Русский Илон Маск: как Алия Прокофьева отправит нас в космос

Алия Прокофьева хочет создать на орбите город, собирается возить туристов на Луну по цене сумки «Биркин» и мечтает при этом обойтись без помощи мужчин из Роскосмоса.
Алия Прокофьева фото и интервью

Русский Илон Маск сидит передо мной в брассери «Жеральдин», пьет чай и рассказывает, как просторы Вселенной вскоре будут бороздить космические корабли с туристами на борту. Корабли будут очень легкими, смогут возвращаться на Землю, и вообще их станет столько, что путешествие к звездам обойдется всего в десять тысяч долларов, а не в сорок миллионов, как сейчас. Готовиться год не придется, кости не пострадают, потому что на кораблях будет не невесомость, а искусственная гравитация, и костная ткань не разрушится даже у тех, кто не употребляет творожные запеканки с сиропом из топинамбура в «Городе-саде».

Когда же уикенды в космосе станут обычным делом не только во сне, но и наяву и на Мальдивы будут продолжать ездить разве что держатели абонементов на тамошний каток, где-то между Землей и Луной построят орбитальный город. Помимо гравитации там и в остальном все будет, как привычно читателям «Татлера»: салоны красоты, рестораны, машины, Столешников с Третьяковским, конечно. И плитка будет, и реновация когда-нибудь, а может, даже и Межпланетный шахматный конгресс. Еще более убедительно все это звучит потому, что у русского Илона Маска, в отличие от американского, черные глаза с поволокой и красивое лицо тридцатиоднолетней женщины. Закрыв рот, я сообщаю Алие Прокофьевой, что в мой планшет Louis Vuitton уже почти заправлены космические карты. Но есть единственный вопрос: даже не как она собирается устроить Столешников в небесах, а зачем?

– Поймите, за все время, что люди летают в космос, то есть с 1961 года, там побывало пятьсот шестьдесят пять человек, – терпеливо, не повышая голоса, объясняет Прокофьева. – А ведь благодаря уже существующим технологиям туда могут отправиться гораздо больше людей, там могут быть созданы комфортные условия. Не нужно изобретать квантовые двигатели или, как в фильме «Интерстеллар», перемещаться сквозь изломы времени и пространства. Маск ведь не придумал ноу-хау, просто поменял обертку. А лететь в космос надо. Потому что, если мы не будем туда летать, мы все полностью уйдем в виртуальную реальность. Массовости в космических полетах очень легко добиться – то же самое было с первыми авиаперевозками. В начале пятидесятых они были доступны единицам, за астрономические деньги. И вот тогда компания «Боинг» попросила инженеров разработать самолет нового поколения. А инженеры ответили: «Разработаем – если вы сделаете заказ на сто таких самолетов». «Боинг» сделала заказ, и рынок сразу же увеличился за счет эффекта масштаба. Перелеты стали доступными.

Платье из хлопка и рами, Rosie Assoulin; кожаные мюли, Givenchy; кольцо Ice Limited из белого золота с аквамарином и бриллиантами, серьги Stars из белого золота с желтыми сапфирами, все Yana.

Прокофьева, конечно, пока не «Боинг», но уже создала группу компаний «Галактика». Активно скупает разнообразные отечественные стартапы. На «Войковской» в Москве не спит конструкторское бюро, где придумывается практически невесомая ракета грузоподъемностью до ста килограммов. В Питере программисты разрабатывают платформу для защищенной передачи и хранения данных – у «Галактики» будет собственная микроспутниковая низкоорбитальная группировка для работы интернета вещей (чтобы ваш «умный», скажем, холодильник мог сам заказывать все тот же творог в интернет-магазине «Города-сада»). В Томске практически на финишной прямой проект 3D-печати в космосе из материалов прочнее стали.

– Задача не просто всех туда запустить, – поясняет Алия. – Задача – через отправку в космос получить технологии, которые могут быть полезными на Земле здесь и сейчас. Большинство технологий, которыми мы с вами пользуемся, – тефлон, брекеты, солнечные батареи – были созданы для космоса. «Космический» 3D-принтер на Земле можно будет применять в случае стихийных бедствий, чрезвычайных ситуаций, когда нужно быстро и дешево возвести жилье. Уже есть индийская технология очистки воды для МКС. Питьевая вода в космосе – большая проблема: либо ее нужно везти с Земли, и тогда один литр обходится примерно в семнадцать тысяч долларов, либо надо очищать ее на орбите. Так вот эту индийскую технологию можно применять и на Земле.

