Порно горница людей: колонка Александра Добровинского

– У нас с мужем к вам один вопрос. Он может показаться вам странным, но речь идет о нашем сыне... С тех пор как я начал вести проект «Менторство», поток людей, которые приносят свои вопросы, загадки, тайны, энигмы, только увеличивается. Очень полезная вещь – непредвзятое мнение опытного человека. По крайней мере, так это описано в письмах благодарности.

– У нас состоятельная семья, растет ребенок. Мальчик Алеша. Мы бы хотели, чтоб он понимал, как трудно достаются деньги. Мой муж, замминистра, сам в свое время чуть не сел...

– Света, прошу тебя...

– А что такого, Толя? Ты же сейчас крупный бизнесмен. Что было – то было. Как нам сделать так, чтобы мальчик начал что-то зарабатывать сам? Он уже большой, двадцать пять через месяц. Вот вы когда заработали свои первые деньги? И на чем?

– Первые деньги я начал зарабатывать в двенадцать-тринадцать лет. Меня всегда интересовала первая половина ХХ века. Ну, может быть, еще шестидесятые годы. Живопись, книги, фарфор, графика, мебель, плакаты, стекло, резная кость, агитационная лаковая миниатюра. Да мало ли что.

– Вы хотите сказать, что на этом старом говне можно заработать какие-то деньги?

Я оглянулся вокруг, посмотрел на стены переговорной и, ни на чем не настаивая, сказал:

– Видите плакат к фильму «Броненосец «Потёмкин»? Я купил его четыре года назад, заплатив пятьдесят тысяч долларов. Сегодня мне предлагают триста, но я не отдаю. Зачем? Где я найду еще один такой?

– Но ведь в старье надо что-то понимать. Я бы сто рублей не дала за этот ваш ромбик. И автор какой-то неизвестный – Родченко. Это не тот, который сбежал в Америку из-за допингового скандала?

– Понимать и любить то, что делаешь, даже не надо, это необходимо. Что же касается меня, то в антиквариате и прочем «старом говне» я еще в детстве разбирался довольно прилично. В семье царил культ собирательства, коллекционирования и всяческого обожания исчезающего прошлого. В доме постоянно бывали милые дедушкины друзья, чем-то менялись между собой, шутили, травили байки, между делом продавая друг другу шедевры. Обожаемый внук, естественно, присутствовал на всех встречах, обсуждениях, продажах и обменах.

Суббота была самым любимым днем недели. И не только потому, что Шаббат (я потом вам расскажу, что это), а еще и потому, что после завтрака дедушка тщательно одевался и мы вдвоем шли пешком по дивной Москве начала шестидесятых, заходя во все известные антикварные и букинистические магазины.

Это было безумно интересное занятие, даже иногда более интригующее, чем посещение музеев. В музеях основная экспозиция была всегда на одном месте. В антикварных магазинах шедевры появлялись, иногда на очень короткое время выставлялись или только выносились откуда-то для того, чтобы постоянные и благодарные клиенты увидели, оценили и приняли решение. В случае покупки продавщица (обычно это были милые девушки, неплохо разбирающиеся в антиквариате) или директор магазина за священнодействие получали «на лапу». Короче говоря, круговорот картин, графики и всякого рода прикладного искусства был значителен, что здорово подогревало мой мальчишеский интерес. В букинистических магазинах пахло старой бумагой и всегда было благоговейно тихо. Люди вздыхали, шелестели страницами, нюхали корешки и перешептывались. В общем, ходить с пращуром по храмам истории было потрясающе увлекательно.

Дедушка, умудренный опытом, с красивой улыбкой, хорошо знал, как расположить к себе людей. Перед походом в антикварный мир накупались плитки дефицитного в шестидесятых годах пористого, очень вкусного шоколада «Слава». Дальше в каждом магазине шел приблизительно такой текст:

– Мы с внуком сегодня гуляем вдвоем, без женщин. Как взрослые мужчины. По дороге зашли в кондитерскую, я хотел купить Саше шоколадку. И вдруг наш ребенок заявляет: «Дедушка, давай возьмем еще одну для тети Тани. Ей наверняка будет приятно».

