Tatler в гостях у бизнесмена Яна Яновского на Патриарших

Ян Яновский сдает свою стометровую квартиру на Малой Бронной. Tatler там уже был — снимал Яна и Лену Фейгин в 2015-м. Мы тогда впечатлились люстрой от португальских дизайнеров Delightfull и деревянными ставенками — вместо занавесок. Перечитайте и вы наш архивный материал о квартире соучредителя «Друзей».
Tatler в гостях у бизнесмена Яна Яновского на Патриарших

Первое декабря прошлого года стало знаменательной датой в истории дома N по Малой Бронной. В этот день инвестбанкир и бизнесмен Ян Яновский знакомил свою невесту Лену Фейгин... нет, не с родителями, а с новой квартирой. «План был — стопроцентный сюрприз, — веселится Ян. — Самостоятельно закончить ремонт, взять Лену за ручку, завести за порог и сказать: «Вот здесь ты будешь жить».

Ремонт без хозяйки — шаг неслыханной дерзости, но, несмотря на протесты дизайнера, Яновский довел дело до конца, и вот пришла пора презентовать продукт. Лена вошла, окинула все взглядом, пристально рассмотрела неприличную картину монгольского художника Бадрала «Неразрываемый узел», мощно доминирующую в интерьере, и со словами «Мне надо как-то подумать» села на диван. А думать было над чем.

Ей предлагалось оставить успешную практику психолога и бизнес-консультанта в Нью-Йорке и переехать в Москву. С женихом они познакомились, когда учились в Нью-Йоркском университете, близко дружили, а потом Ян пригласил Лену отметить Новый, 2013 год на Барбадосе, и эта поездка постепенно привела ее на порог серьезных жизненных решений.

В жизни инвестбанкира Яна Яновского нет места банальному: отреставрированная балконная решетка прошлого века соседствует с картинами Бадрала на стенах, а на кухне ждет чай со вкусом японской гречневой лапши соба

«Сначала я собиралась сохранить американских клиентов, — говорит Фейгин. — Но постепенно стало понятно, что с такой разницей во времени полноценно работать нельзя, и я стала управляющим партнером уже в российской компании «Лаборатория упаковки смыслов», а заокеанские только консультирую по Skype».

Хотя ее режим сегодня мало напоминает жизнь домохозяйки (подъем в восемь утра, поход пешком до офиса в Столешниковом, клиентура по всему миру, два телефона, московский и американский), в центре ее московской экзистенции — могучая фигура жениха, Яна Яновского.

Если где-то есть совет директоров, правление или консультативный орган, то в него, скорее всего, входит этот улыбчивый человек пантагрюэлевской комплекции и д'артаньяновского жизнелюбия. На Всемирном экономическом форуме в Давосе, арт-ярмарке Frieze, выставке в нью-йоркском МoМА или вечеринке в баре «Московский» Яновского сложно не заметить, еще сложнее — не оказаться через пять минут общения во власти его обаятельной натуры. На личной территории его аура усиливается десятикратно, в чем я убеждаюсь, едва переступив порог.

Лена с Яном знакомы без малого двадцать лет, сначала были просто друзьями

Знатный путешественник Ян сегодня руководит двумя предприятиями: мультисемейным офисом FNSB и инвестиционной группой W1 Partners. В разное время он занимался всем — от металлургии и добычи угля до продажи мясоперерабатывающих заводов и розницы в премиальном сегменте, – поэтому может поддержать осмысленный разговор о чем угодно, и мы все время съезжаем с интерьерной темы. Но многочисленные артефакты — от масайского меча до японских куколок нэцке, — аккуратно разведенные по разным комнатам, неизменно возвращают нас к проблеме гнездования. «Я и так жил не сказать чтобы далеко от центра, — докладывает Ян, — на Старом Арбате, причем квартира была даже больше нынешней, но там делать нечего. Все встречи происходили на Патриарших, куча моих друзей всегда тут жила и живет. Для меня это такой neighbourhood — в русском языке, кажется, нет аналогичного слова. Место, где ты ощущаешь себя в зоне комфорта. В общем, сколько себя помню, всегда хотел сюда».

