«Татлер» рядом с моим именем пишет «светская дама» – я категорически не люблю эти слова, но другие пока не нашлись. Могла бы придумать что угодно на четверть ставки, лишь бы не говорить в лоб, где на самом деле работаю. Но и так понятно: я работаю в российском ЗАО «Светское общество».
Что это такое, что оно производит? Воздух. Но это не проблема – большинство компаний сейчас производят воздух и прекрасно себя чувствуют. Создают потоки, и в них закручиваются вихри бизнеса, финансов, политконсалтинга, рекламы – воздух как он есть, и не всегда чистый. А наша светская атмосфера полезна. Оказалось, она продлевает жизнь и красоту. В карантине мы думали, что, сидя на дачах, розовеем, наливаемся здоровьем. И постили себя а-ля натюрель с коровами и одуванчиками. Но в мае мне позвонила Оксана Максимова: «Листаю, – говорит, – наши фотографии. Что это мы сейчас так плохо выглядим? Новогодние кадры как будто сделаны сорок лет назад. Какие мы все красивые тогда были, молодые». А ведь правда. Без работы у нас нет лоска, который бывает, только когда в тебя вложили энергию рук, профессионализма, денег.
Офис у нашей компании распределенный, юридических адресов несколько, но это настоящие рабочие места – а на работу надо ходить, соблюдать трудовую дисциплину. Мы, как многие другие бизнесы, несколько месяцев сидели без дела, и выходить теперь трудно, но обязательно надо. Зачем? Затем, что «старушке Лариной», которая засела в деревне, было около тридцати трех лет. А Зинаиде Юсуповой на «русском балу» 1903 года – сорок два, но на фотографиях она выглядит как девочка, хоть и очень рано поседела. Я, например, не хочу, чтоб меня называли «старушкой». Олег, человек более социальный, чем я, в июне вытаскивал меня из нашего убежища в Мандрогах клещами: «Тут очень хорошо. Но на террасе «Астории» я тебя люблю больше, чем здесь на пирсе, в сарафане. Там ты как-то эффектнее». Я подумала и согласилась: точно, счастье женщины в труде. Пора на работу. Будем там танцевать, совершать наше ритуальное корпоративное действо.
Со стороны выглядит смешно, а на самом деле важно. Это ведь наш аналог торговых выставок и межотраслевых конференций. Завтрак в «Большом» – как начало трудового дня, как летучка в офисе, не питаться же мы туда, в самом деле, ходим. Мы, как чиновники, как банкиры, как инвесторы, всегда в тонусе. Постоянное общение с людьми напрягает мозг. Среди них есть недруги, поэтому светский человек изворотлив, чтобы никто его энергетически не зацепил. Мы, как менеджеры по продажам, стараемся нравиться. Как дипломаты, ловко выбираемся из конфликтов.
А в карантине мы сидели на пенсии: смотрели телевизор, читали книжки, растили клубнику. Это была счастливая, но старость. Оттуда к третьему месяцу самоизоляции стало четко видно, какой товар в нашей ассортиментной линейке самый ценный. Энергия жизни! Без светской работы ты даешь себе большие поблажки. Вплоть до «не хочешь мыть голову – не мой». Да, в московской тусовке тяжелая энергетика. Но не тяжелее, чем в офисе условного Газпрома. Тем не менее люди хотят работать в Газпроме. Потому что там ты в плане энергии (и денег тоже) много тратишь, но и много зарабатываешь. А на даче тратишь совсем чуть-чуть, но и ничего не зарабатываешь.
Мы, конечно, как и другие трудящиеся, попробовали что-то делать удаленно. Проводили прямые эфиры, выпивали в зуме. Чтобы не терять форму, ко мне в Мандроги приехала Ира Оганова, мы собрали соседей, водителя, портниху, повара – и она им читала свои рассказы. Ну не можем мы без комьюнити, как вы не можете без офисной компьютерной сети! Выяснилось, что для светской жизни удаленная форма занятости подходит плохо. И не надо говорить, что все индустрии диджитализируются, значит, и нам надо. Мы, если хотите, раньше других установили себе KPI в виде интернет-показателей – количества подписчиков в инстаграме, например. Так что в цифровом плане мы передовики. Но основной конвейер по производству энергии – календарь мероприятий – в надомную работу переформатировать не получится.
