В Нью-Йорке фамилию Анны произносят с ударением на «о» – Анисимóва. «Русская Пэрис Хилтон», «наследница», «русская матрешка» – из десятков детей сенсационно богатых российских бизнесменов о ней говорят чаще, громче и подробнее всех. Молодость, миловидность, огромное состояние, общественный интерес по обе стороны Атлантики – у младшей дочери президента группы компаний Coalco Василия Анисимова есть почти все. Отец Анны стоит в списке русских форбсов на тридцать пятом месте, между Алишером Усмановым и Борисом Березовским, состояние – 2,1 миллиарда долларов, сфера интересов – алюминий и недвижимость.
Анна, в свою очередь, украшает двадцатку самых богатых наследниц мира по версии Forbes. В этом списке она, единственная русская по происхождению, следует за Дельфин Арно, дочерью владельца LVMH, дочерью экс-мэра Нью-Йорка Джорджиной Блумберг, Айрин Лаудер, Иванкой Трамп. Принцесса Монако Шарлотта Казираги – уже за ней. Анна регулярно появляется на американском телеканале E! в программах о наследницах – по соседству с Пэрис и Ники Хилтон.
В Нью-Йорке Анисимова уже несколько лет – городская легенда, ее имя не сходит со страниц светской хроники. Как и сестер Хилтон, сестер Анисимовых две, но в отличие от Хилтон писали всегда больше о младшей, то есть об Анне, в прошлом модели агентства Elite. Тон посвященных ей статей заставляет вспомнить Алису в Зазеркалье: «Знаете, сколько стоит этот фейерверк? Тысячу фунтов одна минута!» «Анна сняла дом в Хэмптонсе за пятьсот пятьдесят тысяч долларов». «Анна купила квартиру за пятнадцать миллионов». «Анна потеряла миллион на своей первой же сделке с недвижимостью».
«Обидно, конечно, – разводит руками Анна, – никто этого не ожидал, на момент совершения сделки она всем казалась выгодной. Потерянного не воротишь». В связи с этим комментарием приходит на ум герой отечественной литературы: «Киса, с деньгами надо расставаться легко, без стона», – внушал Бендер Воробьянинову. Анна, совершенно очевидно, придерживается именно этой философии. Журнал The Daily в сентябре 2005 года поздравил Анисимову с новосельем – девушка купила у дизайнера Дианы фон Фюрстенберг ее квартиру на 12-й Вест за двадцать три миллиона долларов. И пусть стонет кто-нибудь другой.
Пишут, что всем капризам Анны финансово потакает могущественный отец, которому она звонит поминутно по любому вопросу и которого беспрекословно слушается. Один редактор рассказывал, как во время фотосессии Анна узнала, что ее фотография пойдет на обложку, и тут же позвонила отцу – посоветоваться. Он рекомендовал ей воздержаться от съемки, и она упорхнула. Для русского Tatler Анна согласилась сниматься у себя дома. А что если вдруг папа запретит и интервью и съемку? Я думаю об этом, направляясь через Коламбус-серкл к дому Анны. Квартира огромная – триста семьдесят квадратных метров, оформлял пространство Ноэль Джеффри, самый маститый американский дизайнер, которому доверяют каждый пятый интерьер с хорошим бюджетом в Гринвиче, Хэмптонсе и на Пятой авеню. Круче адреса, чем башни-близнецы под названием Time Warner Center, в Нью-Йорке сейчас нет. Башни, отражающие небо, стоят на краю Центрального парка, напротив одной из Трамп Тауэрс – только выше и стекляннее. Парадный вход в дом выстлан коврами всех оттенков бежевого; безупречный консьерж: «Позвольте, я доложу, – Анна, к вам»; бесшумный лифт, в котором не закладывает уши. Анна открывает сама.
Без макияжа, волосы влажные, белый короткий комбинезон с капюшоном, на ногах UGGs. «Лучше по-русски или по-английски?» – «Я, конечно, все понимаю, – с улыбкой отвечает Анна, – но лучше по-английски».
«Хочешь Starbucks?» – она звонит по BlackBerry. «Можно ли попросить вас кое-что сделать для меня?» – это уже водителю, говорит по-русски с трогательным акцентом, даже не стараясь делать вид, что русский ей родной. Заказывает мне кофе, несколько раз переспрашивая, какой именно я люблю. Себе просит чаю.Тут же переходит на английский: «Я в эту квартиру переехала три года назад, до этого четыре года жила с сестрой. Она и мама – мои лучшие подруги. Нет ничего ближе родной крови. Для русских очень важны семейные ценности. Я здесь, в Америке, видела, как люди сдают своих родителей в дома престарелых, это ужасно! Моя бабушка всегда жила со мной, когда моя мама постареет, она будет жить с моей семьей». Мама Анны, старшая сестра Лина и сама Анна даже пахнут одинаково – пользуются одними и теми же духами, формула которых составлена на заказ. Сначала собирались запустить их в широкую продажу, но потом решили с парфюмерной премьерой повременить. «С мамой у нас исключительно близкие отношения. Но я все-таки папина дочка, мы с ним очень похожи. Все это отмечают. У нас глаза одинакового цвета, мы оба упрямые и нетерпеливые. Папа, например, может прийти после всех деловых встреч и начать мыть посуду, хотя в доме есть кому это сделать – но он и пяти минут ждать не может».
