«Сходить голой на кухню, съесть что-нибудь и опять лечь»: Татьяна Рогаченко в своей идеальной квартире

Татьяна Рогаченко теперь делит свою жизнь между променадами Женевского озера и набережной Тараса Шевченко. «Татлер» заглянул в ее московскую квартиру: пересчитать новое столовое серебро и бывших мужей.
Татьяна Рогаченко биография и интервью с бьютиэкспертом в ее московской квартире

В гостиной люстра Botti, Delightfull, подсвеч­ники, Baccarat. Стулья по дизайну Гульельмо Ульриха, как в доме Ива Сен-Лорана, Татьяна нашла в шоу-руме винтажной мебели Repeat Story на Artplay.

«Она мне велела не обращать на лужу внимания — это домовой развлекается, она его заберет. Когда сербская гадалка отсюда съехала, соседи просто перекрестились — к ней на лестнице днем и ночью стояла очередь. Я потом дважды звала священника все освящать», — объясняет мне Таня. Понимаю, неприятность — домовой позволил себе напустить лужу под обеденным столом в сталинском доме прямо у Бородинского моста. Новая хозяйка не побоялась позвонить старой и строгим голосом попросить забрать безобразника.

У владелицы московских салонов красоты Jean Louis David что ни квартира, то история. Рогаченко держит осанку в винтажном, пятидесятых годов, розовом плюшевом кресле и рассказывает о домовом как о само собой разумеющемся. А я, утонувшая с выданными мне красными тапочками Hermès в ее белом диване, немножко нервничаю. Диваны из Conran Shop — единственные тут старожилы: они в Таниной гостиной уже восемнадцать лет. Квартира долго стояла необитаемой, в нее разве что пускали переночевать французских друзей вроде гастролирующего короля перманентного макияжа Фабриса Кондеми. Год назад вокруг диванов бушевала стихия ремонта. А они все такие же белые. Вдруг на них сербское заклятие? Вдруг оно заразное?

Нет, у Рогаченко все стерильно. Даже молочного цвета ковры — как будто мы в Женеве, где у нее тоже имеется белоснежная жилплощадь.

Гадалку звали Лена Василевская, в конце девяностых она было о-го-го! Но Татьяна, мастерами эзотерических видов спорта в общем-то интересующаяся, про такую не знала. Квартиру нашла через «Из рук в руки» и совершенно была загипнотизирована адресом. Гипноз не прошел до сих пор: «Это место — это place to be! Особенно сейчас, когда рядом привели в порядок Нескучный сад. Но и тогда тоже. Мне было двадцать шесть, мало было в Москве девушек, которые сами покупали квартиры. А я занималась медицинским оборудованием и могла себе позволить. Сначала мне тут ужасно не понравилось. Все, включая потолки, было оклеено обоями зелено-коричневого цвета. К тому же комнаты были проходными, а мне требовалась детская — я ждала ребенка. Сказала "спасибо-спасибо", ушла, но квартира стала мне по ночам сниться. Через пару недель я приехала во второй раз. Поняла, что обойный ужас можно отодрать. И мне вдруг стало тут комфортно».

В гостиной журнальный стол, Mrs Ruby; вазы, Christofle.

Татьяна квартиру купила. Магия продолжалась. Вечером после сделки ей позвонил риелтор и спросил: «Извините, а вы беременны?» При том что срок — месяца два и в курсе был только муж, самый модный в Москве начала двухтысячных парикмахер Жан-Ноэль Лемон, и мама, Валентина Петровна. А он продолжал: «Продавец просила передать, что у вас будет мальчик». Мальчику Саше уже семнадцать. Его брату Алеше — двенадцать, он сын второго мужа Татьяны Малика Юю (ее уход к Малику, совладельцу Hermitage, мощнейшего тогда дистрибьютора всяческого люкса, от косметики до Van Cleef & Arpels, был самой красивой московской сплетней 2000 года). Оба учатся в Женеве, в L’École Internationale, но в Москве у них тоже есть своя комната.

В светское гнездо, куда на повара из «Дукале» или пасту с трюфелями от хозяйки собиралась вся без исключений Москва — от Спиваковых до Малаховых, — Татьяна обратила другую квартиру, в Романовом переулке. Сто метров на «Киевской» работали гардеробной, в которую на лето уезжали зимние вещи.

«Никто не кричит "мама!", не надо идти печь блины и варить шоколад».

Но Малик — история прошлая: уже три года Татьяна с мальчиками живет между Россией и Швейцарией, а «Роман» выставлен на продажу. Сейчас отдельной комнаты для нарядов у красивой женщины нет. «Это проблема. Ты же понимаешь, какой у меня гардероб? Большой». Да, вижу: весь холл и разветвленную систему коридорчиков занимают шкафы за зеркальными дверями, которые создают сюрреалистическую картину отражений. Открываю дверцу наобум: аккуратные ряды жакетов Chanel занимают три секции. Все, что не влезло в шкаф, хранится у мамы.

