Андрей Андреев: «Разницы между миллионом и миллиардом долларов особо нет — устрицы вкуснее не становятся»

«Татлер» побывал в лондонской штаб-квартире дейтинг-сервиса Badoo и поболтал по душам с его застенчивым основателем Андреем Андреевым.
Интервью с Андреем Андреевым основателем дейтингсервиса Badoo

Андрей Андреев

Основатель сервиса знакомств Badoo Андрей Андреев – темная лошадка российского рейтинга Forbes. Все сведения об Андрееве в «Википедии» умещаются в два коротких абзаца. 42 года, состояние – по грубым подсчетам журналистов – 700 миллионов фунтов. 372 миллиона зарегистрированных на Badoo пользователей (это, на минуточку, в семь раз больше, чем у «Тиндера»). Человек, который научил весь мир общаться в интернете, терпеть не может общаться с журналистами. Исключения делает только для серьезных изданий вроде The Times. И российского «Татлера». Наш светский редактор Маша Лимонова, которая все обо всех знает, приехала в штаб-квартиру Badoo в Сохо с целым чемоданом вопросов. Женат? Холост? Хорош собой и сказочно богат? Где был все эти годы и почему совсем не призжает в Москву? В жизни Андрей оказался очень скромным – все разговоры про личную жизнь упорно сворачивал в сторону, представьте себе, феминизма, который стал фундаментом для его нового приложения Bumble. А еще оказался очень гостеприимным — первым делом повел на офисную кухню и гордо продемонстрировал запасы «оливье» и селедки под шубой для сотрудников. За этой едой, родной для русского человека с любой пропиской, Андрей рассказал нам, кажется, даже больше, чем изначально планировал.

Вы родились в Москве?Да. Мама из Москвы, папа — большой научный деятель (учёный-физик Вагнер Оганджанянц. – Прим. Tatler) — из Питера. Оба – технические люди, поэтому шанса заняться в жизни чем-то творческим у меня, по сути, не было. Хотя меня, как каждого нормального советского ребенка, отдавали во все кружки сразу. Мама хотела, чтобы я занимался всем, чем угодно — бальные танцы, вот это вот всё.

Когда вы уехали из дома?В восемнадцать лет. Один, без родителей. Я поехал в Валенсию учиться, но местный университет так и не закончил. Начинал, бросал.

Ваш первый интернет-проект?Техническое детство на меня повлияло. Когда мне было двадцать, появились всякие интернет-технологии, и я сильно этим увлекся. В 1999 году запустил первый громкий проект, он назывался SpyLOG (теперь он называется Openstat. — Прим. Tatler.). Это система, которая позволяет веб-мастерам следить за активностью пользователей. Благодаря счетчикам SpyLOG на страницах веб-сайтов можно многое увидеть: откуда пользователи приходят, на какие страницы переходят, сколько времени проводят за пределами этого сайта, на какие сайты конкурентов заходят, что ищут в поисковых системах, во сколько ложатся спать, во сколько просыпаются.

Эдакий "Большой брат"?Да. Проект существовал очень много лет, потом там, правда, поменялось и название, и вообще все-все-все. В 2002 году я собрал «Бегун», первую в России систему «кликовой» контекстной рекламы. Это была сумасшедшая история, она длилась около двух лет, в итоге я ее продал «Финаму». Уже в тот момент я задумался о том, чтобы создать что-то социальное — не b2b, а больше консьюмерское, для людей. Так совершенно случайно в 2004 году получилась «Мамба», которая моментально набрала огромную популярность. Это была самая первая социальная сеть в России именно не про дейтинг, а про общение. К сожалению, сейчас этот проект имеет не самую лучшую репутацию. В 2006-м я ее продал. Тогда я каждые два года менял проект, создавал-продавал, создавал-продавал... В 2006 году, когда я жил между Испанией и Москвой, появилась идея Badoo. Запускать этот сервис было непросто, с самого начала важно было правильно себя позиционировать. Не хотелось называть себя дейтинг-сервисом, потому что тогда классический дейтинг – это когда люди заполняют сорок анкет и находят себе невесту/мужа. И за это нужно было платить деньги. А мы сделали бесплатное решение. Тогда не было смартфонов, только desktop-версия. Мы выиграли лотерейный билет. Людям очень понравилось, что это бесплатно, и начался безумный бум. 2006, 2007, 2008 – это был страшный рост Badoo, всем очень хотелось зарегистрироваться на бесплатной платформе и общаться друг с другом. Когда в конце 2008 года Стив Джобс анонсировал первый iPhone, мне показалось, что теперь это в принципе будет самая главная вещь, — так и вышло. Телефон в кармане – это удобно: не нужно возвращаться домой вечером, чтобы проверить почту и сообщения. Мы очень быстро сдвинули наше внимание на мобильные телефоны, наше первое приложение появилось ближе к 2010 году. В итоге три четверти нашего трафика сегодня – пользователи смартфонов.