Перейти от замысла к делу оказалось не так-то просто. Два года ушло только на поиски квартиры — она была обнаружена в двух шагах от любимого Uilliam's. О советском прошлом дома известно немного: здесь жили сестры космонавта Юрия Гагарина, да и все, пожалуй. От зрелища трудного перестроечного евроремонта Яна судьба сберегла — ему досталась ничем не оскверненная жесть расселенной коммуналки. Жесть как она есть. Но в ней было главное — стратегически верные координаты GPS и потенциал для дальнейшей экспансии (Яновский уже в процессе покупки соседней квартиры, плюс есть возможность обуютить мансарду).

«Первым делом мы вызвали бригаду, которая все сломала. Сколько отсюда уехало контейнеров с мусором — не счесть! — вспоминает Ян. — У меня есть фото, на котором тут только несущая стена и больше ничего».

Несколько месяцев ушло на укрепление стен, а дальше — полтора года рутины, львиную долю которой провернула автор дизайн-проекта Маргарита Кашина. С загруженным графиком Яновского большую часть работы приходилось осуществлять в дистанционном формате. «В качестве отчета я снимала видео со стройки и отправляла ему в разные концы планеты», — смеется Кашина. «А я тем временем стоял в душе венского The Ritz-Carlton, — с нежностью вспоминает заказчик, — и отправлял ей фото с подписью: «Маргоша, мне очень нравится здешний слив, можно нам такой?»

От текстиля на окнах было решено отказаться

В этом режиме было создано главное их совместное детище — уникальный гардероб. Идея Яновского, разработка Кашиной. С улыбкой мегаинноватора Илона Маска, являющего миру очередную концептуальную Tesla, хозяин дома приглашает взглянуть на не имеющее аналогов техническое решение. Действительно сложно угадать, что спрятано за обитой кожей восточной стеной спальни. Но вот Ян с заговорщическим видом трогает одну из секций — и та медленно выдвигается вперед, открывая взору стройный ряд вешалок на широком стальном рельсе: «Идею я украл у кухонного шкафа на старой квартире: там была выезжающая секция, и я подумал, что надо сделать такую же для одежды. Все сразу видно и удобно — почему нет? Но мне все стали кричать: «Так никто не делает!» «Это был ужас. Итальянцы и голландцы сразу испугались, — с неприязнью вспоминает Кашина, — а осторожные немцы сказали: «Мы, конечно, попробуем, но гарантий не ждите: дом старый, перекрытия поехали, вся геометрия искажена, может, вообще ничего не выйдет».

В конце концов нашлись русские ребята, которые идеально сделали и сварной каркас, и шесть подвесных механизмов. «Гости не верят, — смеется Ян, — признавайтесь, говорят, откуда привезли на самом деле!» Но правда в том, что второго такого в мире нет и сделан он в России.

Спальня в темных тонах идеально раскрывается, когда в окна светит солнце

Многоуважаемый шкаф из стали и кожи вполне достоин монолога из «Вишневого сада», но для Яна Яновского это не креативное ерничанье скучающего ума, а осознанная необходимость хранить, но не архивировать шестьдесят костюмов и семьдесят пар обуви. Он одевается со вкусом, от вопроса, не толкает ли его неординарная комплекция в жадные лапы su misura, отмахивается с лучезарной улыбкой: «Львиная доля моего гардероба — самый обычный прет-а-порте Ralph Lauren и Ermenegildo Zegna. Конечно, есть пара-тройка сделанных на заказ Loro Piana или Kiton, но они в меньшинстве».