AmfAR в цифровом виде, отмена Канн в этом году наглядно это продемонстрировали – цифры просмотров онлайн-суррогата были ничтожными. Если нам некуда будет наряжаться, мода в высоком ее проявлении встанет, бриллианты потеряют смысл, и весь этот реактор перестанет вырабатывать энергию праздника, успеха и искусства красиво жить. На исходе карантина фонд Натальи Водяновой постарался выжать из онлайн-мероприятия максимум. Никому такой формат не нравится, но участвовать в зумах ты обязан – чтобы не уволили за прогулы. Это для веселья зум не подходит, а для работы – отличный механизм, удобный и функциональный.
Раз наша московская светская жизнь – корпорация, кто-то должен ею руководить. В Англии это семейное предприятие, ключевые должности розданы родственникам королевы, а мы объединились по принципу акционерного общества. У него есть совет директоров, который задает тон, диктует, куда ходить, куда не ходить. Решает, кто все еще в тусовке, кто ушел на заслуженный отдых. Кого принимаем на работу, кто не прошел собеседование, кого берем стажером, кого оформляем с испытательным сроком: выживет – не выживет, справится ли с задачами. Понятно, что у Condé Nast акций (и, соответственно, голосов) много – тут тебе и Vogue как мерило всех вещей, и Бал дебютанток «Татлера», и первое в сентябре светское событие сезона «Человек года GQ», на котором сразу видно, кто, съеденный обстоятельствами, не вышел из отпуска, а кто пересел с третьего ряда на первый. Еще очень важны голоса Михаила Друяна, Сати Спиваковой, Светланы Бондарчук... Елена Ремчукова голосует пирожками с грибами на дне рождения супруга Константина Вадимовича дома в Большом Левшинском переулке – она очень придирчиво выбирает, кого кормить плодами своего расположения.
Важнейшим подразделением корпорации является отдел ивентов, потому что мероприятия – главные очаги нашего производства. В прошлом году на Балу дебютанток Тимати не только вывел в свет сестру Аню Юнусову и любимую женщину Анастасию Решетову, но и серьезно, не про танцы, поговорил с двадцать восьмым форбсом Игорем Кесаевым.
Кстати, есть разные уровни допуска: на «Человеке года» кого-то награждают, кого-то приглашают на афтепати, кого-то – просто смотреть церемонию. Втереться в А-лист Ксении Таракановой из агентства V Confession или ветерана нашей индустрии Андрея Фомина – значит получить повышение по службе. В соседнем цеху Буня – продюсер Сергей Буниятов – производит из сырья, подготовленного шоу «Холостяк», полноценных звезд. Это он привез инстаграмщиц на те шумные дебаты традиционных звезд и блогеров в шоу у Собчак.
От «Кинотавра» до дня рождения Кcении Чилингаровой – везде станки, станки, станки. Даже улетевшая в космос ИТ-индустрия не научилась обходиться без мероприятий – у них есть, например, Burning Man, куда за большие деньги проникают те русские, кому принципиально per aspera ad astra.