Зато Таня с балкончика видит старый московский двор с вылизанной футбольной площадкой, на которой зимой заливают каток. Тут по сравнению с окрестностями «Уголька» другая жизнь, другой ритм, который деловой мадам в ее откалиброванном женевским районом Маланью формате очень нравится. «Спортом удобно заниматься: вышел, побежал. Или с палками по набережной. Надо бы напрячься и найти тут рядом спортивный клуб... Но пока я про местность знаю только, что тут неподалеку живут Маша Фёдорова из Glamour и Алик Сирадекиан, который делает туфли с челкой».

Под новый формат квартиру у реки переоборудовали за рекордные восемь месяцев. Рогаченко, человек «стопроцентно про интерьер», с удовольствием сама придумывала красоту. Помогала ее клиентка, декоратор Анна Муравина. Которая знала, где достать «французскую елочку» именно того оттенка, который хочется хозяйке.

В прихожей: вход в ванную оформлен как двери зеркального шкафа. Лампа Modo Chandelier дизайна Джейсона Миллера, Roll & Hill; ваза, Christofle.

Вещей из «Романа» тут нет. Таня смеется: «У нас с Маликом, к сожалению, непростые отношения. Так что пусть вазочки останутся в прошлом. А я в состоянии построить новое будущее. Ну и настоящее тоже. Все равно квартиры у меня получаются в одном – французском – стиле. С уклоном в art déco. Кто приходит, первым делом говорит: "Слушай, ну это не Москва!"»

В этот раз интерьер вертится вокруг двух вещей: современной реинкарнации люстры Botti, Delightfull, – в виде медных джазовых труб – и гипсового барельефа с чертополохом, который для гостиной сделали в мастерской Леонида Кима. Чертополохи пришли не из ниоткуда: они навеяны выставкой Ильгиза Ф. в Кремле, по которой приватным образом Таню провела жена художника Дина. В нормальном московском доме центром композиции должен был бы стать телевизор (чем больше – тем лучше), но хозяйка не может даже сказать, кто произвел черненький экранчик, который она, «нетелевизорная душа», почти не включает.

Разве что иногда – когда Рогаченко приезжает в Москву и у нее случается «день роскоши»: «Я о нем мечтаю. Проживаю поминутно задолго до того, как он наступает. План такой. Проснуться утром. В семь – позднее не получается, так срабатывают биоритмы. Никто не кричит "мама!", не надо идти печь блины и варить шоколад. Не надо, как в Женеве в воскресенье, возвращаться с пробежки с круассанами для мальчишек. Я просыпаюсь в пижаме Frette цвета шампань или в белой Sabbia Rosa – у меня их, как и пеньюаров, очень много. Но чаще без пижамы. Обожаю это состояние, когда можно встать, выпить кофе и опять упасть. Накрыться на диване кашемировым пледом и начать тупо переключать каналы. Или поставить музыку, или взять книгу. Или включить на компьютере сериал "Хорошая борьба" – продолжение "Хорошей жены". Сходить голой на кухню, съесть что-нибудь и опять лечь, чтобы провести полдня в абсолютной лени».

Сейчас она хоть и босиком, но одета. В обрезанные джинсы, и на запястье уже дорожный survival kit: два браслета Love Cartier, часы Ballon Bleu и один гвоздик. В дверях стоит водитель, чтобы ехать в аэропорт. В детской полусобранный, очень буржуазно, до арматуры потрепанный красный чемодан Lancel и рядом новенькая сумка Goyard. Валентина Петровна на кухонном столе заворачивает в фольгу копченую колбасу для любимых внуков. Таня спокойна, как мамонт.

– Мам, а что это за огурцы?

– Луховицкие, малосольные, ты сама их купила.

– А... Положи штуки три, не больше.

Белая кухонная мебель выстроена вдоль окна, в которое видны старые московские крыши и кусочек Сити. Снаружи приделан ящик с крошечными нарциссами. У Тани, как и во времена Романова, весь дом в цветах. Для пионов, сирени, ландышей и гладиолусов имеется проверенный поставщик – Вася из Калуги.

Татьяна Рогаченко в гостиной своей московской квартиры. На стене: диптих Глеба Скубачевского, с которым Татьяну познакомила Айдан Салахова. На столе: ваза, Christofle. Шелковое платье, Dries Van Noten; туфли из лакированной кожи, Christian Louboutin; серьги из металла с искусственным жемчугом и металлический браслет, все Chanel Vintage.

