В 1927 году русский писатель-фантаст Александр Беляев пишет роман «Человек-амфибия», а в 1961 году советские режиссеры Геннадий Казанский и Владимир Чеботарев снимают «Человека-амфибию», который станет блокбастером кинопроката в СССР.
Картина переносит советского зрителя в непостижимую Южную Америку (точнее, Аргентину), возведенную в Баку и на Крымском полуострове киностудией «Ленфильм». В действии две завязки — в океане появился «морской дьявол», пугающий ныряльщиков за жемчугом, и на яхте местного бизнесмена томится красавица Гуттиэре (16-летняя Анастасия Вертинская). Из-за бедности и долгов своего отца Гуттиэре не миновать брака с богатым негодяем с заезженным именем Дон Педро. Но из морской пучины появляется «то ли жаба, то ли рыба» с человеческим лицом студента последнего курса ГИТИСа Владимира Коренева. У него глаза цвета воды, у нее — неба. Но как тот, кто рожден для моря, свяжет жизнь с той, что витает в облаках?
65 лет спустя режиссер из Южной Америки (точнее, Мексики) Гильермо дель Торо берет за основу сюжета своей картины ту же самую жабу-рыбу. Дель Торо клянется, что советского фильма не видел и русского романа не читал. Герои и образы, действительно, очень похожи, но у дель Торо есть и собственный аквариум воспоминаний. В 2004 году он снял фильм «Хеллбой: Герой из пекла» (Hellboy), негласно признанный лучшей экранизацией комикса. В 2017-м поклонникам достаточно было одного кадра из «Формы воды», чтобы окрестить фильм приквелом про Эйба Сапиена (если более фамильярно, Рыбью Палочку), друга-амфибию Хеллбоя. А как насчет «Твари из Черной лагуны» (Creature from the Black Lagoon) 1954-го?
Дель Торо помещает своего Ихтиандра в США — действие происходит в 60-е годы, когда был создан советский фильм и к тому же в самый разгар холодной войны между СССР и США. Его человек-рыба-жаба (Даг Джонс) становится яблоком раздора советских и американских спецслужб. Советские ребята действуют по инструкции: «наша миссия не в том, чтобы знать, а чтобы не узнали другие». С нашей стороны на спецзадании загнанный и робкий ученый-еврей. У них — герой Майкла Шеннона, который, заходя в туалет по малой нужде, поясняет девушкам-уборщицам, что «одни моют руки после того, как справили нужду, а другие — до», как это делает он, что, по его мнению, говорит о решительности.
И весь этот шум происходит вокруг невероятной (как всегда у дель Торро) истории любви между водным чудовищем и немой «красавицей-принцессой» Элизой (Салли Хокинс). Девушка встает ни свет ни заря, четыре минуты мастурбирует в ванной, пока на кухне варятся на завтрак яйца, а потом кормит своего соседа — одинокого художника (Ричард Дженкинс), из-за своей сексуальной ориентации такого же отщепенца общества, как и она. Затем отправляется убирать секретную лабораторию, куда доставили водное чудо-юдо.
Обнаружив чудовище, которое все-таки, в отличие от Ихтиандра, у дель Торо гораздо ближе к рыбе, чем к человеку, она начинает с ним флиртовать — кормит яйцами, ставит музыку (непонятно, куда смотрит разведка?) или танцует для него со шваброй, как в бродвейском мюзикле. Как только существо оказывает сопротивление и его приказывают уничтожить, Элиза решает спасти новую любовь.
Сюжет может показаться слишком закрученным (здесь тебе и разведка, и странная сексуальная связь девушки с монстром). Но режиссер разрешает: пусть, дескать, каждый видит что хочет: новую холодную войну, расовую ненависть, отношение к сексуальным меньшинствам и людям с ограниченными возможностями. Пока Венецианский фестиваль набирал ход, уже разлетелись слухи, что картина дель Торо без приза в Венеции не останется. У него все как всегда: через странную и мрачноватую сказку — про доброе, вечное.
Фото: Кадры из фильма