Родители привезли Анну в Америку в шестилетнем возрасте. Москву она помнит мало. Почти ничего. Сейчас бывает здесь наездами. «Раза три в год. У мамы с папой в Москве есть квартиры, но я предпочитаю жить в гостиницах рядом с Красной площадью. Друзья всякий раз таскают меня по «новым горячим местам», я не запоминаю названий – бессмысленно, Москва – город-калейдоскоп, через полгода все равно все поменяется».
гостиной на бежево-белом фоне яркими пятнами вазы цветного стекла, необработанные полудрагоценные камни крупными кусками. Фотографии Анны с сестрой, Анны с мамой. В углу бело-золотой прозрачный рояль. «Играете?» – «Дэвид играл». Дэвид Уайссер – разжалованный жених Анны, специалист по недвижимости из Майами. Анна обручилась с ним прошлым летом на свадьбе старшей сестры Ангелины после трехлетнего знакомства. В середине этого лета помолвку «по взаимному согласию» расторгли: «Нам обоим рановато создавать семью».
И на сколько же она решила отложить расставание с местом в рейтинге самых завидных невест? Как, кстати, все эти таблоидные бухгалтерские сводки отражаются на личной жизни – подогревают ажиотаж или, напротив, отпугивают поклонников? «Вся эта писанина на мою жизнь никак не влияет. Для меня имеет значение только мнение семьи и близких друзей, тех, кто бежит за куриным бульоном, когда ты болен».
У Анны только одна русская подруга – Катя Лаврова, дочь министра иностранных дел, который с семьей когда-то жил в Америке по долгу службы. «Я никого из русских не хочу обидеть, – говорит Анисимова без какого-либо вопроса с моей стороны, – но это действительно моя единственная русская подруга».
Около дивана вертится американский кокер-спаниель по имени Honey – Медок. «Подарок Дэвида, – спокойно говорит Анна, поглаживая собаку. – Мы как-то увидели в зоомагазине щенка. «Какой милый», – сказала я, а Дэвид: «Нет, это уродец какой-то». Я не разговаривала с ним весь вечер, а на следующий день он мне его подарил».
Муж старшей сестры Ангелины, чью свадьбу сыграли год назад, сделал ей предложение на берегу океана, а когда влюбленные вернулись в дом, обнаружили там все семейство Анисимовых – мама, отец и Анна тайно прилетели отметить помолвку. «Лина просто расплакалась от счастья, – гордо рассказывает Анна. – А придумала все это, между прочим, я!» «Обожаю всех и вся организовывать, – продолжает она. – Я control-freak. Сама изучаю карты, составляю маршруты – когда, например, мы по две-три недели путешествуем на лодке, я решаю, куда мы направимся, где и как надолго остановимся. Хорошо, что никто не возражает».
Что за лодка, аккуратно интересуюсь я. И получаю ответ еще аккуратнее: «Я очень признательна судьбе за все то, к чему имею доступ, но перечислять и обсуждать дорогие «игрушки» не имею охоты».
Двадцатитрехлетний control-freak учится в Нью-Йоркском университете на факультете коммуникаций, работает в Coalco, часто путешествует. На две недели ежегодно вся семья Анисимовых ездит на юг Франции, позапрошлым летом были в хорватском Дубровнике. Через две недели Анна летит в Африку на сафари. «Мама уверена, что я привезу обезьянку, – смеется Анна. – Я в зоопарке Центрального парка бываю не реже раза в неделю».
Что может делать студентка в международной компании отца? «У меня нет позиции в Coalco, я прихожу туда учиться у тех, кто там работает, это уроки архитектуры и строительства, ведения дел с недвижимостью. Я всегда хотела быть частью компании. Столько глупостей обо мне пишут. Например, все хотят знать, сколько я потратила за один поход в магазин». – «Кстати, сколько? – оживляюсь я. – Тебя сравнивают с Пэрис Хилтон. И отчасти именно из-за экстравагантных трат». – «Знаю, и я от этого не в восторге, – печалится Анисимова и поспешно добавляет: – Она милой девушкой раньше была, ничего против нее не имею, но мы совсем разные». «А что касается расходов, все мои друзья знают, что я ненавижу шопинг. Я даже приблизительно не могу сказать, сколько я трачу, – пожимает плечами Анна и выдает обезоруживающий аргумент в пользу того, что она, как ей кажется, не транжира: – Мне повезло с персональными закупщиками в бутиках Intermix и Blue & Cream, с их помощью я обновляю к сезону гардероб, не выходя из дома. Самое дорогое мое украшение – нательный крест. Но его и украшением считать нельзя. Вот усыпанный бриллиантами телефон или Birkin я бы покупать не стала – деньги на ветер».