Понятно, что у нас есть огромный коммерческий отдел. Mercury, Bosco di Ciliegi, Cartier, Dolce & Gabbana, Gucci, Наташа Боброва из Ars Vitae свой маркетинг строят как раз вокруг светского общества. Это и есть их потребительское комьюнити, причем готовое, прекрасно оформленное, а не создаваемое, как у Tesla, с нуля. У Юлии Прудько и Ксении Собчак есть целое агентство June & July, специализирующееся на том, чтобы надевать вязаный костюм Mirstores на Евгению Линович. Не тайна, что через этот коммерческий отдел можно войти в свет. Надо начать тратить деньги. Я живой пример. В 2007 году мы с Олегом купили мне в Cartier серьги с жемчугом. Довольно скромные, кстати, но директор бутика на Петровке Татьяна Торчилина пригласила нас как клиентов на прием в посольстве Франции. Там я встретила Эдика Радзинского, подбежала сообщить, как я его люблю. Петя Аксёнов тогда сказал мне, что мы с Олегом представляем собой хорошую картинку, к тому же мы couple, а это на московской поляне редкость. Хорошую картинку отметил «Татлер» и поставил в светскую хронику. Серьги открыли нам дверь, а дальше, как в анекдоте, – «дали револьвер, и крутись как хочешь». Попасть в общество несложно, правда. Но чтобы остаться там работать, нужен образ, контент. Надо будет завести друзей во всех отделах – никто не сделает тебя интересным человеком, с которым хочется дружить, только ты сама. И инстаграм за тебя никто делать не будет, хотя пиарщик Яны Расковаловой Ваня Афанасьев, если что, даст хороший совет. Так же как и приятель Наташи Максимовой диджей Бенжар, хоть он и ходит в бассейн World Class в плавках Versace. Яна Рудковская может помочь – Дарью Клюкину она продвинула из просто блогеров в светские блогеры.
Корпоративная этика у нас сложная, плавающая, нужно постоянно сверяться с кривой генеральной линии. У нас с Олегом на этот случай имеется ритуал. Вернувшись с мероприятия, Олег меня спрашивает: «Любимая, я вел там себя по-светски? Ни чем тебя не расстроил?» На что я могу ответить: «Зая, поставить тройку приглашенному французскому повару на дне рождения Selfie было очень не по-светски, люди так себя не ведут».
На производстве заняты многие. В принципе, мы можем ограничиться генерацией воздуха, но никто не мешает, вдохнув его поглубже, создавать осязаемые товары. Ульяна Сергеенко шьет кутюр, Снежанна Георгиева занимается вином, Стелла Аминова – целой гаммой детских вещей, от одежды до шоколадок. Пионером в этом жанре является Валентин Юдашкин – он еще в советское время сумел стать для Москвы тем, кем Оскар де ла Рента был в Нью-Йорке.
Столовая у нас в компании очень хорошая, она структурно входит в отдел производства – просто с ее конвейера сходят не платья, а морские ежи и пирог с земляникой. Нам очень важно, где и с кем есть, поэтому Аркадий Новиков, Александр Раппопорт, Андрей Деллос и Борис Зарьков не просто превратили свои рестораны в переговорные, но и сидят на этих переговорах во главе стола. Кстати, фестиваль «Икра» поднял наше сидение по верандам на новый уровень – политический и коммерческий. Он ведь не случайно был и в Красной Поляне, и в «Уткино» ростовского олигарха Алексея Фролова, который, сделав несколько очень выразительных подходов к московскому светскому столу, после женитьбы, кажется, потерял к нашей кухне интерес.
Отдел культуры – необходимейшее звено светской жизни, освященное мировой традицией. Прикоснуться к мрамору Айдан Салаховой, подпеть «Сулико» Миранде Мирианашвили – часть работы и большое удовольствие. Даже для крупного политика честь быть дружным с Валерием Гергиевым или Денисом Мацуевым. А для тех, кто по разным причинам не светится как ювелирный клиент, высокий культурный уровень – безопасное поле для контента. Жалко только, что в России меценатство Пушкинского музея не поднимает тебя на светском лифте, это больше о меценатстве в Метрополитен. Поддерживать тебя на высоком этаже оно может, хотя Виктория и Антон Борисевичи стараются не ради закрытых ужинов для спонсоров. И все равно все радуются, когда Михаил Пиотровский дает в Эрмитаже благотворительный бал.
Есть у нас и международный отдел, но немногочисленный, потому что у России особый путь. Даша Жукова в глобальной тусовке своя, а в Москве немножко зарубежный гость. Наталья Водянова исхитряется быть своей и здесь, и там. Модель Саша Лусс – вот и все, пожалуй. Как Доменико Дольче ни старается объединить компании, русские на его праздниках все равно танцуют своим кружком.
