперным театром, духовым оркестром по воскресеньям и рыбой фиш мы вспоминаем, сидя в просторной гостиной Наташиного лондонского дома в очень серьезном по части ценообразования районе, и в голосе Зинько нет ностальгии по городу Бабеля, где на каждую печаль найдется три гомерические шутки, — у нее теперь не Привоз, а Mayfair, «Майская ярмарка». «Я раньше считала, что Лондон очень новаторский город, а оказалось — более чем традиционный. И выйти на рынок с новым брендом здесь ох как сложно. Я стала гораздо реальнее смотреть на вещи».
В Одессе Наташа, юрист по образованию, четыре года занимала ответственную должность советника председателя суда. Говорит, было сложно выбирать, в чем и на чем ехать на работу. И было понятно, что суд — лишь ступенька, а завтра начнется совершенно иной этап. В двадцать семь лет она рванула в Лондон — с одобрения мужа Владимира, большого одесского застройщика, который с момента знакомства (Наташе тогда был двадцать один) ни разу не помешал строительству ее собственной карьеры. Изумленному взору приемной комиссии Сentral St. Martins College предстали шар из пластмассовых вилок и ложек c перьями и украшения, выкроенные из журнальных полос: Наташа вырывала страницы, собственноручно склеивала их клеем ПВА и разрезала на слесарном станке. Зинько приняли, заключив, что у нее прекрасно развито пространственное мышление, и потом еще долго показывали ее портфолио другим абитуриентам.
Оказалось, впрочем, что в прославленном лондонском колледже главное — дизайн и идея, там почти не учат прикладному мастерству, и очень кстати пришелся Наташин опыт работы на Одесском ювелирном заводе, случившийся после суда: «Конечно, там все было громоздкое и немодное, зато учили аккуратности, технике и умению делать изделие от и до».
В Сент-Мартинсе энергичная Наташа развернула свои производственные мощности на полную катушку, и даже рождение сына Вани не остановило этот поток дизайнерской мысли. С конвейера сошли шляпка из алюминия, полагающаяся к жакету Balmain, двухметровый шарф из алюминиевых палочек, латунные крылья и, наконец, дипломная работа — колье. «Сейчас я вам его покажу», — говорит Зинько и через секунду возвращается с гигантским, килограммов десять, шаром на плече — весомый во всех смыслах итог учебы.
Украшения, которые она продает сегодня — в собственном бутике здесь же, в Мэйфэйре, а также в Podium, ЦУМе и лос-анджелесском «Максфилде», уже не столь грандиозны по размеру, но непохожести в них добавлено с неодесской щедростью. Бриллиантовые черепа, скелеты с бантами, рубиновые мушкеты, качели с кроликами, ветхозаветные слоники... В шоу-руме Natasha Zinko, развернувшемся во время последней парижской Недели моды в гостинице Meurice, успехом пользовались диадемы с забавными зайцами и черепами. Дебютантка Tatler Полина Литвак выбрала такую для одной из вечеринок, и папа Мишель, традиционалист, только развел руками c кредитной карточкой.
После колледжа Зинько сшила шесть нарядных платьев серого цвета и увезла их в Америку, но случился кризис, и нарядное, пусть даже и серое, никого не заинтересовало. И тогда она сделала коллекцию из практичного джерси: легинсы с рюшами, узкие комбинезоны с шифоновыми оборками, все драное — и угодила с ней в ЦУМ. Вещи продавались под брендом Abrakadabra — затея казалась самой Наташе настолько несерьезной, что даже не хотелось давать этому несерьезному свое имя.
А дальше состоялся уже капитальный переезд из Одессы в Лондон — сначала в Найтсбридж, в яркую современную квартиру с выдающимися зеркалами, а потом сюда, в Мэйфэйр, в трехуровневые апартаменты, «потому что нам с Володей захотелось такой правильной, чисто лондонской «старинности». Интерьерного гуру не приглашали, пространство не переделывали, поддержали то, что было. Красный бархатный диван и кресла, набитые гусиными перьями, раньше стояли в Музее Виктории и Альберта. Над ними — работы Михаила Ларионова, Натальи Гончаровой, Владимира Лебедева и Фернана Леже. И словно в насмешку, чтобы, не дай бог, не вышло галереи изящных искусств, рядом с картинами повесили желтую сумку Mark Cross. Недавно дизайнеры марки увидели Наташину фотографию с сумкой во французском Vogue и сделали благодарственную запись в ее Instagram.
