Игорь Цуканов — о коллекции Пегги Гуггенхайм в Палаццо Веньер деи Леони

На востоке Венеции ближе к лагуне набережная Гранд-канала преображается в буйное сочетание цветов и стилей — от готических палаццо, украшенных мозаикой и решетчатым камнем, и величественных классических фасадов до множества вилл с узорами и лепниной. Но одно длинное одноэтажное строение выделяется необычной сдержанностью линий. Palazzo Venier dei Leoni — музей уникальной коллекции современного искусства Пегги Гуггенхайм и одна из главных культурных достопримечательностей Венеции.

Началась эта история в 1920-х в Париже, где юная Пегги, как она написала в автобиографии, «положила начало двум своим коллекциям: коллекции картин и коллекции мужчин, начав обе с относительно скромных экземпляров и увенчав их шедеврами…». Она знакомится с богемными обитателями квартала Монпарнас. Ее друзьями становятся скульптор Константин Бранкузи и никому неизвестный Марсель Душан. Пегги уже унаследовала приличное, но не выдающееся состояние. Ее отец Бенджамин Гуггенхайм погиб на «Титанике», когда ей было всего 14 лет. В 21 год она получила доступ к наследству в 450 тысяч долларов (примерно 6 миллионов в текущих ценах). Распорядилась она деньгами неожиданно — начала патронировать и коллекционировать молодых современных художников. «Я не могла отличить стили искусства», — признается она. Коммерческая сторона также не была ее коньком. «Я ничего не знала о ценах — просто платила то, что мне говорили». Она купила гуашь Клее в 1924 году за 200 долларов, масло Кандинского в 1929 году за 500 долларов и скульптуру Джакометти в 1931 году за 250 долларов. Под влиянием Марселя Дюшана, а позднее Альфреда Барра (первого директора МОМА Нью-Йорка) она организует серию выставок будущих звездных художников. Никто не делал тогда в таком масштабе ничего подобного. Это и интуиция, и доверие к художникам, с которыми ее связывала не только любовь к искусству. В коллекции ее любовников примечательные имена — Сэмюэл Беккет, Ив Танги, Марсель Дюшан, Джон Кейдж. Короткий брак с дадаистом Максом Эрнстом. Говорят, что только Джексону Поллоку, которому она дала «путевку в жизнь», удалось избежать ее чар. Он как-то пошутил, что «будет заниматься с ней любовью, только если она будет накрыта полотенцами». Красотой Пегги не отличалась.

Уехав в Нью-Йорк в связи с началом второй мировой войны, Пегги открывает легендарную галерею «Искусство этого века» — пространство с вогнутыми стенами, развеской картин на бейсбольных битах и вращающихся колесах, парусиновыми занавесами, разделяющие залы. Публика и пресса в восторге. Пегги становится драйвером продвижения американского абстрактного экспрессионизма, преодолевшего оболочку европейского авангарда и ставшего глобальным арт явлением.

В 1948 году она получает неожиданное предложение выставить свою обширную коллекцию в американском павильоне на первой послевоенной биеналле в Венеции. Это стало манифестом нового американского искусства и главной сенсацией форума. Впервые выставку в павильоне представляла не страна, а коллекционер. «В Европе я стала отдельной страной — отлично, мне это льстит!» — приняв поздравления пошутила Пегги.

Она решает поселиться в Венеции и в 1949 году покупает Palazzo Venier dei Leoni и превращает его в авангардный салон, который, как говорили, «не раз шокировал душу Венеции эпохи Возрождения», но и притягивал мировых интеллектуалов — среди регулярных гостей здесь бывали Теннесси Уильямс, Сомерсет Моэм, Игорь Стравинский, Жан Кокто, Генри Мур и многие другие. Пегги становится и главной городской селебрити, известной среди местных жителей как l’ultima dogaressa, или последняя женщина-дож, которая величаво прогуливалась по венецианским каналам на личной гондоле в огромных очках-бабочках дизайнера Мелькарта и непременно в сопровождении своих любимых собак.

После себя она оставила одну из величайших коллекций современного искусства — 326 картин и скульптур, включая работы Пабло Пикассо, Джексона Поллока, Константина Бранкузи, Жоана Миро, Александра Колдера, Сальвадора Дали, Виллема де Кунинга, Марка Ротко, Альберто Джакометти, Василия Кандинского и Марселя Дюшана. «Ее выбор повлиял на ход истории искусства двадцатого века», — полагает биограф Мэри Дирборн. «Пегги Гуггенхайм была одним из звеньев между европейским и американским модернизмом. Между сюрреализмом и абстрактным экспрессионизмом», — добавляет куратор Джеффри Дейч.

Перед смертью Пегги пожертвовала палаццо вместе со своей коллекцией Фонду Соломона Р. Гуггенхайма, своего дяди, с которым у нее было много трений на почве эпатажной личной жизни племянницы. Как показало время, это было мудрое решение. Фонд провел значительную реконструкцию, расширил выставочное пространство, превратив палаццо в современный музей с прохладными белыми интерьерами и полумиллионом посетителей в год.

Многое здесь изменилось, но присутствует главное, как и в самой Венеции — ощущение истории. Погружаясь в прошлое, в воображении возникает хозяйка grande dame Пегги Гуггенхайм, стоящая на террасе дома в ожидании гостей, прибывающих на ее вечеринку, или готовясь к прогулке по каналам на своей гондоле, или просто любуясь вечным небом над вечной водой и городом вокруг. Теперь она часть его истории.