Мне интересно, что дарят девушке, которая все что угодно в состоянии купить сама. «Я больше люблю дарить подарки, чем принимать их, – объявляет Анна. – А деньги учат относиться иначе к слову «дорогой» – для меня не материальная составляющая подарка важна. Вот недавно я подарила хорошему другу первое издание его любимой книги».
Приходят визажист, фотограф, стилист. В комнате для гостей раскладываем одежду, на кухонном столе – косметику. Из кухни открывается роскошный вид на Хадсон-Бей. Анна подставляет лицо визажисту. «Как мне сесть, чтобы вам было удобнее?» – время от времени спрашивает она. Щипцы для завивки ресниц она ненавидит с модельных времен, но покорно терпит. В жизни она по большей части пользуется косметикой Nars, но сейчас никаких советов визажисту не дает.
На вопрос, для каких журналов она снималась, Анна отвечает небрежно: «Elle, W, не помню всего, спросите маму – она все собирает. Недавно вот была на обложке журнала Hamptons». Последний факт официально подтверждает светскую значимость Анны. Хэмптонс – это участок на Лонг-Айленде, что-то среднее между Николиной Горой и Серебряным Бором. Здесь все свои, и деньгами, как ни банально звучит, славы в Хэмптонсе не купишь. Зато за деньги здесь можно купить дом, что и сделали Анины родители. Замечу, статья в одноименном журнале вышла задолго до сделки с недвижимостью в здешних угодьях.
Анна лет с восемнадцати – завсегдатай на вечеринках в этой благословенной нью-йоркской деревне. «Модельер Кэлвин Кляйн устраивает тут грандиозные фейерверки на День независимости четвертого июля, Келли Риппа (Американская телезвезда. – Прим. ред.) регулярно проводит «Суперсубботы», я и сама там раньше любила закатывать громкие вечеринки», – равнодушно перечисляет Анна.
Три года назад съемный теремок в хэмптонской роще обошелся Аниным родителям в 550 тысяч долларов за три месяца. Теперь есть свой, но Анне разонравились вечеринки. «Раньше я любила шумные компании, а теперь хочу покоя, если что-то устраиваю – только для своих». На просьбу перечислить чужих, которых она была рада видеть раньше, Анна вскинула брови: «Знаменитости? Всем, кто появляется у меня в доме, я гарантирую ту приватность, которую сама жду и получаю от своих друзей, когда нахожусь у них в гостях».
Лихо. О том, куда она направляется, когда приватности не хочется, если такое случается, я спрашивала без особой надежды на ответ, содержащий топографию, а не обороты речи. Поднаторевшая в общении с журналистами Анисимова неожиданно расщедрилась: «Rose Bar, 1 Оak и Bungalow 8 – там я часто бываю. В Нью-Йорке фантастическая ночная жизнь, что бы мне ни говорили о конкурентности Москвы».
А кто тут рассказывал, что угомонился? Выяснилось следующее: метаморфозы начались с чтения запоем – «сейчас перечитываю «Войну и мир» в оригинале, первый раз читала по-английски», продолжились запойными же просмотрами старого кино – «все с участием Одри Хепберн», завершились переездом в Лос-Анджелес. О чем Анна сообщила мне письмом: «Я с детства мечтала о карьере актрисы, наконец нашла приличного агента, хожу на курсы актерского мастерства и на прослушивания. В связи с переездом придется покупать машину, в Эл-Эй без нее никуда. Подумываю о гибриде».
Мне пора уходить – на встречу с ее подругой актрисой Хилари Дафф. Анисимова надевает джинсы, топ, сапоги на каблуках, – так она выглядит каждый день, хотя в обширной гардеробной полно красивых платьев. Фотограф сворачивает оборудование. Я заглядываю в кабинет. На полках – книги из серии «Библиотека мировой классики» выставлены по цветам корешков. На стене – антикварная икона Благовещения, подарок отца, а в спальне – образ святой Анны Новгородской, покровительницы нашей Анны, нью-йоркской. «Ходишь в церковь?» – спрашиваю я. «Да, хожу, в русский храм на Пятой или Шестой авеню». На столике в гостиной поблескивает православный золотой нательный крест. Усыпанный бриллиантами.
Фото: Getty