Спецхран: cамые модные способы красиво уйти в послед­ний путь

«Ты что творишь? Я выходила замуж за финансиста, а теперь это как называется?» — переживала светская дама Виктория Шелягова, когда ее муж Олег возглавил ЗАО «Военно-мемориальная компания». Жене он не ответил, а вот в дружеской беседе с барышнями из Центробанка сформулировал: «Да мы ж по сути одним и тем же занимаемся — вы банки хороните, а мы...» Раньше Виктория при максимальном, как она любит, параде ездила на экономические форумы в Лондон и Питер. Теперь сменила маршрут — самые роскошные выставки похоронных принадлежностей проходят в Майами, Болонье и Макао, а для души можно свозить мужа в Мадрид на выставку Босха. Или тихо посмотреть дома сериал «Клиент всегда мертв». В новом окружении ей, человеку без комплексов, но с дипломом Ленинградского института культуры, очень нравится: «Нет людей более жизнерадостных и всем довольных, чем ритуальщики!»

Олег Шелягов, изначально человек нескучный, добавил на новом месте к своему имиджу пару трогательных деталей. Во-первых, у него теперь много запонок с черепами, от Stephen Webster до Theo Fennell, и он их с удовольствием надевает на работу. Во-вторых, он стал собирать коллекцию игрушечных катафалков и пару неплохих экземпляров нашел даже в ларьке на ярмарке «Московские сезоны» в Столешниковом. С родственниками своих новых клиентов он, впрочем, не шутит — и оружейника Михаила Калашникова, и повара Vogue сafé Юрия Рожкова он проводил на высшем уровне, в не допускающем отклонений классическом стиле.

Но общий тренд в этом сумрачном бизнесе отклонения не просто допускает — требует. Потому что, как и всё сейчас, берет курс на ЗОЖ. Здоровый образ жизни в этом жанре создать, конечно, непросто, но над здоровым образом смерти передовики отрасли уже вовсю работают. Смею предположить, что специалист по братьям, скульптор Вячеслав Клыков, украсивший Славянскую площадь Кириллом и Мефодием, а Ваганьковское кладбище Амираном и Отари Квантришвили, бесконечно отстал от моды.

Умирать, как вы заметили, сейчас никто не собирается. Вместо этого бегают, едят кейл, колют тестостерон и собственную плазму. А когда ситуация совсем вынуждает, договариваются о криозаморозке своего тела целиком или только мозга. В сосуде Дьюара личность будет храниться до тех пор, пока наука не придумает способ оживления средствами молекулярной наномедицины или 3D-биопечати — оба направления сейчас активно разрабатываются. Столпами крионики, хранящими у себя уже тысячи человек, являются американские компании Alcor Life Extension и Cryonics Institute. Наверняка известно, что так похоронен бейсболист Тед Уильямс. И с большой долей вероятности Мохаммед Али — он с восьмидесятых годов обсуждал с Alcor детали своего ухода из жизни. Сильвио Берлускони выглядит неплохо, но, когда понадобится, себя заморозит, не прибегая к помощи американцев, — потому что деньги не должны уходить из семьи. У него в подвале все для бессмертия уже приготовлено. Председатель венесуэльского узла проекта «Миллениум», научный сотрудник NASA Хосе Кордейро тоже молодец, что жив. Иногда он украшает собой преподавательский состав МФТИ и, как сообщили мне в российской компании KrioRus, договаривается о заморозке мамы в их хранилище в Семхозе неподалеку от Сергиевой лавры. «Сам Хосе планирует дожить до эпохи сингулярности обычным путем», — сказал мне председатель совета директоров KrioRus, кандидат экономических наук Данила Медведев.

Технологическая сингулярность (то есть момент, когда прогресс науки станет таким быстрым, что человек не в состоянии будет его контролировать) очень беспокоит футурологов. Они предупреждают, что восстановление людей по ДНК вызовет проблему существования в одно и то же время героев настоящего и прошлого. Это будет такой конфликт поколений, такой ад, что ссоры с увязшим в Snapchat подростком покажутся на этом фоне раем.

Кстати, о рае с адом — люди верующие об этической стороне крионики не очень беспокоятся. Помнят, что случилось с Лазарем. Полагают, что воскресения мертвых можно ждать в любом виде, даже вися вниз головой в жидком азоте при температуре минус сто девяносто шесть градусов. В Alcor это удовольствие стоит около двухсот тысяч долларов, в Cryonics Institute ценник стремится к семидесяти, русские обещают уложиться в сорок. У нас тут уже хранится пятьдесят один криопациент из России, Японии, Италии, Швейцарии, все тех же США. И двадцать домашних животных: кошки, собаки, синица, щегол и даже зачем-то шиншилла. Сейчас владельцы бизнеса уговаривают Бари Каримовича Алибасова тоже заключить с ними контракт. Понятно, что в ходе футуристического размораживания претензии к хладокомбинату предъявлять будет глупо, но в контракте все равно прописывают жесткое требование к родственникам соблюсти протокол консервации с момента смерти.

