Дарья Златопольская — о «Кинотавре», сыне и желании наряжаться на премьеры

18 сентября в Сочи подвели итоги «Кинотавра», в состав жюри которого в этом году вошла Дарья Златопольская. Во время кинофорума Дарья ни на секунду не отвлекалась от вверенной ей роли, а вот после — с удовольствием обсудила с Евгенией Миловой происходящее в киноиндустрии и за ее пределами.
Дарья Златопольская — о «Кинотавре» сыне и желании наряжаться на премьеры

— Ты не завсегдатай «Кинотавра». И этот фестиваль — специфическое, скажем так, развлечение: пионерлагерь, в котором ты оказалась в команде вожатых, то есть в жюри. Как тебе весь этот уклад и режим?

— Я бывала на «Кинотавре», но достаточно давно. В силу известных обстоятельств, в этом году убрали вечерние мероприятия и всю внеконкурсную историю, и это вернуло «Кинотавр» в те времена, когда вся светская жизнь, все общение происходило в дружеских компаниях. Как это всегда бывало, например, в домах творчества и на фестивалях. Моя мама — театровед, и мы в детстве часто ездили в дома отдыха, дома творчества ВТО, СТД и так далее. Вот та атмосфера, которая там была по вечерам, когда отдыхающие собирались на больших балконах, — это даже визуально было так похоже на «Кинотавр», — и там просто обсуждалось все: и что происходило за день, и что происходило в искусстве за год. Для меня это очень ценная составляющая, когда люди могут обсудить не только то, что происходит на самом фестивале, но и вообще какой-то процесс, который происходит в кино. В итоге из этого рождается много замыслов. Другое дело, что роль члена жюри подразумевает, что мы придерживаем свое мнение до момента оглашения результатов. Это досадно, потому что тебе хочется обсудить только что увиденное с людьми, чье мнение тебе интересно, а ты не можешь ни послушать других, ни высказаться сам. С другой стороны, в самом жюри у нас сложилась хорошая компания. Мы смотрели иногда по три фильма в день и после каждого садились — это был чай или ужин — и обсуждали. Даже если нам было понятно, что фильм не претендует на основные награды, мы все равно его обсуждали. Хотя бы на уровне: а что можно бы было сделать иначе, чтобы это было более убедительно.

У вас сложилось жюри единомышленников или наоборт?

— У нас получилось жюри разных людей, которые могут и готовы друг друга услышать, — это очень ценно. Я и мои коллеги меняли свое мнение в каких-то моментах в зависимости от тех аргументов, которые мы слышали,— это вообще очень редко. Как правило, человек спорит для того, чтобы переспорить, а не для того, чтобы найти истину. В результате действительно не было таких патовых ситуаций, когда люди начинают друг друга поливать водой. Мы были единогласны в присуждении главного приза и приза за режиссуру, но в остальных случаях были разногласия. То решение, которое мы приняли, оно, в конечном счете, нас всех удовлетворило.

— Финальное обсуждение действительно шло четыре часа или так просто по регламенту положено?

— Даже больше! Потому что ты не только награждаешь конкретный фильм, тебе хочется еще обозначить свое отношение в целом к тому, что ты увидел. Мы все время возвращались к тому, что давайте сейчас отступим от стратегических решений и будем принимать решения сердцем. Потому что бывает, что какая-то картина несовершенна, и нам это видно, но то живое, настоящее и художественное, что есть в фильме, для нас перевешивает несовершенство. Нам все равно хочется отметить талант. Потому что талант — это единственная новость, которая всегда нова. Даже если автору, в силу его молодости или еще чего-то, не хватило возможности железной рукой довести до конца это все. Но бывает, что первые несколько минут фильма подарили тебе радость, и хочется отметить авторов.

На Дарье — серьги и браслет Mercury из коллекции Color (белое золото, бриллианты, рубины)

Давай поговорим о процессах, которые происходят сегодня в кино. С одной стороны, есть реальность пандемии: по состоянию на сегодня ни у одного из фестивальных фильмов нет шанса на достойные сборы в прокате. С другой стороны, происходит стремительное завоевание новых пространств новой этикой. Отразилось ли это на кино уже сегодня или мы это увидим в следующем году? Или в следующем году мы вообще ничего не увидим?

