Где во время карантина пропадал Михаил Друян

В его рюкзаке Saint Laurent редкого графитового оттенка до сих пор лежит номер газеты «Коммерсантъ» от 19 марта с передовицей о том, что тысячи россиян не могут вернуться на родину из-за коронавируса. Ранним утром 20 марта пассажир уровня Platinum Михаил Григорьевич Друян вылетел в Бангкок – понятия не имея, когда и, главное, куда вернется.

Я отлично помню середину марта, когда весь наш худо-бедно сложенный светский домик стал рассыпаться на глазах. Герои «Татлера» один за другим уезжали по маршруту Куршевель–Коммунарка. Мероприятия отменялись на глазах. Жертвой таинственной болезни пал пышущий здоровьем велнес-ужин «Татлера» в ресторане Regent by Rico, а ведь для него уже были закуплены страшно напоминающие коронавирус морские ежи. И только Друян никак не желал отменять свой день рождения. Ольга Сергеевна Слуцкер звонила: «Михаил, скажу тебе честно, я не приду», а он сопротивлялся: «Ну вот как МХТ продолжает работать, а я не должен праздновать». Впрочем, ко дню рождения закрыли и МХТ.

Самые стойкие к Мише все-таки пришли, но мероприятие на двести веселых гостей на «Стрелке» превратилось в камерный ужин на пятнадцать все в том же «Рико». Да и те пятнадцать, прежде чем подтверждать, осторожно интересовались, будут ли присутствовать лыжники из Трех долин. На входе уже стояли тепловизоры. Ксения Собчак сообщила, что купила сорок килограммов гречки, и никак не могла взять в толк, зачем так рисковать здоровьем и уезжать не пойми куда. «Какая там медицина, в этом Таиланде?» – недоумевала она. Миша успокаивал: «Ксюша, я специально проверял рейтинг Университета Джонса Хопкинса (индекс безопасности стран мира с точки зрения их устойчивости к воздействию эпидемий был опубликован в октябре 2019 года. – Прим. «Татлера»). Таиланд там на шестом месте».

В двенадцать ночи продюсер закрыл счет, а в восемь утра уже сидел «в толстовке, в холодном самолете», ковыряя свой стандартный дорожный набор из «Кофемании». «Правильно делаете, – сказала ему девушка на стойке посадки пассажиров бизнес-класса. – Я тоже хотела полететь в Таиланд, но с послезавтра они отменяют все рейсы». Так в жизни главного массовика-затейника столицы начались двести два дня вдали от родины.

Мы вспоминаем все это, сидя в Мишиной квартире с девятью окнами, выходящими на МИД и на храм Святителя Николая на Щепах. Это вторая по счету собственная жилплощадь тридцатидевятилетнего уроженца Красноярска в Москве. Квартира была куплена семь лет назад на гонорар после «одного очень большого дня рождения человека из Санкт-Петербурга» (именинник был доволен настолько, что еще и дал Друяну в долг недостающую сумму). Казалось бы, Мишу в Москве знает каждый лабрадудль, однако из числа всех наших общих знакомых, насколько мне известно, дома у него не бывал никто. Даже мама, приезжая навестить сына, живет в «Метрополе». Человек, который очень (и даже слишком) много знает о личной жизни других, крайне неохотно пускает в свою собственную. Поэтому спешу отчитаться: в квартире у Друяна – километры обуви, рядами стоящей в длинном коридоре, классные коралловые двери и такая же коралловая кухня с плитой Siemens («любимый бренд Путина»), на которой за эти годы ни разу ничего не приготовили.

Когда Миша понял, что не хочет проводить карантин с видом на МИД, он позвонил приятелю, журналисту и музыканту Игорю Григорьеву, который в тот момент пустил корни на тайском острове Панган. «Как у тебя дела?» – «Ты знаешь, глядя отсюда на остальную планету, я думаю, что очень хорошо». – «Я тебя понял, покупаю билет». Через несколько часов Игорь перезвонил: «Тут все изменилось. Таиланд ввел обязательную справку, в которой должно быть написано, что ты не болеешь ковидом». В Москве о существовании такой справки не слышали. Друян рванул в MedSwiss и взял все бумажки, которые только смог. Как оказалось потом, в тот момент он уже болел.