Родственниками быть вообще непросто. В и без того печальный момент покойный ставит их в трудную ситуацию поиска компромисса между его идеями относительно похорон и социальными задачами живых. Дети сэра Клемента Фрейда (шеф-повара, юмориста, члена парламента, внука Зигмунда Фрейда) не бедствуют, но немного обиделись, что папа не оставил им в завещании ни копейки. На надгробном камне они намеревались выбить «Год рождения — 1924. Срок годности — 2009», но, кажется, написали это только на обложке инструкции для распорядителя похорон. На гроб они положили целую гору незабудок, чтобы высокопоставленные коллеги покойного оценили соответствие двум важным для английского политика моментам — он должен быть very British и любить природу.

Экология сейчас в таком большом тренде, что самые сознательные страны настаивают на «зеленых» похоронах — все должно превратиться в прах как можно скорее. В Италии по этой причине хоронить разрешают только в деревянных гробах. Но дерево это может быть, как у уважаемого производителя The Casket Collection, хоть махагони — падуанских краснодеревщиков не беспокоит, что в Амазонии гибнут леса. В России итальянские товары, как известно, пользуются уважением — на екатеринбургском сайте ritualpokoy.ru предлагают гроб в точности как у Лучано Паваротти. Дуб венге, сто двадцать пять тысяч рублей. Можно найти и со стразами Swarovski — такой итальянцы делали для одной синьориты и привозили копию на выставку «Некрополь» в Москву. В этом году это зрелище запланировано на 19–21 октября — можно прогуляться по обустроенной в экостиле ВДНХ и заодно присмотреться к товарам.

Швеция, как и вся Скандинавия, свою природу бережет страстно, а потому одобрила процедуру криогенной сублимации: тело замораживают жидким азотом, а потом разбивают ультразвуком. Получившуюся органическую пыль можно закопать в землю или хранить, на американский манер, дома в красивой дизайнерской урне.

В Сингапуре и Гонконге места мало, а народу много, и в дни поминовения усопших все едут на кладбища — жечь костры и устраивать фейерверки. Небо в эти дни застилает черный смог, что очень беспокоит тех, кто намерен долгие годы пребывать в добром здравии. По этой причине традиционные церемонии постепенно заменяют киберпохоронами: никто, кроме покойного, никуда не едет, все оплачивается через интернет, и на отдельно созданном сайте родные и друзья смотрят видеотрансляцию с места кремации и захоронения. Навещают могилу они тоже через интернет, из любой страны, куда могут завести китайца поиски лучшей жизни и миланских цен.

В Великобритании уже около двадцати лет практикуют совсем другую историю — вместо того чтобы поминать усопшего в электронном виде, растят леса памяти. Как друиды, но без эзотерики. Только непревзойденное английское садово-парковое искусство. Концепция называется «зеленые» (они же «естественные») похороны» и подразумевает, что гробы сделаны из биоразлагаемого материала. Могил нет — газон, овраги, перелески. В старинном Карлайле на границе с Шотландией, у слияния трех рек с 1993 года на городском кладбище над каждым захоронением сажают дубы. К ним нет тропинок, чтобы родственники приходили навещать не отдельную могилу, а место. Никаких опознавательных знаков — ни памятника, ни плиты с именем, ни плачущего ангела. Почва чистая, потому что запрещено использовать формальдегид и нержавеющую сталь. Зародившаяся в середине прошлого века экологическая концепция «не оставляй следа» сейчас принята, кажется, уже всеми приличными людьми — в магазине «Город-сад» органические продукты не случайно упаковывают в бумажные, а не пластиковые пакеты. А если ты следуешь идее, то будь, пожалуйста, верен ей до гроба.

Восемь погостов компании Leedam позволяют выбрать парк по душе, но лучше договариваться с лондонской похоронной конторой Natural Death Centre — они найдут подходящее место на одном из чуть ли не сотни британских лесокладбищ, частных или муниципальных. Такие же в изобилии растут сейчас в США, Канаде, Новой Зеландии и Австралии. Для тех, кому милее океан, у соседнего с Майами-Бич острова Бискайн есть по тому же принципу устроенный коралловый риф Neptune.

Если следуешь тренду «не оставляй следа», то будь, пожалуйста, верен ему до гроба.

В России самые уважаемые кладбища тоже щедро озеленены — Новодевичье, Донское, Ваганьковское в Москве и Смоленское в Питере. Чем ближе к могиле Блаженной Ксении, тем дороже. Да и свежий воздух стоит денег, поэтому участок под захоронение считается неплохим подарком на день рождения — у одного творческого человека с большим количеством друзей их уже три.