На какой рынок вы изначально ориентировались?Самый первый трафик Badoo – испанский. Мы так сильно нашумели в Испании, что очень быстро начали присоединяться соседние страны – Франция, Италия и так далее. А поскольку на испанском говорит и большая часть Латинской Америки, мы завоевали и эту часть планеты очень быстро. Включая страны, в которых говорят по-португальски – Бразилию, например. Испанский и португальский же очень похожи.

В какой момент вы поняли, что Badoo — дейтинг-сервис номер один?А мы всегда были номер один…

То есть, получается, конкурентов у вас нет? А как же Tinder?Tinder появился в 2012 году, но смотрите: Badoo – передовая технология, у нас огромное количество всяких штук. Мы, наверное, самая инновационная компания в мире. Через шесть лет после появления Badoo команда Tinder взяла одну нашу «фичу» — «да-нет, да-нет, да-да, когда происходит match». И всё. Первая команда «Тиндера» – это Шон Рэд, Джастин Матин и Уитни Вулф. Уитни занималась там маркетингом и запустила этот безумный хайп. А потом в 2014 году случился громкий скандал: Уитни подала на бывших коллег в суд за домогательства и с шумом оттуда ушла. Я сразу позвонил ей и пригласил в Лондон погулять. Она приехала со своим тогда еще бойфрендом Майклом (муж Уитни Майкл Херд – наследник крупнейшего в Техасе нефтяного бизнеса. — Прим. Tatler), и я предложил ей запустить вместе Bumble, новый сервис для общения в сети с феминистическим акцентом. Сейчас Bumble – самая шумная история в Америке. Если вы остановите любого человека на Манхэттене и спросите «Bumble или Tinder?», вам ответят «Bumble», это очень большой бренд. Уитни – на всех ток-шоу и на всех обложках журналов, включая американский Forbes.

А вы почему не снимаетесь на обложки? И почему так долго не давали интервью?Не люблю прессу. Я однажды очень плохо пошутил. В интервью Business Insider я сказал, что в жизни не люблю две вещи – дантистов и журналистов. Не помню, напечатали они это или нет.

Тогда расскажите, что вы сделали, когда почувствовали себя богатым человеком?Ну, во-первых, я не считаю себя богатым человеком.

Forbes думает иначе.Они могут думать все, что угодно. Непонятно откуда берут какие-то цифры и публикуют их, даже не спросив. Я не согласен ни с чем в рейтингах самых богатых людей — ни Forbes, ни Sunday Times. Но могу сказать, что wealth (в переводе с английского «благосостояние». — Прим. Tatler) помогает, дает больше ресурсов для экспериментов, больше возможностей делать что-то новое для людей. Поскольку наша цель – делать жизнь миллионов людей счастливее, так у нас больше возможностей для достижения этой цели.

Все-таки как изменилась ваша жизнь с появлением в ней больших денег?Я, честно сказать, всю жизнь мало в чем себе отказывал. Понимаете, разницы между миллионом и миллиардом долларов особо нет, устрицы в ресторане вкуснее не становятся – точно такие же устрицы.

А как же красивая жизнь?Окей. В моей коллекции белых футболок появилось чуть больше белых футболок.

Какой бренд вы предпочитаете?Jil Sander — у них очень правильная посадка и вырез. Например, Dior больше сфокусирован на азиатский рынок, Loro Piana – на американцев. А на меня идеально садится Jil Sander.

Как вы придумали себе униформу?Я ношу черные джинсы и белые футболки с 2000 года. Очень часто люди ассоциируют мою манеру одеваться со Стивом Джобсом или Марком Цукербергом, но я это начал делать до Facebook и до Apple. Это очень экономит время с утра, когда собираешься на работу. Не хочу тратить его на подбор идеального сочетания красного с синим, зеленого с черным. Просто надеваешь одно и то же и бежишь. Выигрываешь двадцать минут каждое утро. Если сложить их, то за это время можно создать еще одно приложение.

Вы можете себе позволить прийти на мероприятие со строгим дресс-кодом в белой футболке?Нет, конечно. Я всегда соблюдаю black tie, cocktail – не важно.

Как начинается ваш типичный рабочий день?Подъем в 6:30 утра без будильника. Легкий завтрак, потом спортзал, потом нормальный завтрак. К 9 утра я уже в офисе.

А потом?В последнее время много летаю, по Европе или в Америку, связь с офисом поддерживаю по телефону. Я очень продуктовый человек, я про видение. Я как мышка из той сказки, которая знает запах сыра и знает, где он находится. Путешествия дают мне возможность думать outside of the box. В обычной скучной офисной жизни ты часто не видишь, что происходит за ее пределами. А когда ты все время находишься в движении, то успеваешь многое увидеть, понять, думать неординарно. Поэтому моя жизнь на треть проходит в Лондоне, а остальные две трети я нахожусь за его пределами.