После этого мне надо было чуть улыбнуться, едва заметно покраснеть и прошептать:

– Надеюсь, вам понравится. Понятно, что тети Тани, Кати, Светы, Наташи, Нелли, Розы и Сони расплывались в улыбке и, как правило, доставали из-под прилавка что-нибудь интересное.

Млея от счастья, я слушал рассказы любимого старика о вещах и событиях, коллекционерах и художниках, эпохах и модах, писателях и неразгаданных загадках. Шли очень счастливые и беззаботные детские годы. До пятого класса кто-то из взрослых обязательно водил меня в школу и, соответственно, забирал после уроков. Весной, в третьей четверти, я первый раз совершил самостоятельный поход. Это была серьезная веха взросления. Теплым солнечным майским днем, выйдя из альма-матер на улицу, будущий адвокат домой идти совсем не хотел. Недалеко от нашего дома располагались два притягательных для меня магазина. Первый (букинистический) – в торце дома №8 по улице Горького, бывшей и нынешней Тверской, и двухэтажный букинистическо-антикварный в Столешниковом переулке.

Все продавщицы в Москве (безотносительно к своему возрасту) всегда откликаются на слово «девушка». Света, работающая на втором этаже, не была исключением. Мы поздоровались, улыбнулись друг другу, и я поинтересовался, уже как завсегдатай, нет ли для нас чего-нибудь занятного. Неожиданно Света отвела меня в сторонку и тихо сказала:

– Передай дедушке, что есть третья «Маркиза». Ты не знаешь, что это, но не важно. Поверь, это хорошо. Отличный экземпляр. Показать тебе не могу, она не для детей, но состояние – я уже сказала. Хотят двести пятьдесят рублей. Дорого. Пару дней подержу.

«Чтоб кто так жил, как я не знаю третью «Маркизу», – подумал я, поблагодарив наводчицу на хорошие книги за ценную информацию.

Я, стоя на стремянке, быстро, часа за два, просмотрел все иллюстрации.

За год до Светиного шепота в букинистическом магазине, как-то днем я был дома один и изнемогал от естественного желания нашкодить. Непреодолимая сила понесла меня в столовую, где гордо возвышался огромный буфет с многочисленными бронзовыми элементами самого начала XIX века. Русский ампир. Дворцовая вещь. Красного дерева. Два с половиной метра высотой. Я притащил лестницу из библиотеки и залез на самый верх посмотреть, как же устроен буфет сверху. Интуиция не подвела – я обнаружил наверху две аккуратно завернутые книги, спрятанные от подростковых глаз.

Первой книгой была известная всем – в отличие от, например, не известного никому или совсем мало кому шедевра Камю «Посторонний» – «Камасутра». Парижское прекрасно иллюстрированное издание 1928 года. Я, стоя на стремянке, быстро, часа за два, просмотрел все иллюстрации. Часа за два. Оторваться не было сил. Никаких. Наконец пришло время добраться до следующего пакета. Вторым буфетным сюрпризом был must have библиофила – самое интересное издание «Маркизы» с иллюстрациями великого Сомова. Об этой редкости надо рассказать отдельно.

Третье издание поэтического сборника вышло после тощего на сомовские иллюстрации (там их всего три, остальное не пропустила цензура) немецкого варианта и через шесть месяцев после петроградского феноменального – скандального, шокирующего – выпуска 1918 года.

Это одно из самых дивных изданий ХХ века. Прямое издевательство над всем и всеми. На титульном листе указан венецианский издатель Chez Cazzo et Coglioni. Венеция выбрана по аналогии с Петербургом (именуемым еще Северной Венецией), название издательства написано по-итальянски в окружении французских предлогов, но самое главное – это его смысл. В переводе на русский язык это звучит как «У хера с яйцами». И это только начало книги. На самом деле речь об отечественном, петроградском издательстве «Голике и Вильборг». Третья «Маркиза» наполнена рисунками изысканной эротики, переходящей в культовую порнографию. Гений Сомова без прикрас. Сойти с ума. Рекомендую. Было выпущено всего пятьдесят экземпляров. Насколько я знаю, на сегодняшний день известно о сохранившихся двадцати семи. Нереальная редкость. Безумно дорого.