Мрамор у нас крупных форм, потому что размер памятника прямо пропорционален тому, как долго вас будут помнить. Мы в это верим гораздо больше, чем в модные поминальные сайты, доступ на которые осуществляется через QR-код на могильной плите — такое бывает, я сама видела! И все еще заказываем белые с золотом универсалы Mercedes W212, тюнингованные в ателье Chiotti под катафалки, хоть они и потребляют неприлично много бензина. Отклонения от классики пока заметны только в Новосибирске, где Борис Якушин, ставший миллионером на торгово-промышленных ярмарках, построил на бывшей военной базе очень популярный в городе частный крематорий. В этом огромном здании у церемониймейстера костюм, как у швейцара в нью-йоркском «Ритце», есть музей смерти с вещами покойных и лопатой, которой копали могилу Ельцина, детская площадка и зоопарк. Иногда проходят праздники вроде коллективной варки варенья из выросших на кладбище яблок, что уже близко к тренду «не оставлять следа».

Еще в 2004-м Якушин отправил щепотку праха своего отца в космос, потому что папа очень хотел туда попасть. Это было нетрудно организовать — пока Илон Маск пытается вывести на орбиту живых туристов, американская компания Celestis регулярно отправляет туда мертвых, причем билет можно купить как в один конец, так и в оба.

Есть и другой способ выступить нестандартно — заказать в компании Life Gem искусственный бриллиант из праха любимого человека. Камень хорошей каратности и огранки будет стоить около восемнадцати тысяч долларов. На своей новой работе Виктория Шелягова (она совладелец агентства ritual.ru) открыла для себя дивный новый мир. Она, конечно, предпочитает, чтобы бриллианты были естественного происхождения, но даже зрелище обитого крокодилом гроба не способно лишить ее способности сострадать и иронизировать — цинично, но со смыслом. В этом Вика мастер. Ее дочь в пятнадцать лет спросила: «Мам, а когда ты умрешь, кому украшения достанутся?» Мама ответила: «Вы все-все наденете на меня, баргузином укроете, и буду так лежать». Девочка заволновалась: «А мне что-нибудь подаришь?» — «Самое драгоценное я тебе уже подарила — жизнь». Пять лет понадобилось ребенку, чтобы понять шутку. Недавно она прислала маме записку: «Спасибо за жизнь. Дочь».

Служу на границе: Виктория Шелягова (ritual.ru) — о своих мыслях по поводу жизни и смерти.

Смерть — такая же неотъемлемая часть нашей жизни, как и все остальное. Мы ведь на самом деле не хотим жить вечно. Потому что без смерти не будем так страстно любить жизнь и так неистово верить в Бога.

Можем, конечно, объявить себя атеистами, но, как говорится, «в падающем самолете атеистов нет». Религии описывают, что происходит с человеком после смерти. Объясняют, что смерть — это лишь гибель бренного тела, а для всего, что дальше, есть душа. Не поэтому ли мы так рыдаем над фильмом «Привидение» про любовь между миром живых и мертвых и сами влюбляемся в Деми Мур. И пытаемся понять, как путешествует душа в «Облачном атласе». И гадаем, есть ли у нас, как в книге Бернара Вербера «Империя ангелов», кураторы, которые помогают. Кто-то же нас ведет по тропе жизни!

Чем старше становишься, тем отчетливее понимаешь: все просто, жизнь — бумеранг. Совершаете поступок и получаете результат. Сложнее решить, что значит «быть человеком». Потому что возникают вопросы про Судный день, рай и ад. Но Босх видел это! И Фрида Кало, которая жила на тонком лезвии, отрезающем жизнь от смерти.

Смерти не надо бояться — надо быть к ней готовыми. Просто мы ее еще не знаем, как не знает ученик первого класса теорему Пифагора. Без страха мы будем по-другому относиться к моменту прощания. Станем искать способ достойно проводить близких. Нас не смутит возможность превратить девочку в бриллиант, отправить любимого в космос, вырастить сад из домашних питомцев. Вдвоем можно заморозиться, висеть в спальных мешках и ждать возрождения, а деньги вложить в бессмертный траст и знать, что и в следующей жизни у вас все будет окей. Или провести другую жизнь вместе в виде рифов на Мальдивах. Когда вы умрете, вас сделают красивыми... Цинично? Нет. На Cosmoscow в галерее RuArt я купила мужу подарок: артпроект «Группы 3016 и Гриши» — табличку из камня, который они нашли в усадьбе Покровское-Стрешнево и сделали на ней надпись «Делай что хочешь, все равно умрешь». А на могиле моей бабушки стоит белый большекрылый ангел. Если бы можно было делать подарки на день смерти, я бы каждый год дарила ей ангела. Жаль, что по-настоящему любить людей мы начинаем, только когда их теряем. Так хочется научиться любить живых!