Куда вы ездите в отпуск?По-разному. Могут быть лыжи в каких-нибудь горах, могут быть острова – Мальдивы или Сейшелы. Последние пять лет я люблю путешествовать под парусами. Круиз по Карибам или какая-нибудь экзотическая страна вроде Мьянмы. Три года назад я арендовал самую большую парусную яхту в мире, взял с собой Уитни, Майкла, еще человек десять, и мы поплыли в Мьянму. Мы были одними из первых белых туристов, которые попали туда после того, как они открыли границы. Мы приплыли на огромной яхте и впечатлили их. Нам еще понравился пограничный контроль. Остановили, человек восемь офицеров поднялись на лодку, чтобы проверить наши паспорта, а вместо этого стали делать с нами селфи. Это было очень смешно.

Ваши любимые рестораны в Лондоне?У меня места делятся на две категории: либо быстро-вкусно, либо гастрономические. Лондон немного уступает Парижу по гастрономии, там больше развита культура «долго посидеть с вином». В Лондоне я бы отнес к этой категории рестораны типа Greenhouse в Мейфэйре или Alain Ducasse в “Дорчестере”. А если быстро и вкусно, то это китайский Park Chinois — открылся пару лет назад, очень хороший. Или тот же Novikov — есть азиатская кухня, есть итальянская, быстро поел и пошел.

А в Париже какие любимые места?Тот же Alain Ducasee в Plaza Athénée или L’Espadon в «Ритце». Буквально вчера, кстати, там ужинал.

А сами готовите?Да, я вообще у себя в огороде в пригороде Лондона огурцы выращиваю. Был период, я активно занимался готовкой. Когда двенадцать лет назад переехал в Лондон, понял, что в Великобритании по субботам и воскресеньям практически запрещено работать. А мне совершенно нечего было делать, по субботам я очень скучал. Тогда как раз открылся ресторан-ателье L'Atelier de Joël Robuchon. Я приходил туда на ланч, быстро забегал и за один присест съедал все сеты. Один раз даже поставил рекорд – пять сетов за двенадцать минут. Девочки на ресепшн смеялись: быстрее, чем в «Макдоналдсе». Это нравилось самому Робюшону, он ставил на мне эксперименты — что мне нравится, что не нравится. Они же много готовят не по меню. Однажды я напросился на кухню. На меня надели фартук, и я стал там субботним шефом. На раздаче не стоял, работал на бэкстейдже, и мы там ставили всякие эксперименты то с одним, то с другим. Однажды у нас получилось очень интересное блюдо — французский луковый суп, но с гастрономическими изысками. Его включили в меню, и этот суп стал очень популярным. Они потом сказали – не знаю, шутили или нет, — что благодаря этому супу они получили третью звезду Michelin. Я вообще очень требователен к еде, к ее ингредиентам. Часто предлагаю поменять некоторые блюда в меню ресторанов под себя. В Novikov, например, изменил рецепт Bloody Mary. Пока бармены мучились и готовили новый коктейль, прозвали его Bloody Andrey (bloody с английского можно перевести и как «долбаный». — Прим. Tatler). Теперь и он есть в меню.

Что можете сказать про гастрономическую ситуацию в Москве?Ничего, я был в Москве последний раз в 2008 году.

Не скучаете?Нет. Во-первых, я уехал из России, когда мне было 18 лет, это было очень давно. Первые два года в Испании у меня были муки по черному хлебу и сметане, а сейчас это всё можно купить в русских магазинах. А во-вторых, у меня в Москве сейчас никого нет — ни родственников, ни каких-то школьных друзей.

А прогуляться по Красной площади не хочется?Если есть время, то я лучше на Мальдивы полечу.

О дауншифтинге не задумывались?Нет, пока прёт, все хорошо.

Главное слово 2017 года – феминизм. Что это для вас?Наш новый продукт Bumble – очень феминистический. Самый главный посыл этого приложения – женщина решает. Когда случается мэтч, у нее есть 24 часа на то, чтобы решить, хочет она написать или нет. Там большое количество механизмов для защиты женщин. А если говорить о рабочей атмосфере в офисе, мне часто задают вопрос: «У вас есть в компании разница между мужчинами и женщинами?» Имеется в виду разница в зарплате, бонусах и так далее. Разницы совершенно никакой. Если люди талантливые и делают потрясающие вещи, то они получают за это одинаковые деньги.

То есть вы феминист?Да, получается так.

Что вы посоветуете людям, которым до сих пор сложно знакомиться онлайн?Главный бонус очень простой: когда вы онлайн, у вас гораздо больше опций. В одном телефоне — тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч опций. У вас палец может устать, пока вы изучите все функции. Все происходит гораздо быстрее. Когда вы записываетесь в спорт-клуб или идете в бар, вы тратите время и деньги, а здесь все бесплатно и очень быстро.

А сами пользуетесь Badoo в личных целях?Только по работе. Сейчас... I’m taken.

На корпоративе Badoo в лондонском Sky Garden

Андрей Андреев на лодке Vertigo

С основателем Википедии Джимми Уэйлсом

Андрей Андреев и Аркадий Новиков

Фото: Архивы пресс-служб