Главред тайского «Татлера» смотрела на двух русских, как на героев «Аватара».

Что берет с собой человек, не зная, когда вернется? Ровно тридцать два разрешенных к провозу килограмма «всякого разного» – его людям размаха Друяна хватает в обычной жизни недели на две. В Таиланд Миша взял пару шелковых костюмов Dries Van Noten, куртку-ветровку (чтобы ездить на север страны), несколько кашемировых свитеров (они ни разу не пригодились). И много книг – как и каждый из нас, Друян надеялся за время самоизоляции прочитать все то, что не смог прочесть в доковидной жизни (как и каждому из нас, Мише на самоизоляции читалось плохо).

В Бангкоке он в прекрасном расположении духа заселился в «Пенинсулу» и поехал ужинать в Eat Me. «Пробую вино, рыбу и понимаю, что вкусовые рецепторы меня подводят», – рассказывает Друян. В тот момент о симптоме «потеря обоняния» еще не кричали на каждом углу, поэтому все было списано на восьмичасовой перелет и хронический тонзиллит.

В начале этого приключения Миша чувствовал себя немножечко Индианой Джонсом. Он бежит, за ним все рушится, но ему всякий раз удается уйти живым. Только-только он улетел на Самуй, как закрылся Бангкок. Перебрался на Панган – закрылся весь архипелаг Самуй. На Пангане туристов встречали люди в респираторах. «Мне задали пару вопросов и пустили – иначе, как сказал Игорь Григорьев, я бы оказался на обложке Bangkok Post». Из России Григорьеву в подарок была привезена четверть килограмма черной икры, которую тот немедленно запостил в фейсбук с подписью «Чрезвычайное положение».

Михаил арендовал виллу Paradise возле пляжа Salad, рай с четырьмя спальнями и бассейном инфинити, по гуманной цене сто евро в сутки – «в семь раз ниже, чем до войны». Заняв горизонтальное положение, убежденный синефил первый раз в жизни посмотрел сериал. «Корона» не зашла, зато «Убийство Версаче» Друян проглотил за пару дней. Впрочем, очень быстро стало ясно, что в раю даже с «Нетфликсом» будет скучно. Друг Григорьев постановил: «Раз уж мы здесь оказались, это не просто чтобы мы отдыхали. Надо работать над собой».

Немедленно были найдены те, под чьим руководством работа будет осуществлена. Учитель по йоге Диана из Одессы. Остеопат Виктор из Киева. Хилер Александр, который тут же диагностировал у Миши проблемы с печенью, что, учитывая его любовь к кондрие, никого не удивило, и с легкими (последствия перенесенного на ногах коронавируса). Были также наняты местные жители – тренер по тайскому боксу и массажистка. У всех этих тайских людей, как правило, сложнопроизносимые имена, но они специально придумывают себе короткие и понятные. Массажистка представилась Молли – так на вечеринках называют популярный синтетический наркотик. Видимо, ее пациентам (кроме тех, кто, как и Друян, запрещенные вещества не употребляет) это слово давало заряд положительных эмоций.

В восемь утра была йога. Просветлившись, Миша ехал на рынок, где за несколько дней, будучи опытным клиентом Усачевского, обзавелся надежными поставщиками. Возвращался домой, груженный свежайшими манго и рыбой, а там приходил Игорь, и начиналась готовка. Григорьев предложил объединить обед и ужин в поздний ланч – «чтобы перехитрить организм и пораньше ложиться спать». Тайская кухня – это курица, рыба, свинина, которые вбирают в себя любые вкусы. Но прежде всего это огромное количество соусов. «И только Игорь знал, как их смешивать, – рассказывает Друян. – Он как парфюмер – лил и лил, и получался кулинарный шедевр».