«Да у него туфель больше, чем у меня! — со смехом констатирует невеста Лена. — Когда мы едем отдыхать, у нас чемоданы одинакового размера. Вот у шкафа шесть секций, одна из них на двадцать сантиметров короче остальных — из-за проходящего воздуховода. Как думаете, кому она досталась?»

Других претензий у мисс Фейгин за полгода жизни на новом месте не образовалось. Было, правда, еще небольшое недопонимание с кухней, целиком отданной на откуп гениям бытовой техники Zug. «Лена сходила на специальные курсы управления этими духовыми шкафами, или как их там, — готовка, пожалуй, единственная тема, где Яновский немного плавает. — Возвращается, заходит на кухню и говорит: «Это не то, на что меня учили!» Я в шоке, звоню в Zug, устраиваю скандал. В итоге оказалось, что модель была та самая, просто лейбл неправильный наклеили. С доставкой историй у нас вообще было много: шкафы Cattelan поначалу вообще в Африку поехали...»

О этот ужас всякого московского ремонта! Даже если ничего не перепутают поставщики, непременно найдутся вопросы у таможни. Именно так случилось со скульптурой мальчика с крохотными крыльями, которая не без боя заняла свое место в гостиной аккурат под «Лицо эпохи и прощайте, товарищи по партии!» Антанаса Суткуса, с улетающим Лениным.

«Это Пуки — он вдохновлен английской сказкой про зайца, который родился с крыльями. Из-за них его не хотели принимать звери в лесу, — рассказывает Лена. — Мы были дома у скульптора Уилмы Крус в Кейптауне и сразу влюбились в это существо, но доставка Пуки в Москву обернулась сущим адом».

«Они его прислали на мое имя, — подхватывает Яновский, — и поэтому помощница не могла его растаможить. Вес Пуки оказался больше, чем надо, и пришлось платить дополнительный налог. И еще, и еще... Но он классный», — резюмирует Ян со своей фирменной улыбкой, сетуя, что далеко не все искусство удалось разместить в этом доме.

Тот самый мальчик Пуки с крыльями и тот самый Ильич

Оставить побольше стен под картины — козырь проекта Кашиной. У Яновского обширная коллекция, причем далеко не все пришлось везти издалека. Автор одной из картин в спальне Павел Каплевич живет окно в окно с Яном и Леной и может в любую минуту заглянуть (в прямом смысле!) на огонек.

«Огонек», к слову, знатный, от португальских дизайнеров Delightfull — да-да, тех самых, что фигурировали в интерьерах «Пятидесяти оттенков серого» (Марго стесняется, оправдываясь тем, что заказала его раньше, чем вышел фильм). Многослойную люстру, похожую на космический корабль, вешали сутки. Вместе с прожекторами, настольными лампами и средним уровнем света она дает аж восемь сценариев освещения — от приглушенного до суперъяркого (все лампочки в квартире энергосберегающие — это было обязательное условие Яновского).

Большая часть из восьми режимов в темное время с головой выдает хозяев квартиры их проходящим мимо друзьям. «Эффект Патриков, — говорит Лена, — в любой момент вечера может раздаться звонок: «Ребята, мы тут мимо проходили и видим — у вас свет горит, можно подняться?» Чтобы мы ужинали дома вдвоем? Такое происходит все реже и реже».

Перекусывая в спешке, Ян с Леной садятся за стол слева, ближе к кухне, а вечером в ожидании друзей — со стороны балкона

Пресловутый neighbourhood вообще ведет себя довольно требовательно: «Я чуть-чуть разбираюсь в искусстве, мы дружим с Ильей и Эмилией Кабаковыми, с Игорем и Натальей Цукановыми, — признается Яновский, — и не можем себе позволить, например, вешать картины из чисто интерьерных соображений».

«Пацаны не поймут?» — спрашиваю я, и Ян с Леной заразительно смеются.