Всему этому великолепию, как каждому нормальному бизнесу, нужен отдел рекламы. Эти функции добровольно взяли на себя телеграм-каналы. Но они малоуправляемое подразделение, серая зона, и мы часто не знаем, кто там – и на кого – работает. Между ними образуются свои горизонтальные связи. Бюджетов на балы у каналов нет (кроме «Татлер-батлера», конечно), но им и не надо. Они такое светское бинго: сегодня кого-то продвигают, завтра антипродвигают, и то и другое за деньги. Вносят в нашу благородную жизнь элемент азарта.
Отдел технического контроля единолично представляет Ксения Собчак, которая взяла на себя тяжкий труд громко высказываться по любому поводу. По зыбким топям и горящим хатам юридического отдела бродит Александр Добровинский. Капеллан у нас тоже один – ювелир Петр Аксёнов. В бурном море коммерческого он бьется за наше духовное содержание и гармоничную форму куполов на своих кокошниках. В самую темную ночь карантина Петя продолжал в питерском Four Seasons готовить июльский бал «Лето Господне» на разрешенные пятьдесят человек. В кабинете психологической разгрузки профессионалов в штате двое – жена финансиста Яна Яновского Лена Фейгин и супруга баскетболиста Андрея Кириленко Маша Лопатова, все остальные психотерапевты на аутсорсе. В бухгалтерии та же ситуация – с той лишь разницей, что тех, кто считает наши деньги, мы не светим и подругам не рекомендуем.
В отделе по связям с общественностью собрались самые неленивые. Ян Яновский, например, успевает собирать друзей в благотворительный фонд «Друзья», вдыхать энергию в комьюнити Патриков и делать еще кучу всего по всему миру. Он, кстати, одинаково силен и на очных ставках, и в диджитале – такая харизма способна высечь искру даже из зума. Надя Оболенцева и Ирина Кудрина связывают общественность «Клубом 418». Мы с Олегом творим коммуникацию неформально – нам это просто очень нравится.
Питерский филиал у компании, конечно, имеется, но он консолидирован не больше, чем Шнуров с Матильдой. Дисциплинированно наряжаются в моем родном городе, кажется, только Юля Матвиенко и Ира Оганова. Поэтому, если у Хатули намечается ужин со Стеллой Маккартни в Эрмитаже, она вызывает на подмогу московские войска: Светлану Бондарчук, Надю Оболенцеву, Снежанну Георгиеву. Заводская доска почета «Собака» была бы со всем «те же на манеже», если б упорно не продвигала молодых, не обязательно богатых дизайнеров, архитекторов, музыкантов. Некоторые из них, например ученик Цискаридзе Михаил Баркиджиджа, скоро переведутся в отдел культуры московского офиса – из разработческих лабораторий Петербурга к нам поступают очень качественные, амбициозные кадры.
И дело не в том, что московский отдел разработок мышей не ловит. Ольга Карпуть, хозяйка инновационнейшего КМ20, на карантине не летела с Илоном Маском в космос, а совсем наоборот – каталась на тракторе в деревне Кузнечиково. Зато первое после карантина мероприятие случилось как раз у нее на крыше в Столешниковом. Это лишний раз подтверждает, что светское общество консервативно по своей сути и не хочет искать новые формы. Что можно было найти, еще до карантина нашли Гудков с Варнавой и Михаил Зыгарь.
Все бизнесы весной и летом мучительно пытались переобуться в воздухе – наш тоже ради приличия попробовал. Но мероприятия в ноутбуке нам неорганичны, мы больше про эмоциональный интеллект, про обняться, поцеловаться. Женя Заболотный хорошо, точно написал в сторис о нашей светской корпорации: «Как приятно физически прижаться щекой к щеке!»
Фото: Иллюстрация: Евгений Тонконогий