Когда все вокруг было закрыто и можно было с чистой совестью отдохнуть от Москвы, Друян организовывал вечеринки для души. Welcome party, тайский Новый год, Девятое мая... Вилла была укомплектована минимальным набором посуды, поэтому в местном магазине Limpipong были куплены цветные тарелки и бокалы «дивной красоты». Гости – местное русское комьюнити плюс вынужденные отдыхающие – не могли поверить: «Вы что, купили все это для one night stand?» Еще бы! Расстилались покрывала, зажигались свечи. Только с цветами оказалось туго – в Таиланде их используют для религиозных ритуалов, но никак не для декора. «Там невозможно даже купить тюльпаны», – смеется Миша. Но в целом цветы на Пангане не нужны – зачем они в джунглях?

Отходную назвали «Сто дней на Пангане». Ее давали за сорок восемь часов до отъезда в путешествие по королевству. Изумленным гостям были поданы уха, винегрет, рыбные котлеты и огромный медовик, который испекла живущая на острове милая женщина из Москвы.

На следующий день медовик доедали под песню Аллы Пугачевой «Самолеты улетают» и запивали вионье 2018 года (стоит ли упоминать, что поставщик качественного вина на Пангане, итальянец Марко из региона Асти, тоже нашелся моментально?). На прощание учитель йоги Диана составила Михаилу гороскоп. «Диана, шо там с деньгами?» – спросил Друян. «Проблем не вижу. Вы же были демоном в прошлой жизни и договорились, что с финансами у вас все будет хорошо».

В это самое время люди, заточенные по домам в Москве, из последних сил вымучивали контент для инстаграма. А на странице Друяна за время путешествия появилось всего несколько фотографий. Никакой бомбардировки спелым манго в сторис. «Понимаешь, я решил пропасть, – говорит Миша. – Это была моя позиция. Я посчитал, что заслуживаю того, чтобы наконец заняться собой. Потому что раньше я с огромным удовольствием и искренней любовью занимался другими».

А как же ужины по зуму с участием алкогольных спонсоров? Диверсификация источников заработка? Новые направления бизнеса? Все то, о чем с разной степенью энтузиазма и паники говорили другие московские люди праздники? «Я четко знаю, что делает нас чемпионами: ближний бой, забота, hospitality. Столько эмпатии к клиентам не источает ни одно ивент-бюро в мире! Что нам было источать в этот момент? Просить клиентов делать мероприятия у себя дома? Звать их соседей и близких друзей? Наши клиенты и так во многом связаны друг с другом. Они могли бы создать группу в вотсапе – мы им для этого не нужны».

Разумеется, ни одной вечеринки по зуму он не только не провел, но и не посетил. Впрочем, главный карантинный феномен, по его мнению, даже не зум, а то, как люди взяли на себя смелость много разговаривать в прямом эфире. «Я недоумеваю, почему они не могут остаться наедине с собой. Наверное, им было страшно. Дискомфортно. Дискомфортно даже наедине с близкими. Начались графомания и идиотизм. У моей подруги Карины Добротворской есть любимое выражение – «Осторожно, пошлость!». Многое из того, что до меня долетало, было пошлостью».

Весь телеграм прежде всего волновал вопрос, на какие Друян так долго отдыхает. Миша улыбается: «Мне кажется, я не выгляжу человеком, который тратит все, что зарабатывает. Я обладаю сбережениями, чтобы позволить себе такого рода приключение. Ну и спасибо Борису Зарькову и ресторану «Техникум» (Миша там миноритарный акционер. – Прим. «Татлера»). Безусловно, это многих раздражает, особенно коллег по цеху. Но давай так: высокое качество жизни не объясняется деньгами. Как правило, оно подкреплено умением работать с реальностью. Не один я мог купить билет на самолет авиакомпании «Россия» по маршруту Москва–Бангкок.

Поверь мне, стоимость жизни в Таиланде абсолютно сопоставима с московской. Да, понимаю, дети, обязательства и прочее. Но не у всех есть здоровая доля авантюризма». После майских праздников, выпив все запасы водки «Зеленая марка» на Пангане, он устроил себе решительный детокс. Полностью исключил алкоголь. Питался овощными соками. В результате с восьмидесяти четырех похудел до семидесяти шести, и это преображение обошлось в десять раз дешевле, чем килограммы, оставленные в немецком «Лансерхофе».