Но больше всего Прокофьевой хочется вернуть людям «светлую советскую любовь к космосу». На фоне отечественных успехов на космодроме «Восточный» и далее везде проще, кажется, обеспечить питьевой водой все население штата Уттар-Прадеш, чем заставить нас снова поверить, что и на Марсе будут яблони цвести. Но Алия старается. Несет крест ментора в «Сколково», пишет серьезные колонки в Forbes и на Republic.ru. Для детей мечтает создать космический Диснейленд – что-то типа павильона «Космос» на ВДНХ, но «футуристической архитектуры и уж точно интереснее, интерактивнее».

По два-три раза в месяц подвижница рассказывает о мечтах на конференциях. Сейчас, к примеру, собирается на международный слет стартапов в Лозанну, потом в Питер. Там в рамках культурной программы экономфорума Алия с местной KGallery устраивает выставку «Космос. Истории людей».

– Она посвящена советским героям, тем, кто был засекречен, – рассказывает Прокофьева. – Вроде Галины Балашовой, первой и единственной женщины – космического архитектора. Она проектировала интерьеры всех советских космических кораблей, но о ней никто не знает.

«Илон Маск не придумал никакого ноу-хау, технологии существуют пятьдесят лет. Он просто поменял обертку».

Примерно то же самое можно сказать о самой Прокофьевой. Ее высшее достижение до выхода на орбиту – членство в совете директоров вполне земной группы компаний «Энергия». В Челябинске, на бывшем лукойловском АО «Уралтрубмаш» группа занималась производством гибких труб. В Краснокаменске под Читой, известной урановыми рудниками и тем, что там отбывал срок Михаил Ходорковский, обустраивала промышленный парк. В Краснотурьинске Свердловской области, где из руд есть вообще все, включая любимый «Русалом» глинозем, готовила проект производства деталей для самолетов авиакомпании «Сухой».

На этом месте мне становится почти понятно, как в тридцать лет без миллиардов становятся Илонами Масками.

– У вас, наверное, все в порядке с госконтрактами? – искренне радуюсь за Алию я.

– Госконтрактов у нас нет, – улыбается в ответ она. – Вот в НАСА выработана четкая система. Если частная компания хочет сделать спутник, но у нее нет инженеров, технологий, денег, она приходит в НАСА. Ей дают технологию по лицензии, может, даже какие-то гранты или вообще делают ей заказ, а вслед за этим заказом в проект может прийти любой финансовый институт. У нас такой системы нет. Приходишь в Роскосмос, они говорят: «Нет, мы вам ничего не дадим. Это вы нам дайте денег».

Неудивительно, что Прокофьева хочет превратить свою «Галактику» в международный холдинг. Сейчас запускает фонд, чтобы совместно финансировать крупные проекты вроде тех же орбитальных городов и «объединять страны, потому что космос общий». Тут моя рука тянется к Cобранию сочинений академика Вернадского – последний раз энтузиазм такого масштаба встречался мне на просторах его двадцати четырех томов.

Бомбер из полиэстера и полиуретана и хлопковая юбка, все Walk of Shame; боди из хлопка и полиамида, Falke; серьги Stars из белого золота с желтыми сапфирами, Yana.

– Хорошо, что вы вспомнили Вернадского: русский космизм – моя любимая тема, – смеется Алия. – Ведь космизм, если в двух словах, о том, что человек пришел из космоса и должен в космосе оказаться. Космос позволит нам стать бессмертными. Не в телесном смысле, а духовном. Этот посыл космистов сейчас забыт, но это очень большая мысль. Общество не может вечно жить в потребительстве.

Алия знает, о чем говорит. Сейчас на ней черный жакет Saint Laurent и черное платье-футляр Mary Katrantzou. На запястье часы Breguet, серьги-звезды Dior. Сумка Lady Dior – из коллекции на тему карт Таро: на карте «Колесо фортуны» изображен парад космических планет. На лацкане значок «Советский спутник Земли 1957» – «с барахолки».

Говорю Алие, что она, наверное, выглядит своей и среди идеалистов-академиков, и среди материалистов вице-премьеров. Как, кстати, в космосе дела с равноправием? Прокофьева в высших правительственных сферах должна ведь проходить не только по статье «Феминизм», но и «Активизм».

– Иногда приходится выглядеть построже, чтобы у мужчин было правильное восприятие. Потому что, когда приходит молодая женщина, да еще весело одетая, например, в модные кожаные брюки с высокой талией и бомбер, ее всерьез не воспринимают.

Особенно весело, вспоминает Алия, она выглядела на переговорах по поводу композитных баков для ракет на последних месяцах беременности. Дочь родилась месяц назад, зовут ее, конечно, «космическим именем: Леонарда».

– Но что, даже во времена гибких труб не приглашали поужинать, отметить? – интересуюсь я. – Говорят, в российской промышленности есть люди, сомневающиеся в своей привлекательности даже меньше депутата Слуцкого.