Стоящий на стремянке, пунцовый от увиденного в обеих книгах, я всего этого пока не знал. Поздно вечером я зашел к дедушке в кабинет и честно во всем признался. То, что я увидел, выходило за рамки моих знаний об отношениях мужчин и женщин. Мне требовались пояснения, и, по возможности, детальные. Дедушка начал с исторического обзора, и за неделю мы со всем справились. Книги на буфет больше не прятали. Историю всех трех «Маркиз» я теперь знал наизусть.

В день разговора со Светой я вернулся домой в приподнятом настроении.

– Тебе в коллекцию нужна еще одна «Маркиза»? – как бы для поддержания разговора прокинул я первый ход.

Дедушка допивал свой любимый чай с лимоном из серебряного подстаканника и одновременно читал какую-то научную муру.

– Нет, Саша. У нас лучший экземпляр, который я когда-либо видел. Автограф Сомова. Ты помнишь, я недавно показывал его Семену Натановичу?

Я помнил, я все хорошо помнил. Известный московский коллекционер Семен Натанович Альшуллер держал книгу трясущимися руками и не мог от нее оторваться даже на глубокое декольте зашедшей на чай соседки.

– Может, тебе хочется иметь второй экземпляр для обмена? – ход номер два.

– У меня есть на обмен уже четыре Лисицких. Пока хватит. И потом, она сегодня должна стоить триста – триста пятьдесят – четыреста рублей. Это серьезное вложение денег.

– То есть ты не против, если я помогу Семену Натановичу приобрести большую «Маркизу»?

– Не смеши меня. Я-то не против, но где ты ее возьмешь? Впрочем, не мое дело. Ты взрослый мальчик. Тебе дать телефон Альшуллера?

На следующий день Семен Натанович листал, нюхал и прикладывал к сердцу вожделенную книгу под насмешливым взглядом продавщицы Светы и заинтересованным моим. Я смотрел в сторону, делая вид, что ничего не знаю о внутренностях «Маркизы» и вообще ее в глаза не видел. Света могла еще понадобиться в жизни, и смущать ее не было никакого смысла.

А еще через пятнадцать минут довольная девушка положила в карман десять рублей, и мы распрощались с букинистическим магазином. Новоиспеченный обладатель советской порнухи начала XX века обещал прийти завтра вечером к нам, чтобы сравнить экземпляры.

«Спасибо, но сладкое я почти не ем. Дайте десять рублей, пожалуйста».

Склонив головы, они долго шелестели священными страницами сомовского шедевра, едва их касаясь. В конечном итоге коллекционеры пришли к определенным выводам. Оба экземпляра абсолютно идентичны, и это значит, что оба экземпляра не являются подделкой. Наша «Маркиза» немного свежее, и страницы менее «засмотрены». Корешок тоже выглядит чуть лучше. В целом книга, приобретенная вчера, должна тянуть рублей на триста пятьдесят, наша – на пятьдесят–семьдесят рублей больше.

Неожиданно Семен Натанович поднялся и, извинившись, вышел в прихожую.

– Вот, Сашенька, я совсем забыл, – произнес владелец уникального творения Сомова, протягивая мне коробку конфет «Южный орех».

Радостным мое лицо в эту минуту никто бы не назвал.

– Спасибо, Семен Натанович, но родители так запугали меня диабетом, что я сладкое почти не ем. Дайте десять рублей. Пожалуйста.

Дедушка почему-то мгновенно начал приобретать оттенок копченого лосося, что же касается Альшуллера, то тот застыл с вафлей «Красный Октябрь» во рту и чайной чашкой в руке. Между прочим, кузнецовского фарфора. Становилось понятно, что в возникшей тишине противника надо добивать прямым в голову.

– Просто я после школы хожу гулять по городу. Для здоровья. И иногда захожу в антикварные магазины. Посмотреть, что там есть интересного. Вот вы же ищете, по-моему, «Вечер» – дебютный сборник Анны Ахматовой, 1912 года, насколько я помню. Тираж триста экземпляров? А я знаю, где он продается за двадцать пять рублей.

– Где?! – хором крикнули сидящие за столом коллекционеры.