Похудев и попрощавшись с райским наслаждением, Друян уехал в путешествие по стране. Побывал в Чиангмае, главном городе Северного Таиланда, богатого культурой. В Чианграе у границы с Лаосом и Мьянмой. И конечно, заново открыл для себя Бангкок, который, как любой пункт прилета, никогда не знал подробно. «Артхаусные кинотеатры, рынки, люди, нефритовый Будда в королевском дворце, – вспоминает Миша. – Тук-тук, на котором мы гнали под дождем по городу, чтобы успеть на тренировку по боксу... Это огромная доза счастья, которая не повторится никогда». В Бангкоке Миша и Игорь, из приятелей превратившиеся в близких друзей, отобедали с главным редактором тайского «Татлера», которой я их заочно представила, и эта видавшая многое дама смотрела на двух русских так, будто это герои «Аватара».

«Высокое качество жизни не объясняется деньгами, оно подкреплено умением работать с реальностью».

Потом Друян купил билет в Лондон. Спокойно, в порядке общей очереди. Поселился дома у Айсель Трудел, которая в это время жарила шашлыки в Барвихе. В Лондоне с ним случились шесть выставок за пять дней. А еще прогулки по Риджентс-парку. Ну и поход в новый ресторан Ильи Демичева Wild Tavern в Челси, разумеется.

Удовлетворив первую порцию культурного голода, Миша отбыл в Италию на два месяца. Там умудрился посмотреть тридцать пять фильмов на Венецианском фестивале (в этом году Мостра закрутила гайки – не все синефилы попали на показы, но, конечно, не Друян). В Брешии провел мероприятие для «старых итальянских денег». Началось с того, что семейство Гнутти – владельцы компании Almag, одного из главных в Европе производителей меди и медных сплавов, – очень хотело видеть за роялем своего друга, пианиста Александра Романовского. Того самого, который играл для Бернара Арно в Доме Пашкова. Музыкант согласился исполнить Рахманинова на заводе, но при условии, что все событие будет продюсировать Друян. Помимо Михаила и его команды в Брешию десантировался повар Владимир Мухин с коллегами. Созерцая самого большого в мире робота по сортировке меди и пробуя фирменный мухинский подсолнух с черной икрой, Друян с удовлетворением осознал: он все еще в игре.

Но и этого ему было мало. Вместе с Алиной Цыгановой, дочерью Оксаны Бондаренко, Миша из Италии рванул в Голландию, в которой «ни разу по-нормальному не был». В гаагском музее Маурицхейс его накрыл синдром Стендаля. «Я был в небольшом зале, где висят три работы Вермеера: «Девушка с жемчужной сережкой», «Вид Делфта» и «Диана со спутницами». И у меня было чувство, что вся эта красота – она прошла через меня. Я не могу ее пока отдать, у меня нет повода это сделать, но он непременно представится. Этот год был очень сложным. Для меня он не был звездной историей успеха. Но это история счастья. Вся красота мира последние семь с лишним месяцев в моих глазах. Та красота, которую мы порой уже не замечали. Я часто тратил больше красоты, чем получал, из-за количества времени, которое мог позволить потратить на себя. Сейчас во мне баланс. Моя кинетическая энергия равна нулю. Зато потенциальная зашкаливает. Я открыт для действий. Я понимаю, что ничего не понимаю. И глупо думать, что кто-то понимает. Но это приключение в двести два дня и есть главное мероприятие в моей карьере. Покойный Борис Березовский говорил, что самое главное в жизни – научиться ждать. У Бориса Абрамовича не получилось. Надеюсь, мне повезет чуть больше».

«Вся красота мира в моих глазах. Та красота, которую мы порой уже не замечали».

В Москву кудрявый четверокурсник красноярского университета приехал в 2001-м – стажироваться в Институте европейского права у легенды МГИМО Льва Матвеевича Энтина и работать с источниками. Миша тогда занимался анализом статьи 137 Уголовного кодекса Российской Федерации «Нарушение неприкосновенности частной жизни». «Я пытался вывести нехарактерное для нашего права понятие личной и семейной тайны, – объясняет Друян. – Соотносил, как эта норма регулируется в европейском праве и в нашем. Не удивлюсь, если мой диплом где-то цитируется».

