Ирина Прохорова — о главной женщине в его жизни

Мы были знакомы с Настей больше десяти лет. Общались не часто, зато каждая наша встреча проходила очень весело. Я очень ценила её чувство юмора, живой ум, лёгкость. Она всегда рассказывала мне смешные истории, вытаскивала на экскурсии, а несколько раз с её легкой руки мы прямо из кафе выезжали в аэропорт: пару дней погулять по тихим европейским улочкам.

За это время мы успели сделать карьеру, выйти замуж и родить детей. Да, теперь уже не было спонтанных поездок, но мы все равно были рады встречаться, хотя бы раз в несколько месяцев.

Только Настя сильно менялась. Стремительно менялась. Исчезла та веселая, остроумная девчонка, появилась молодая женщина, у которой остались две темы – свекровь и дети. На свекровь она жаловалась. И тут я Настю вполне понимала. Свекровь ей досталась классическая. Которая считала, что не родилась еще женщина, достойная её чудесного сына, ревновала его к невестке, лезла с нравоучениями, постоянно придиралась, всячески давала понять, как её семья осчастливила Настю и что та теперь в вечном долгу. Зачастую буквально провоцировала Настю на скандал. После чего заставляла сына выбирать чью-то сторону. Известная «технология», очень нехорошая. И чаще всего сын вставал на сторону матери, что сильно ранило Настю. Да, я искренне ей сочувствовала.

Про детей она рассказывала долго и подробно – нужно было просмотреть все триста фотографий, сделанных за выходные: «Вот мы выбираем костюм, вот надеваем ботинки, вот садимся в машину…» Но этого Насте было мало. Она стала присылать фото мне на телефон, иногда я даже просыпалась среди ночи от неумолчного писка мессенджера: это Настя отправляла картинки и аудиосообщения с рассказами. Причем, как выяснилось, отправляла не мне одной. Не буду притворяться: меня это раздражало. Я сама уже была мамой, но никогда никого не мучила рассматриванием фоток моей дочки, не рассказывала часами, как она покушала.

У Насти были близняшки – мальчик и девочка. Но вот какая странность: на Настиных фото в основном был только сын, Ванечка. К сыну у неё было особенное отношение: Настя говорила о Ванечке с таким восторгом, что даже слезы проступали у неё на глазах. Она называла его ангелом. О дочке говорила намного спокойнее и гораздо реже. Честно, иногда мне казалось, что она вообще про неё забывает. При наших общих встречах Настя всячески опекала сына, а дочка была словно вынужденным «довеском». Ну где-то тут, рядом – и ладно. Меня это возмущало. Как можно так разделять детей? Но, конечно, я ничего ей не говорила: их дело.

И будучи в совершенном упоении от «ангела», Настя не обращала внимания на пробелы, скажем так, в его воспитании. Когда они приходили к нам в гости, Ванечка не здоровался. Мы с ним здоровались, а он молча входил в дом. Когда ему что-то хотелось – он просто брал или требовал. Однажды я спокойно ему сказала: «Ваня, мороженое будет потом, когда мы пообедаем. Хорошо?». Но Ванечка требовал немедленно, и был уже близок к истерике: он не привык даже к самым мягким отказам. Настя гневно взглянула на меня: «Ты не можешь дать ребенку мороженое? Да, прямо сейчас».

Сущий ангел, конечно.

Прошел год, когда мы не очень часто встречались. Не скрою, я стала избегать встреч.

Но однажды Настя пригласила нас на день рождения детей. Они уже ходили в первый класс, поэтому дом был наполнен одноклассниками и мамочками.

Дети веселились, аниматоры-клоуны устраивали им всякие игры. Взрослые – за отдельным столиком. Отличный праздник, у всех было прекрасное настроение. Я сидела рядом с Настей и мы о чём-то весело болтали. Тут вдруг Настя взглянула в сторону, замолчала и изменилась в лице. Она будто увидела Фредди Крюгера.

– Настя, что случилось?

Настя мне не ответила, она крикнула в сторону:

– Отстань от Ванечки! – рявкнула Настя, вскочила из-за стола и рванула в сторону детей.

Мы все оглянулись, ожидая увидеть что-то ужасное.

Картина была следующая: Ванечка держал за руку девочку из класса, она что-то шептала ему на ухо, он смеялся. Настя как львица подскочила к детям, резко вырвала руку сына и почти оттолкнула девочку. Мы все сбежались к «полю боя». Девочка расплакалась. Я отвела Настю в другую комнату:

– Ты что делаешь, ты с ума сошла?

Настино лицо искривилось, будто её пырнули ножом в живот.

– Что я делаю ?! А что делает эта… девица?  – Она просто болтает с твоим сыном, они дружат. И, кстати, этой «девице» всего семь лет! Она пришла к вам на праздник.

Настя посмотрела на меня, как на врага:

– Дружат? Ну-ну! Дружить он будет с тем, с кем разрешу я. И что вообще за наглость – брать моего сына за руку? А что ей завтра взбредет в голову?

Я даже рассмеялась:

– Настя, ну ты совсем! Ване нравится девочка из класса. И мне кажется, это здорово. Если ты сейчас так реагируешь, то что будет, когда он вырастет и приведет знакомиться свою девушку? А это будет совсем уже скоро.

Лучше бы я этого не говорила. Мне показалось, что Настя сейчас меня ударит:

– Почему ты смеешь рассуждать о моем сыне? Он мой! Мой! Все, что я делаю в жизни – делаю ради него. Я не допущу, чтобы пришла какая-то стерва со своим мнением. Я всегда буду главной в его жизни, понимаешь? Всегда!

Мне показалось, что сейчас уже с ней случится истерика. И мороженое тут не спасет.

Я в ужасе смотрела на Настю. Зловещая ирония судьбы: она превращается в копию своей ненавистной свекрови. Просто сюжет для фильма нуар. Но это была жизнь, и моей подруге требовалась помощь психиатра. Иначе потом будет совсем плохо. В первую очередь плохо ее «ангелу», к которому она не подпустит ни одну «девицу». Конечно, я не стала говорить ей о психиатре. Я просто спросила:

– А за дочь ты особенно не беспокоишься, да? Как-нибудь вырастет, выйдет замуж и бог с ней…

Настя презрительно усмехнулась:

– У тебя просто нет сына. Поэтому ты не понимаешь, что такое сын для матери и какая между матерью и сыном космическая связь. Вот будет у тебя мальчик, тогда и поймёшь. Вот тогда и поговорим!

Я забрала свою дочь, мы уехали домой. Больше на этом «празднике» мне не хотелось оставаться.

Прошло время, и я родила сына. Недавно ему исполнилось три года. И с ним, и с дочкой одинаковая «космическая» связь, если пользоваться терминологией Насти. Я их одинаково люблю. Учу, чтобы не забывали здороваться и говорить «спасибо». Хотя, скажу честно, за дочку переживаю больше – при всей эмансипации мы живем в мужском мире. За сына переживаю меньше и к нему чуть более строга. Да, я задумываюсь о будущем детей. Хочу, чтобы у сына лет через пятнадцать появилась хорошая девушка, стала женой. Стала главной женщиной его жизни. Да, она, а не я. И надеюсь, что я не сойду с ума, как Настя. Вроде пока никаких признаков.