– Нет, конечно увидим. Это лично мое отношение, но мне важно, чтобы было художественно и искренне. Все эти понятия «новая реальность», «новая этика» — я немножко это не понимаю. Мне кажется, если кино настоящее, живое, искреннее, то оно всегда будет уместно, в любой этике. Я не знаю, фильм «Чучело» — это какая этика? А он очень актуален. Мне кажется, новее фильма с точки зрения описания процессов новой этики сложно придумать. Поэтому я бы не стала преувеличивать значения этих «больших слов», как говорила Ахматова, — биллиард, поэт, новая этика. Все равно «Кинотавр» — это фестиваль авторского кино, движимого энергией одного человека – автора. Этот автор может быть продюсером, режиссером, сценаристом. В любом случае, это человек, который создает свой мир и делает некое художественное высказывание в соответствии со своим отношением к жизни. И мне очень нравится, что на «Кинотавре» есть работы совсем молодых людей, которые существуют абсолютно вне контекста новых и актуальных вопросов. Под актуальностью я не имею в виду, что фильм должен быть релевантен времени. Еще раз повторю, что релевантным сегодняшнему времени может быть кино, снятое 30 лет назад, а сегодняшний фильм может, описывая события 50-летней давности, быть невероятно своевременным. Важно, чтобы у молодых людей и мастеров сохранялось желание говорить о том, что их волнует. Не о том, что модно, не о том, за что дадут приз, а о том, что по-настоящему им захотелось рассказать. Мне кажется, что самое правильное отношение к женскому кино — это когда ты не выделяешь его как женское. Фильмы Киры Муратовой — это не женское кино, это просто хорошее кино, так же как фильмы Ларисы Шепитько и многие другие картины, снятые режиссерами-женщинами. У меня режиссер — это автор, этим автором может стать женщина, и «Кинотавр» всегда уникально поддерживает женскую линию в кино.

— «Кинотавр», кажется, и стоит на женщинах.

— Безусловно, «Кинотавр» — это территория классных, сильных женщин. Ровно в силу того, что они сильные и талантливые. Взять истории Ситоры Алиевой или Полины Зуевой — никому не нужно доказывать, что они заслуживают право быть программным директором и продюсером крупнейшего фестиваля. У женщин должна быть возможность высказываться наравне с мужчинами. Не выше, не ниже, а наравне.

На Дарье — серьги Mercury из коллекции Classic (белое золото, бриллианты)

Ты приехала в Сочи с сыном Львом. Не было ли у тебя мысли брать его с собой на показы?

— Во-первых, там все фильмы 16+. Единственный фильм, на который можно бы было его взять, это, наверное, «Скажи ей» Александра Молочникова об истории мальчика и его родителей. Но в силу того, что у меня тут была определенная роль — член жюри, наверное, это усложнило бы эту конструкцию. В целом мы с Левой любим смотреть кино, и мне его мнение очень интересно. Он видел взрослые фильмы. Я не считаю, что должен быть возрастной ценз. Кроме каких-то вещей, которые бы потребовали слишком серьезного погружения в какую-то совершенно непонятную проблематику. Мне кажется, ребенок может воспринимать довольно много вещей. Мои родители смотрели «Полет над гнездом кукушки», я не помню, сколько мне было лет, но я помню, что они смотрели этот фильм на видеомагнитофоне, и на меня он произвел огромное впечатление. Я не все вещи могла тогда понять, но впечатления закладываются. Лев тоже видел много фильмов, особенно когда дети в кино. Например, он смотрел «Фанни и Александр» Бергмана. Для него это понятная история, потому что она прежде всего рассказана через детей. Ребенок должен смотреть хорошее кино как можно раньше, так же как и слушать хорошую серьезную музыку. Ребенок открыт к тому, чтобы в детстве воспринимать эти миры.

— На этом «Кинотавре» случились две очень яркие детские роли, одна другой удачнее (фильмы «Скажи ей» и «Маша»). Лев очень артистичный мальчик, как мы знаем. Нет ли у вас с Антоном (гендиректором «России-1» Антоном Златопольским. — Прим. Tatler) идеи направить его в эту сторону?

