Подписи к светской хронике — циничный жанр. В них не пишут «она класcная, веселая, cool». Или «Сумасшедшая мать». Или даже так: «У нее самый красивый парень в Москве, причем на семь лет моложе». В подписи принято указывать название конторы. А значит — Шахри Амирханова, бывший главред Harper's Bazaar.
«Не знаю, сколько слово «бывший» будет меня преследовать, — смеется Шахри. — Мне всегда это слегка режет слух, потому что я не считаю глянцевый этап своей биографии определяющим. Все было настолько давно, и столько всего другого случилось потом. Но я сознательно сделала выбор в пользу того, чтобы моя жизнь не представляла никакого интереса для читателей светских хроник в журналах. Поэтому без обид». Нет, понятно, почему ей еще долго нести главредовский крест: контора помогает человека идентифицировать, ранжировать по принципу «свой/чужой». Действительно, в представлении круга лиц, кому предназначено фото в хронике, Шахри ничего выдающегося больше не совершила и не собирается — не наглость ли с ее стороны?
«Просто в какой-то момент я поняла, что моя главная сегодняшняя амбиция — быть классной мамой и женой. Не в смысле стать идеальной степфордской женушкой: учить ребенка трем языкам c пеленок, таскать по развивающим кружкам и устраивать образцово-показательные домашние приемы. А просто никуда не спешить по утрам, готовить вместе завтраки, долго-долго рассматривать Алисину любимую энциклопедию динозавров, потом идти в Нескучный сад кормить морковкой лошадей или играть в пинг-понг. Я вот совсем не верю в теорию о том, что «не важно, сколько времени ты проводишь со своим ребенком, а важно качество этого времени». Потому что, когда ты утром одной рукой красишь глаза, а другой впихиваешь в ребенка кашу и все это время поглядываешь на часы, как бы не опоздать на работу, а вечером приходишь без задних ног и с огромным чувством вины — как в это возможно вписать качественное общение? Я восхищаюсь женщинами, которые могут все это совмещать. Я так не умею и не вижу в этом смысла. Если мне завтра позвонят и предложат заняться делом, которое спасет мир от всех бед, я, конечно, соглашусь, но пока я не могу изменить мир, лучше буду печь хлеб и делать счастливой жизнь одного мужчины и одного очень миленького ребенка».
Мы едим клубнику, сидя на кухне просторной квартиры на Серафимовича. Дом правительства, он же Дом на набережной, увековеченный в гениальной трифоновской книжке про зависть, памятник советской номенклатуре. Дедушка Шахри — обласканный властями легендарный дагестанский поэт Расул Гамзатов. Интересно, скольких подружек грызла зависть при взгляде на шамаханскую принцессу, получившую трон – глянцевый журнал – в возмутительные двадцать один?