Ольга Перетятько
В струящемся сером платье резвой походкой по сцене Концертного зала имени Чайковского идет приговоренная к смерти рыцарская дочка Аменаида — и поет арию. У нее страстное и нежное сопрано. Если бы не средневековый сюжет, можно было бы сказать: сексуальное. Взяв финальные победные ноты, Аменаида бросает лукавый взгляд на дирижера: «Ну как, маэстро?» Великий Альберто Дзедда, маленький, но очень бойкий старичок с дирижерской палочкой, едва заметно кивает прекрасной Аменаиде.
На самом деле ее зовут Ольга, и у нее забавная украинская фамилия Перетятько, с произношением которой долго мучились европейские агенты и менеджеры. «Ничего, выучили!» — усмехается Ольга.
Мы сидим в ресторане недалеко от концертного зала. У нашей героини только что закончилась репетиция оперы Россини «Танкред», где она и поет партию Аменаиды. Вечером она идет в МХТ на «Братьев Карамазовых» — самую модную постановку сезона. В Москве Ольга всего несколько дней: надо все успеть, а еще обязательно забежать к подруге, модельеру Юлии Яниной, и примерить новые платья.
Перетятько живет между Берлином, Болоньей и Пезаро. Последний — городок на адриатическом побережье Италии — родина Джоаккино Россини, ставшего для Перетятько чуть ли не членом семьи, и родина мужа — дирижера Микеле Мариотти. Здесь же два года назад Ольга и Микеле сыграли свадьбу. Сперва хотели по-тихому, но жених, итальянец, не мог не пригласить свою семью. «Ах так? — сказала Ольга. — Тогда я приглашу свою!» В итоге собралось человек шестьдесят. Ольга была в белом платье Dior. В нем же после чинной церемонии в старом палаццо она устремилась на пляж.
Наверное, отец невесты, Александр Перетятько, ликовал в тот момент больше всех. Он, баритон из хора Мариинки, с трех лет приводил Олю в директорскую ложу родного театра. «Первой оперой, которую я услышала, был «Фауст». Я сидела прямо над лысым литавристом из оркестра. Мне так понравилось!»
Оля и сама пела в детском хоре Мариинки. Она вообще пела везде и всегда, сколько себя помнит. Поступила в училище на дирижерско-хоровое отделение, «начались пьянки-гулянки», но папа посчитал, что дочери нужно двигаться дальше, развивать свое меццо-сопрано, и посоветовал пойти в ДК «Выборгский» — заниматься вокалом. «Преподаватель Лариса Гоголевская, знаменитая Изольда в «Тристане» Дмитрия Чернякова, сказала: «Возьму тебя, но ты не меццо, ты сопрано». Я чуть было не впала в депрессию — ведь собиралась петь Кармен. Но потом у меня даже изменился взгляд на жизнь, он стал более легким, «сопранным».
Она действительно легкая, стремительная, озорная. Гоняет на своем BMW 320d, в котором слушает только электронную музыку, и до изнеможения играет с друзьями в модную игру Bausack. У Перетятько был первый брак, с контрабасистом. Развод Ольга комментирует с концертной усмешкой: «Просто не совпали расписания — вот и все».
А вот Микеле — это уже серьезная история. Брак по-итальянски. Познакомились в том же Пезаро, куда Ольга приехала в 2010 году репетировать забытую оперу Россини «Сигизмунд». Микеле дирижировал. Кстати, они ровесники, что сильно облегчает общение. А итальянский Ольга знает неплохо: поет же в опере на этом музыкальнейшем языке. Два года виртуозы встречались и только потом решили расписаться.
В Европу Перетятько попала по собственной воле. Просто пришла к профессору Берлинской консерватории и сказала: «Прослушайте!» Кстати, у нее в тот момент был с собой арбуз — купила по дороге. Профессор послушал и сказал: «Давай, поступай!» «Я вообще не знала немецкого. Питалась на десять евро в неделю. Но при таком режиме просыпается желание что-то делать. Мы с друзьями организовали квартет и пели по госпиталям и домам престарелых. Однажды после выступления ко мне подвезли старушку на коляске: «У меня очень сильные боли, но, слушая вас, я о них забыла...» Тогда я вдруг поняла, что мое пение — это не просто точно взятые ноты».
К счастью для всех нас, Перетятько — девушка не застенчивая. Она то и дело хватала знаменитых дирижеров, как того самого берлинского профессора, и требовала ее прослушать. Мир большой музыки устроен именно так — а вы думали, певицы живут по правилам мечтательницы Джильды из «Риголетто»? Кстати, это фирменная партия Перетятько («Могу Джильду петь хоть на голове!»).
Однажды она схватила за великое горло самого Пласидо Доминго. Тот не без удовольствия оглядел красавицу Ольгу: «О, ты похожа на Аню Нетребко!» Послушал нежное сопрано и пригласил на свою «Опералию» — международный конкурс певцов. Она получила вторую премию.
Теперь Перетятько горячо любима всеми оперными театрами мира. Она пересказывает свое расписание на месяц вперед, но я перебиваю: «А тут-то, в России, петь будете? В родной Мариинке?» Ольга делает величавый жест: «Пусть приглашают!» А пока она выступит в Московской консерватории 7 декабря. Нашему зрителю даже повезло: ему только предстоит открыть это особое, тончайшей выделки сопрано. Кстати, перед выходом на сцену она всегда ест мясо, у нее нет никаких вегетарианских глупостей в голове. А вот сравнения с Нетребко неуместны, любой оперный критик это подтвердит. Или Пласидо Доминго. Оля и Аня — совершенно разные.
Ко второму действию «Танкреда» Перетятько переоделась. Аменаида сидит в заточении, все у нее плохо, и на певице почти траурное платье с ажурной вышивкой на груди, которая может служить метафорой тюремной решетки. Платье как раз Юлии Яниной. Серьги нетюремные, бриллиантовые («Ой, я не помню марку, напишите любую — кто проверит?»).
После арии, где она выдавала такие скорбные модуляции, что тетенька рядом со мной расплакалась, зал взорвался бешеным «Браво!». Ольге пришлось вернуться из-за кулис, виновато улыбнувшись дирижеру: «Ну простите, маэстро, зовут...»