— Я отнюдь не считаю, что детям из творческих семей надо стараться избегать творческих профессий. У нас в жюри была Оксана Фандера, я обожаю ее детей, мне очень нравится, что у них актерская династия, мне вообще это понятие династий очень близко, когда ты с детства впитываешь эту культуру и интерес — почему нет? Я не думаю, что Лева пойдет по этой дороге, тем более что сейчас он хочет быть ученым. Но мне кажется, что такой способ прикосновения к кино изнутри — это хорошо. Для ребенка это ведь естественно — играть.

— А ученым Лев хочет быть, как дедушка (академик РАН, директор Института геохимии и аналитической химии им. Вернадского Эрик Галимов. — Прим. Tatler)?

— Да. Дедушка дает ему читать свои научные статьи, они обсуждают какие-то вопросы, например образование Луны. Дедушка с детства с ним разговаривал серьезно на любые научные темы.

На Дарье — серьги, брошь и браслет Mercury из коллекции Flower (белое золото, бриллианты)

На Дарье — серьги, брошь и браслет Mercury из коллекции Flower (белое золото, бриллианты)

— Приедешь ли ты на «Кинотавр» в следующем году? Сейчас трудно что-то загадывать, но тем не менее спрашиваю.

— Я очень люблю «Кинотавр», и мне очень нравится смотреть кино здесь. Во-первых, я очень доверяю Ситоре Алиевой. Она настолько точно и интуитивно правильно замечает важные явления, что мне всегда интересно, что именно Ситора увидела в этом году. Мне просто интересен ее выбор, я всегда готова дать шанс этим фильмам. Во-вторых, здесь действительно случаются открытия. Мне кажется, что мэтрам нужно меньше стесняться показывать свое кино в основном конкурсе. Есть какая-то такая идея, что «Кинотавр» для более молодых, а мэтры если и показываются, то вне конкурса. И в этом смысле мне очень симпатично, что Анна Меликян, которая уже вообще-то вышла в категорию мэтров, показывает здесь свои картины. Хотя она уже состоявшийся режиссер и могла бы свои фильмы придерживать и не соревноваться с «начинающими».

— Мне кажется, она любимица фестиваля.

— Конечно, ее этот фестиваль в каком-то смысле открыл. Как она правильно сказала со сцены, ее фильмы имели счастливую судьбу, начинаясь здесь, на «Кинотавре». И мне очень симпатична Анна и ее путь. Безотносительно того, какие фильмы она снимает, в кино она существует по каким-то своим правилам. Она человек, которому не нужна никакая фора, который сам делает то, что считает нужным, и говорит со зрителем о том, о чем хочет говорить. Поэтому, продолжая ответ на твой вопрос, приеду ли я на фестиваль: каждый год мне хочется приехать на «Кинотавр». Совпадает это с возможностями или нет, это уже второй вопрос, но я всегда готова уделить этому время, приехать сюда и побыть в этой атмосфере, в этой очень питательной среде, очень правильной. Если бы я была человеком, который работает в кино, я бы приезжала сюда просто для того, чтобы получить этот «бульон», в котором какие-то вещи становятся выпуклыми.

На Дарье — серьги и браслет Mercury из коллекции Flower (белое золото, бриллианты), колье Mercury из коллекции Classic (белое золото, жемчуг)

В этом году, как член жюри, ты не могла говорить со своими знакомыми или незнакомыми людьми из индустрии кино о только что просмотренных фильмах. Вероятно, ты говорила с ними о них самих? Те настроения, ощущения, страхи и надежды, которые, может быть, ты уловила, о чем они? Как бы ты их сформулировала?