– Вы имеете в виду, были ли домогательства? – спрашивает Прокофьева. – Нет. Честно. Может быть, были какие-то намеки, но я считаю, что умная женщина всегда определит свои границы.

– А если приз – госконтракт?

– Говорю же, я не охочусь за госконтрактами.

Алия родилась в Ленинграде. Отец ушел из семьи, когда дочери был год. Мама Нина Дуйсекеновна Умарбаева работала главным конструктором Пулковской обсерватории «и еще ряда обсерваторий СССР». Тетя тоже занималась астрофизикой, «черными дырами, теорией пространства и времени, одно время, еще в Советском Союзе, сотрудничала со Стивеном Хокингом». Друзьями семьи были братья Стругацкие.

«А в Роскосмосе говорят: "Нет, мы вам ничего не дадим. Это вы нам дайте денег"».

– Я с детства была уверена, что космос должен быть обитаемым. Стругацкие настолько ярко об этом говорили – как будто мы прямо сейчас можем выйти из квартиры, сесть в космический самолет и полететь, допустим, в свой домик на Марсе. В моем восприятии это все было возможно. До пяти лет я вообще жила с мамой в обсерватории. Когда в первый раз увидела телескоп, звездное небо, сразу во все это влюбилась. Одноклассницы мечтали о куклах, обсуждали, на какое кино пойти, а я мечтала о полетах в космос, на уроках рисования вместо цветочков изображала жизнь на других планетах.

Из физико-математического лицея № 366 Прокофьеву отправили учиться в английский пансион: мама в 1989-м дальновидно ушла из науки и в Питере открыла с друзьями фирму по дистрибуции телефонов Nokia и Samsung.

Потом Прокофьева окончила Высшую школу менеджмента СПбГУ, потому что ей «была очень интересна тема лакшери». Настолько, что Алия во время стажировки в миланском Университете Боккони прошла практику в Dolce & Gabbana. В девятнадцать лет Прокофьева стала директором по маркетингу у Хатули Авсаджанашвили и помогала открывать бутик Babochka в «Гранд Отеле Европа».

– Я там недолго проработала, ушла где-то через полгода. Мне это было интересно именно как опыт. Сейчас люди в шестнадцать лет уже делают стартапы, а тогда в девятнадцать лет стать директором по маркетингу было нереально круто.

Прокофьева открыла фирму «Премьер» – «занималась дистрибуцией профессиональной косметики Paul Mitchell, фирма до сих пор жива, прекрасно работает и приносит определенную сумму денег». Когда друг создал компанию по продаже яхт, Алия стала официальным представителем в России компании Edmiston.

– Это дало мне огромный опыт. Яхтенный бизнес очень жесткий. Брокеры, строители бьются за клиентов, которые тратят на лодку пятьдесят, восемьдесят миллионов евро. Это не сравнится ни с космосом, ни с оборонкой.

Коллекционируя опыт, Алия, как положено миллениалу, собирала и дипломы: у нее есть бизнес-образование дублинского Тринити-колледжа, Лондонской школы экономики, парижского HEC. Важная подробность: все это время, и в Дублине, и в Челябинске, и даже на рудниках Алия была известна как Ольга.

– Когда родилась, родители решили записать меня Ольгой. «Прокофьева Ольга Сергеевна» – очень гармонично, по-русски. Но мама, близкие называли меня в детстве только Аля, Лия, Алия, с ударением на «и». Сначала я хотела поменять документы после школы, потом в университете.

Год назад Прокофьева наконец решилась. Мамы не стало в 2014-м. Теперь наследство (еще в середине нулевых фирма – дистрибьютор сотовых была продана «Связному» и «Евросети»), а также собственные деньги Прокофьева вкладывает в любимый космос. Муж не против – «у него свой бизнес, в сфере финансов». Они с Алией познакомились в прошлом году на Шри-Ланке. Прокофьева, любительница серфинга, поехала отдыхать по схеме «серф плюс йога», финансист был в той же компании.

– Он не лезет в мои дела, чему я очень рада, – рассказывает Алия. – С предыдущим мужем мы делали бизнес вместе – в результате нет ни мужа, ни бизнеса.

Хлопковая куртка, Givenchy; юбка из вискозы и полиамида, Proenza Schouler; туфли из металлизированной кожи, Gianvito Rossi; серьги Stars из белого золота с желтыми сапфирами и кольцо из белого золота с бриллиантами, все Yana.

Фото: Егор Заика. стиль: Юка Вижгородская. Прическа и макияж: Светлана Шайда. Ассистент фотографа: Дмитрий Константинов/Bold Moscow. Ассистенты стилиста: Ума Искендерзаде; Ася Хайретдинова. Продюсер: Анжела Атаянц. Ассистент продюсера: Екатерина Федоренко.

Благодарим департамент общественных связей АО «ВДНХ» за помощь в организации съемки.