Марго сидит к картине спиной и хвалит Бадрала: мало кто из ее клиентов решился бы повесить такую картину в гостиной. Вообще, если верить Кашиной, все решения относительно своей жилплощади Яновский принимал самостоятельно, но легкая дизайнерская рука тут все же чувствуется.

Во-первых, Маргарита собрала под одной крышей три бренда деревянной мебели из разных стран. Она вся с натуральными спилами и выглядит так, будто сделана на одном заводе в один день. Еще убедила Яна остановиться на темной гамме, крайне ему несвойственной — одного взгляда на пестрящий всеми цветами радуги Instagram @yanyanovskiy достаточно, чтобы это понять. В результате дискуссий на художественную тему получился изящный реверанс в сторону этники — все-таки хозяин много всего привез из путешествий. Общий эффект — скорее умиротворяющий, чем вдохновляющий на новые поездки.

«Раньше мне раз в две недели нужно было собрать вещи и уехать, — вспоминает Ян, — в Рим, в Токио, куда-нибудь. Обосновавшись здесь, мы через сутки забыли, что вообще можно жить где-то еще». А раньше могли. Яновский ходил в школу в Париже, долго пробыл в Женеве, учился в Нью-Йорке, жил в Лондоне, и везде ему было комфортно. Сегодня ему хорошо в Москве: «Мне повезло, что в жизни есть не только бизнес, но и благотворительность, где очень много воздуха, много возможностей что-то сделать. Есть арт-мир, правительственный мир с экспертными советами, которые поддерживают иллюзию, что твое мнение кому-то в верхах интересно. Мне этого достаточно. Кому-то — нет. В Давос приедешь, и сразу: Yan, are you still in Russia? Выйдешь в Юрмале на пляж, а там каждые десять метров: «Ой, Ян! И вы уже переехали?» Кошмар просто! В России очень комфортно, я не хочу никуда уезжать! Мне нравится ходить к Оле Свибловой на Остоженку, к Васе Церетели, обожаю, когда Миранда Мирианашвили поет у себя дома. Тут кругом люди, которых я люблю, которые для меня важны. Зачем мне отсюда уезжать? Если жизнь заставит... Но пока я очень надеюсь, что все мы будем жить долго и счастливо в любимом районе Москвы».

Единственный свой портрет скромный Яновский повесил в гостевом туалете

Прелестная метафизика Патриарших прудов Фейгин тоже нравится, чем дальше, тем больше. Она из профессорской семьи, Москву покинула в 1994 году, еще подростком. Вернувшись через двадцать лет, Лена поражается тому, как нынешние Патриаршие похожи на хорошо знакомый ей Сохо. Нэйборхуд (как же это ужасно звучит по-русски!) принял ее как свою — не в последнюю очередь потому, что она любит и умеет готовить.

«До того, как мы с Яном решили пожить на одном континенте, я не думала, что когда-нибудь уеду из Нью-Йорка, — пожимает плечами Лена, — но тут я обнаружила, что качество моей жизни выросло в разы. Я обожаю театр, а такого, как в Москве, нет нигде. Единственное, что меня пугало в России, — рассказы про то, что у вас маленькие кухни, а я так люблю готовить и принимать гостей... Кстати, кто-нибудь проголодался?» — с этими словами хозяйка уходит на кухню, чтобы оттуда озвучить нам список из четырех — весьма солидных для работающей женщины в вечер трудного дня — блюд. Пока мы с Яном перемещаемся на диван, чтобы в ожидании обеда изучить все возможности нового ТВ-ресивера, Яновского внезапно осеняет: «О, я кажется придумал фразу, которая по-русски описывает феномен Патриарших». Три пары глаз из разных концов комнаты устремляются на него.

«В домике»! На Патриках мы в домике», — и Ян с удовольствием складывает руки над головой.

На матрасе Tempur, запоминающем форму тела, одинаково комфортно и спать, и устраивать бои на подушках

Фото: Алексей Сорокин и Дмитрий Лившиц