Второй Танин пунктик – сервировка: «Все, что касается посуды, – о-бо-жаю! Когда мы еще жили с Жан-Ноэлем, мама подарила нам сервиз с кобальтовой сеткой». И достает из шкафа чашки ЛФЗ. А еще льняную скатерть, чтобы показать вышитый вензель TR. «Вы у нас королевна», – немедленно произносит Мария, домработница. Дом, не дожидаясь, пока в него переедет хрусталь с Романова, обрастает новыми сокровищами. Вот два новых подсвечника Baccarat – и к ним маленький родственник с парижского блошиного рынка. Вот две вазы, два прекрасных зеркальных шара: «Это я, как любит говорить моя подруга Марианна Сардарова, "пошалила" в Christofle». Заставить нового бойфренда везти тяжелые шары из Парижа в Гонконг (Таня не хотела их тащить в Прованс на «Кармен» Чернякова), потом в Дубай, а оттуда высылать в Москву – это на Рогаченко очень похоже. Как заставила? «Полными слез глазами».

Она в хозяйстве кто угодно, только не фея домашнего очага. Да, имеется мелкая техника KitchenAid. Да, на духовке Kuppersberg висит пакет «Усачевский рынок», но я сомневаюсь, что ее противни уже прошли крещение огнем и плюшками. За запах корицы в квартире отвечает свечка Pomander из Diptyque. Татьяна готовить умеет, делает это изысканно, но в хозяйстве ей милее общение и декор.

Шерстяное платье, Céline; кожаные туфли, Dior; метал­лические серьги, Yves Saint Laurent Vintage

«Я не помню, чтобы мы ели обычными ложками. У нас были серебряные с позолотой. Когда мы жили в Магадане...» – начинает она, и мама подхватывает: «Когда мы жили в Магадане, я с работы в день премии всегда шла мимо ювелирного магазина».

В жизни бы не подумала, что идеально уложенная блондинка с ПМЖ в партере Большого театра жила в Магадане. Я не поленилась заглянуть в холодильник – едой там не пахнет. Cо стены на него иронически смотрит Гагарин красноярской художницы ТатьяныАнтошиной, по случаю приобретенный в галерее Веры Погодиной. Рядом – картинка Politov & Belova с каллиграфией: «Счастливы, здоровы будьте. Двое в комнате – я и Путин». «Я решила, что здесь у меня будет русская стена». Тут Таню категорически перебивает домработница: «Сколько, сколько патриотизма у Татьяны Георгиевны! Все там, в сердце! И душа есть».

На кухне стол и стулья Tulip по дизайну Эро Сааринена, Knoll; светильник, Tom Dixon.

От салфеток из Noël Linge de Maison разговор аккуратнейшим образом перескакивает на то, что в прошлом году в Мерано Таня познакомилась с Антоном Георгиевым, который купил фабрику «Крестецкая строчка». И теперь есть где заказывать скатерти как в любимой «Астории» – не Hermès же единым. Русские мастера в этой квартире вообще немало потрудились. Например, комод с инкрустацией маркетри делала Мrs Ruby – Валентина Андреева. Белый норковый плед в спальне тоже из местных. Но в ванной мрамор каррарский, а зеркала – венецианские.

Плюшевое кресло – итальянский винтаж 1950-х. Кукла в платье как у Татьяны на показе Dior на Красной площади – подарок Нургуль Ертаевой. На стене: «Посвящение Поллоку» Глеба Скубачевского.

Больше всего русского, как ни странно, в комнате мальчиков. Для них Таня много лет собирала книги с иллюстрациями известных художников. Достает с полки Маяковского 1936 года под редакцией Лили Брик. «Ради красивых корешков я не покупаю. Только то, что хочу прочитать сама. Или чтобы прочли мои дети. Если они когда-нибудь начнут читать». В книжный шкаф встроено бюро. «Вот чернильница Baccarat прошлого века – люблю писать чернилами. Вот Lalique. А вот папа с погонами – он был следователем по особо важным делам. Вот мы с Сашкой. Но комната еще не закончена – я хочу сюда ковер и обязательно кактус». Пока что место кактуса на подоконнике занимает «Звезда смерти» из «Звездных войн» – младший, когда вернется, дособерет свое «лего».

Мимо входной двери Рогаченко на один пролет вверх и на один вниз идет красная ковровая дорожка. Я смеюсь, Рогаченко оправдывается: «Я хотела во всем доме положить, но соседи сказали, что ковер испортит их роскошную плитку. Ладно, пусть плитка будет испорчена только на моем этаже».

Шелковое платье, металлические серьги с искусственным жемчугом, все Dior; туфли из лакированной кожи, Manolo Blahnik.

Фото: Павел Суворов; Дмитрий Лившиц. Стиль: Екатерина Трошко. Прическа и макияж: Ольга Чарандаева/TheAgent с использованием Oribe и M.A.C. Продюсеры: Анжела Атаянц; Светлана Родина