Так же резко, в один момент, она разорвала отношения и с первым мужем, папой Арины, и с Андреем Малаховым. Просто однажды выкинула все общие с телеведущим фотографии («О, какие же красивые это были фотографии...») в окно, на дорогу. И наступил период полного отчуждения.
— Только сейчас, когда прошло время, я вспоминаю об Андрее с большой теплотой и понимаю, что это был важный человек в моей жизни, очень близкий. И все могло по-другому сложиться, будь у меня иной характер, более терпимый, что ли, умеющий подстраиваться. Мне это несвойственно.
— Вы ведь читали книгу Андрея?
— Прочла совсем недавно. Что сказать? В этом весь Андрей: реально имевшие место события так тесно переплетены с его фантазиями на ту же тему, что он и сам не всегда помнит, где желаемое, а где действительное. Наверное, и нам не стоит в это углубляться.
— Вы правда тогда пропали?
— Я просто приняла решение, что мне больше ничего этого не нужно. И тут же — совершенно случайно — потеряла телефон.
Это автоматически отсекло меня от всех. Никто не мог дозвониться. Пытались достучаться через водителей, сотрудников. Безуспешно.
После Малахова Марину еще некоторое время видели в обществе юного красавца Кирилла. И снова сплетники шептались за спиной, и снова они не знали и половины правды. Есть ли Кирилл сегодня? Кто согревает эту мощнейшую самодостаточную женщину с ледяным бизнес-рассудком?
— Я уже наигралась в публичность. Теперь мне хочется тишины, — говорит Марина, проводя экскурсию по дому. В доме этом есть внушительная мужская гардеробная с висящими в идеальном порядке пиджаками Ermenegildo Zegna и куртками Moncler и кабинет с кожаными панелями, с встроенными в стену ящичками, где хранятся очень мужские забавы. Но хозяин владений на наше интервью не заглянул. Отчасти светская карьера Марины закатилась и потому, что она собралась переезжать в Сингапур, чтобы возглавить крупный международный конгломерат. Строительство дома было заморожено, юристы сбились с ног, готовя документы. А потом она — вы угадали — «передумала».
— Я позвонила и сказала, что Сингапур отменяется. И снова закрутились пальцы у виска. Но грянул 2008 год, и если бы мы переехали, оказались бы в таком слове на букву Г, что выбраться из него было бы нереально.
Сработала интуиция — возможно, это главный инвестиционный капитал Кузьминой. Она полностью реорганизовала бизнес — от владения в различных формах перешла к агентской работе с меньшими финансовыми и коммерческими рисками и большей свободой.
— Понимаете, для мужчин бизнес — самоцель. Как бы там ни было, они наращивают обороты, выходят на IPO. Для меня бизнес — игры взрослых детей. Мне нравится процесс, деньги — лишь приятное сопровождение. Если человек полностью отдает себя и делает все на пять с плюсом, он не может быть неуспешным. И наоборот, если строить бизнес только из расчета, сколько можно заработать, ничего не выйдет. Я лично не знаю таких примеров.
Социальный лифт начала девяностых, эпохи «невозможного возможного», стремительно вознес дочь военных, выпускницу Института Мориса Тереза до титула королевы рудных карьеров.
— Сегодняшним тридцатилетним никогда не построить такой бизнес, какой построила я, — не скрывает Кузьмина.
В компании Mitsubishi Марина работала секретарем, а потом помощником у японского представителя фирмы, ответственного за металлургию.
— Когда целый день вынуждена сидеть на стуле без подлокотников (такая в японских офисах традиция — подлокотники нужно заслужить), поневоле начинаешь интересоваться хоть чем-то.
«Хоть что-то» Марину увлекло: она объездила все металлургические предприятия Советского Союза, переводила, впитывала, обрастала связями и становилась все более незаменимой для японцев, чей дзен-темперамент не поспевал за бурными изменениями на одной шестой части суши. Когда СССР развалился, японцы растерялись вконец и попросили Марину создать свою фирму, чтобы работать через нее: «Я знала бизнес с обеих сторон — интернациональной и российской — и свободно говорила по-английски. В те времена и то и другое встречалось не часто».