— Очень большая тема, которая сейчас обсуждается, это наличие такого нового игрока, как разнообразные онлайн-платформы. По крайней мере, те разговоры, которые не касались непосредственно кино, касались этой темы. Тем более, в рамках деловой программы здесь было специальное событие с участием руководителей этих платформ. У меня есть свое мнение, хотя я не знаю, надо ли его транслировать. Это очень большой разговор, и если просто сказать эту фразу, то прозвучав без всего того, что было проговорено нами в этих разговорах, она утратит свое истинное значение. Безусловно, я не считаю серьезным разговор о том, что платформы приходят на место кинотеатрального показа. Это все равно, что говорить, как Родион, он же Рудольф из фильма «Москва слезам не верит», что скоро ничего не останется — одно сплошное телевидение. Лично для меня ничто никогда не заменит этот магический момент, когда гаснет свет в кинозале и на экране размером с дом перед тобой открывается окно в совершенно другой мир. Для меня это удивительная магия кино, которую я бесконечно обожаю. Всегда прихожу так, чтобы застать момент, когда гаснет свет, застать трейлеры, заставку киностудии. Я хочу это все видеть, для меня это увертюра перед тем, как я перехожу из своего мира, из которого я пришла в этот зал, в мир совершенно другой. И я хочу приходить в этот мир, совершив дорогу до кинотеатра, заняв свое место в кресле и так далее.

— А в какой кинотеатр вы ходите всей семьей, если мы не говорим о больших премьерах фильмов, спродюсированных Антоном Златопольским?

— Я очень люблю большие экраны. Премьеры фильмов обычно показывают в «Октябре», и я очень люблю их там смотреть. Вообще «Октябрь» — это кинотеатр моего детства, потому что школа, в которой я училась, прямо за кинотеатром. Туда мы сбегали с уроков, там я впервые увидела фильм «Унесенные ветром», например. Когда его привозили сюда, мама взяла нам билеты, и мы с бабушкой ходили. И бабушка взяла бутерброды, потому что фильм очень длинный. Для меня даже частные залы, которые можно арендовать и очень удобно посмотреть с друзьями, — это хорошо, но они не дают ощущения этого большого события, которым является просмотр на большом экране. Для меня необязательно, чтобы на большом экране Мстители летали. Возвращаясь к нашему разговору про платформы, мне хочется посмотреть «Рому» Куарона на большом экране, я рада, что я посмотрела фильмы «Китобой» и «Пугало» на большом экране, а не на маленьком. Особенно «Китобой», который просто создан для того, чтобы этот мир тебя захватил и был большим перед тобой. При прочих равных обстоятельствах, не будь «Кинотавра», скорее всего, я бы его смотрела где-то на домашнем экране, потому что его вряд ли ждет какой-то широкий прокат. Но я все еще верю в кинопрокат, мне кажется, это важно. Для меня совершенно не сложно ни смотреть кино, ни наряжаться на премьеру.

— Ты очень редкий гость на светских мероприятиях. Если события не имеют прямого отношения к твоей семье, то ты, скорее всего, не пойдешь.

— Да, так и есть: семья и друзья.

И тут, после карантина, когда мы все никуда не ходили, у тебя случился настоящий интенсив по светским выходам. Как он тебе дался?

— Я не почувствовала интенсива по светским выходам, здесь не было активной светской жизни. Ты надеваешь платье и украшения для того, чтобы просто дойти до зала. Я сравниваю это с тем, как женщины в советское время приходили в театры и приносили с собой туфли, а сапоги оставляли в гардеробе. Это часть магии, это тоже возможность перейти из одного мира в другой. Вот ты в сапогах приехал на троллейбусе или на метро в концертный зал, а потом ты оставил их в гардеробе и в красивых туфлях на каблуках пошел и слушаешь музыку или смотришь спектакль. Мне эта советская традиция очень близка, когда люди красиво выглядели, приходя в театр или концертный зал. Для меня это скорее не светский выход, а приветствие этим фильмам, ведь они рождаются. Многие режиссеры, которые выходили на сцену, говорили: «Сегодня наш фильм рождается, сегодня у него начинается жизнь», — и ты приходишь на этот день рождения, на это важное событие для авторов. Поэтому мне кажется уместным соответствовать этому. Это как дань уважения тому важному, что происходит в их жизни, а возможно, и в твоей, может, сейчас будет какой-то невероятный опыт, который ты получишь, и ты выйдешь другим из кинозала. Поэтому красиво одеваться на премьеру — это правильно. Хотя это отдельный разговор, потому что не все так считают. И возможно, творческим людям это и правда не очень комфортно, они привыкли к другой форме одежды, я могу их понять. Им безумно идет их расслабленный шик, но я со своей стороны делаю этот жест. Мне кажется, это правильно.

На Дарье — серьги и браслет Mercury из коллекции Color (белое золото, бриллианты, рубины)