– Не важно, – насупился я. – Ешьте конфеты, пейте чай, берегите деньги.

– Немедленно дай ребенку десять рублей! – проговорил сквозь зубы дед свистящим шепотом. – И можешь прибавить еще пять на будущее.

Десять рублей из бумажника вылезли довольно быстро. Пятерка ползла значительно медленнее.

– Где Ахматова? Саша, где ты видел Ахматову?

– Я пошутил, дедушка. Простите меня. Просто много слышал об этом сборнике. Но никогда не видел.

Все почему-то вздохнули с облегчением.

Поздно вечером, когда гости ушли, я стоял под испепеляющим взором главы семейства:

– Я, конечно, за тебя заступился, как я всегда это делаю. Но это было некрасиво. Ты должен был предупредить Семена Натановича, что «Маркиза» обойдется ему дороже на десять рублей.

Я знал, я точно знал, что получу по мозгам за проведенную операцию с антикварным порно. Но защита была к этому готова. Да и мой обожаемый, добрейший в мире дедушка не мог на меня долго злиться.

– Прости еще раз. Дай мне, пожалуйста, десять рублей, и я завтра принесу Ахматову. Остальное – мой подарок тебе. Ты же давно охотишься за этой книгой. Ее отложили для нас в букинистах, где работает косая Роза. Как я и говорил, стоит двадцать пять рублей.

Сорок минут мне было очень тревожно. Профессор не проронил ни одного слова. Он молчал и что-то писал на листочке, время от времени заглядывая в свою записную книжку.

– То, что я сейчас услышал, тронуло меня в самое сердце. Твой подарок мне – это, возможно, главное, что я заслужил, воспитывая тебя. Но теперь давай поговорим. Ты отлично стал разбираться кое в чем, наслушавшись тут всяких всякостей. Но мы учимся до конца жизни, а когда понимаем, что все выучили, начинаем учиться сначала. Поэтому не думай, что все знаешь. Ахматова может быть «склейкой» – уж больно редкая книга. Что значит склейка? Вот видишь, ты не знаешь, и я тебе расскажу. В руки спекулянтуреставратору попадает очень хорошая и редкая книга в плохом состоянии. Он все равно ее купит, задешево. А потом будет искать еще один экземпляр, тоже в плохом виде. Скажем, от одной он возьмет обложку, а от другой недостающие страницы. Это называется на нашем коллекционерском жаргоне «склейка». Только очень хороший знаток и библиофил может разобраться, подделка перед ним или натура. Теперь понимаешь? Но вообще, обход магазинов – совсем не плохая идея. Я тут приготовил телефоны некоторых моих друзей, ты практически всех их знаешь. Рядом с телефоном написал, что они собирают. Увидишь что-то стоящее, звони им сразу. Ну и про наши коллекции не забудь.

Через пару дней мы пошли в букинистический на улицу Кирова (она же Мясницкая) вместе. Дедушка оказался прав, и книгу мы не купили. Зато через две недели я обнаружил во время послешкольного обхода в одном магазине только что принесенные туда фарфоровые шахматы «Красные и белые» автора Данько. Очень редкая вещь. Дед был счастлив. Я тоже. Вместе с тем мой маленький бизнес начал давать плоды. Через два года я уже скопил довольно серьезный капитал, который пошел не только на покупку дорогущих виниловых пластинок битлов, но и был достаточен для того, чтобы я уже никуда никому не звонил. Я начал покупать сам. Собственно, и продавать тоже. С тех пор изменился только масштаб работы, а так – все по-прежнему.

– Александр Андреевич, может, вы научите нашего мальчика разбираться в этом старом говне, извините, в антиквариате? Он в детстве собирал спички. Мы будем за все уроки платить. А вдруг он еще вдобавок захочет стать юристом?

Ну а почему нет? Учить людей можно и нужно. Постоянный клиент в адвокатском бюро – это то, о чем мечтает каждый.

– Научить? Я могу попробовать. Но на это уйдет как минимум три-четыре года. Вы согласны? Десять часов в неделю – норм?

Фото: ИЛЛЮСТРАЦИЯ: ДИАНА КУКСА / BANG! BANG! STUDIO