Винтажную кушетку Наташа придумала обтянуть леопардовой тканью. Бронзовый камин — самый что ни на есть действующий, стол новый, но состаренный, стулья тоже окунула в прошлое уважаемая британская компания: чтобы добавить мебели парочку столетий, ее обжигают, и пока Наташины стулья покрывались заслуженными морщинами, фабрика взяла и сгорела.
Но в целом Наташин рассказ про ремонт лишен привычных драматичных подробностей о вероломном лондонском КГИОПе, не разрешающем и пальцем трогать историческое наследие, и польских сантехниках, заливших соседей (здесь бы пригодились ее навыки работы в суде). Все как-то легко и невесомо: «Люстры, может быть, поменяем, а может быть, и нет. Мебель — неподъемная, зато любимая. Барочная кровать — из Liberty, как называется, не помню, но покупаю уже третью — в разном цвете: очень удобная».
Серьезное и несерьезное у нее всегда дружат. Основательный камин и легкомысленные парные вазы Fornasetti (на одной замок, на другой ключ). Помпезные стулья в стиле Людовика XVI с бульдогами на обивке. Золотые дворцовые шторы и лампа Филиппа Старка с основанием в виде автомата Калашникова — такие стояли в московском ресторане «Бон». Изящные лестницы и манекены, которые в зависимости от сезона переодеваются в свежие коллекции Natasha Zinko.
Да и в характере самой Натальи есть та необходимая доза легкости и самоиронии, которой порой так не хватает женам состоятельных господ, решившим состояться в профессии. «Мало ли таких жен, возомнивших себя галеристками, дизайнерами, владелицами нерентабельных бутиков», — говорит креативный директор «Подиума» Полина Киценко. Пару лет назад в Париже Полина, девушка с отменно развитой интуицией, увидела Наташины украшения, не зная, кто за ними стоит, и почувствовала «вкус, мысль, четкий почерк и последовательность». «Нас познакомили. Я удивилась, узнав про Украину, Сент-Мартинс, Лондон и обеспеченного мужа. Таких компотов сегодня много, но редко что из этих экспериментов выходит – обычно девушки хотят красивую обертку для самоподачи, и я знаю всего два счастливых исключения. Наташа тихо делает свое дело и постепенно набирает высоту, постоянно сверяясь с показаниями навигационных приборов. Не теряет связи с реальностью. В ней есть доброта и порядочность».
В Podium Зинько не считают дизайнером «сугубо из СНГ» и вешают ее коллекции рядом с мировыми звездами. «В ней нет ничего от лубка», — уверяет Полина. Но главное, в чем сходятся и байеры, и клиентки: одежда Natasha Zinko бодрит, как прохладное утро на Фонтане. Будь то голубое платье морячки с белоснежным отложным воротничком, которое Ксения Собчак аутентично выгуляла в Одессе под руку со своим «моряком» Максимом, или фигуристые платья-корсеты с пышными турнюрами из неопрена, навевающие ассоциации с колокольчиком. Название «Aбракадабра», похоже, упразднено навсегда — теперь это не сумасбродство эксцентричной, с ветром в голове рыжей бестии из Мэйфэйра, а пусть и небольшой, но бизнес, развивающийся по законам такого прагматичного Лондона — с пиар-агентствами, коктейлями для прессы и клиентов, шоу-румами и битвами с байерами, которые требуют то подлиннее, то менее прозрачное, а то и вовсе без турнюра. Зинько вздыхает и идет навстречу. Хорошо, что на голове у нее по-прежнему живописная абракадабра.
Фото: Hugo Burnand