Впрочем, ни одного гонорара за юридические услуги подающий надежды правовед Михаил Григорьевич Друян так и не получил. Благодаря общему другу он познакомился с тогда уже маститым столичным ивент-деятелем Андреем Фоминым. Судьбоносная встреча произошла на ужине в несуществующем теперь ресторане «Окна» на 1-й Тверской-Ямской. В Красноярске Друян коллекционировал журнал «ОМ», который часто писал о Фомине. В тот же вечер Андрей позвонил другу, главному редактору «ОМа» Игорю Григорьеву (тому самому, который будет скрашивать Мишин карантин в Таиланде), и сообщил: «Я познакомился с биографом нашей жизни, нашим фанатом».

30 сентября 2002 года Друян пришел к Фомину на собеседование. «Андрей опаздывал. Я очень переживал, потому что мне нужно было успеть в «Иллюзион» на «Приключение» Антониони». Я думал: «Ну что же он за человек?» В итоге мы поговорили, Андрей посоветовался со своим партнером, и меня взяли. Назначили зарплату в сорок тысяч рублей. Кажется, на визитке было написано «Креативный продюсер».

С Фоминым они проработали семь лет. «Это была прекрасная школа жизни, – вспоминает Миша. – Но, понимаешь, это не был оркестр. Это всегда было one man show, а я не верю в такую модель, я люблю только оркестр. Мне кажется, Андрей до сих пор чувствует себя немного уязвленным. Но мы прекрасно и нежно общаемся». Еще до Миши от Фомина ушли две мега-профессиональные боевые единицы – Варя Родионова и Таня Пичугина. Втроем с Друяном они создали компанию DRP Production. «Мы понимали, как делать не надо, как уже не работает. Но как именно надо – это нам еще предстояло узнать».

Их боевым крещением стал «GQ Человек года» 2009-го в театре Et Сetera. «Иван Ургант нас ценил и с удовольствием с нами работал. Саша Цекало был соведущим. Пел редкий Федор Чистяков с группой «Ноль», Владимир Спиваков со своими «Виртуозами» исполнял «Скерцо» Шостаковича под видеоролик, смонтированный Антоном Ненашевым – человеком, который до сих пор возглавляет продакшен Первого канала. Это был качественный рывок».

Многим 2009-й казался концом эпохи бесконечного потребления. «А с нами вышло ровно наоборот: мы были неизбалованны, для нас тот кризис стал импульсом для движения вперед», – вспоминает Михаил, подкладывая мне на тарелку запрещенное прошутто.

Пограничник в зоне прилета Шереметьево задал возвращенцу Друяну один-единственный вопрос: «Откуда прилетели?» «Из Рима», – честно сказал Миша. В холодильнике с видом на МИД его ждал единственный продукт – любимая вода Vittel. Плиту он так ни разу и не зажег – все многочасовые гастрономические эксперименты остались там, в Таиланде. «Ты знаешь, совсем недавно я посмотрел фильм «Звук металла», где главную роль исполняет красавец Риз Ахмед, – говорит Друян. – Он играет барабанщика хард-рок-группы, у которого постепенно пропадает слух. Осознав, что глохнет, он оказывается в коммуне, где ему пытаются объяснить, что глухота – это не инвалидность. Это другой образ жизни. Жизнь продолжается, и нужно научиться получать удовольствие от тишины. То есть это работа с гордыней и тишиной. Тишины в моей жизни не было никогда, а вот гордыни... Я в этом плане человек самоироничный. Вот буквально вчера прочел главу из новой книги Сати Спиваковой: интервью с Гией Канчели. Великий советский композитор рассказывал, что секундомером замеряет тишину, которая наступает после исполнения того или иного произведения. Аплодисменты – они очевидны, понятны. Но вот эта левитация, невесомость между последним аккордом и первым зрительским хлопком – она бесконечна. Было бы пошло взламывать тишину пустяками».

Фото: ФОТО: gettyimages.com; shutterstock/fotodom.ru;из личнОгО архива