«Сразу видно, что вы не из Ленинграда! – широко улыбается Алла Вербер, вице-президент и главный байер компании Mercury, взявшейся реанимировать легендарный питерский универмаг. – Мы никогда четыре пышки не берем, только шесть. Четыре – это курам на смех!» Разговор происходит оттого, что на Большой Конюшенной улице, прямо в соседнем с ДЛТ доме, до сих пор в не замутненном ветрами перемен состоянии функционирует легендарная «Пышечная» с пышками (по-московски – пончиками) по двенадцать рублей и кофе в огромном чане, пугающем туристов из Франции и Италии, – по пятнадцать рублей стакан. Ее я посетил добровольно-принудительно: пока Алла Вербер по-московски долго добиралась из аэропорта в ДЛТ, мне пришлось объединить приятное с полезным. Она не стала отправлять sms – это было бы слишком по-питерски, а просто, по-московски, позвонила и извинилась. «В следующий раз меня возьмите. Нечего пышки поглощать в одиночестве», – резюмирует Алла наш диалог, и мы направляемся на экскурсию по второму главному, после торгового дома ЦУМ, проекту ее жизни.
Вербер выросла в старинной квартире на улице Глинки, по соседству с Театром им. С. М. Кирова, теперь снова Мариинским. И с Домом ленинградской торговли знакома с детства. Папа, известнейший в городе человек, завотделением зубопротезной поликлиники еще одной важнейшей ленинградской институции – завода ЛОМО, лечил в том числе и даму – директора главнейшего универмага. И конечно, дружил с ней, ибо ничто не сближает людей так, как стоматологическое кресло. «Он ходил сюда каждый день, как на работу. Такого женского белья, как в ДЛТ, нигде больше не было – и папа, не скупясь, его покупал. Вечером мы разбирали и мерили – кому что. Перед 8 Марта, который в советские времена считался «главным женским днем», мы пропадали в ДЛТ, выбирая подарки. У папы были: теща, мама, сестра, жена, две дочери и все сотрудницы отделения зубопротезной поликлиники – никого нельзя было оставить без подарка. В общем, щедрый и модный мужчина, ездил в круизы по Волге».
В советское время, чтобы совершить достойные покупки в ДЛТ, нужно было жениться. По ваучеру из загса в этом храме промтоваров отпускали дефицит: жениху – костюм и рубашку, невесте – недоступные платья из кремового креп-жоржета, которые каждую весну появлялись в нарядных витринах на улице Желябова, как тогда звалась Большая Конюшенная.
Алла улетела из СССР в 1976 году.
Мудрый папа сказал: первое время будет сложно, нужно собрать все необходимое. Необходимое уместилось в двух чемоданах. У писателя Довлатова, как известно, в один. Улетали налегке, но с тяжелой душой – без надежды вернуться.
Упадок, в который перестройка ввергла все великие универмаги великой страны, не обошел и ДЛТ. Вернувшись в 1989 году, Алла перво-наперво позвонила своей подруге Белле Купсиной, продюсеру певца Александра Розенбаума: едем в ДЛТ. «Куда ты собралась, там нечего делать», – кратко отвечала та. «И что я увидела? – вспоминает Вербер. – Шапки, хохлома, велосипеды, кастрюли. Развал».
А потом Mercury, снабдившая Москву Третьяковским проездом, ЦУМом и «Барвихой Luxury Village», взялась возродить былую славу универмага. Вербер, понятным образом, назначили ответственной за проект. «Прилавки тогда уже убрали. Я вошла в пустой магазин. И наконец смогла рассмотреть эту невероятную красоту. Увидела потолки, лепнину, огромную лестницу. Я выросла на искусстве Эрмитажа, архитектуре Исаакиевского собора, но сталинское барокко в детстве совсем не понимала, а ведь весь внутренний декор в ДЛТ – послереволюционный».
Элегантный универсальный магазин Гвардейского экономического общества, впоследствии ставший ДЛТ, открылся в 1909 году в присутствии членов царской семьи: уставный капитал Общества составили 25 000 рублей, внесенные Александром III в 1891 году. Гвардейцы, в отличие от обычных солдат и офицеров, должны были сами оплачивать свое обмундирование, и новый универмаг, в котором разместились и пошивочные мастерские, стал изрядным подспорьем. Здание потрясло придирчивое воображение жителей столицы. На его строительстве впервые в России был применен железобетон. В торговом зале использовали стекла Монье с вплавленной в них узорчатой металлической сеткой. Дубовый паркет положили во многих помещениях прямо поверх асфальта: в универмаге не было подвала, а значит, и крыс. Облицовка радомским песчаником унесла из бюджета умопомрачительную сумму, зато в будущем фасад не требовал ремонта. В его оформлении преобладали неоклассические элементы – колонны, пилястры, майоликовые вставки. Ротонду венчал шпиль – он пострадал во время бомбардировок в Великую Отечественную, но был счастливо восстановлен.
Ассортимент в «гвардейке», или «экономке», как еще называли чудо-универмаг, был выше всяких похвал. «Ежедневно в четыре-пять часов, приближаясь к магазину, вы можете наблюдать длинные вереницы роскошных автомобилей, нарядных экипажей, таксомоторов и просто извозчиков, ожидающих своих владельцев и седоков», – писали питерские газеты.
В советское время универмаг неоднократно переходил из рук в руки, и главная загадка связана с аббревиатурой ДЛТ. Что такое Дом ленинградской торговли? Почему не Ленинградский дом торговли? Да потому, утверждают некоторые, что ЛДТ – это Лев Давидович Троцкий, попавший к тому времени в страшную опалу. Другие политического контекста в смене вывески не находят: это был Дом ленинградского торга – так называлась организация, ответственная за обеспечение граждан новой счастливой страны прод- и промтоварами.
Известия из универмага поступали разные. «Сегодня при посещении ДЛТ я не смог купить жене боты, так как спекулянты успели раскупить их», – жаловался обиженный член партии. «В ДЛТ происходила схватка. Боролись за овощерезки. Я пролез к прилавку и схватил предпоследнюю. «Куда? – закричала очередь. – Он не стоял!» «Стоял!» – закричала слева моя дочь», – это уже свидетельство 1967 года. «Проигрыватель «Аккорд» стоит шестьдесят рублей. Продавец распаковывал коробку за коробкой, наконец с пятой попытки нашел исправный, но и его через месяц пришлось относить в ремонт», – плачут покупатели восьмидесятых. Сюда же отнес три рубля пятьдесят копеек из пятерки, заработанной колкой льда, Иван Ургант: приобрел пластинку Rolling Stones Lady Jane, остальное не по-питерски щедро потратив на «сигареты, выпивку, женщин».
Универмаг был символом недоступного общества потребления и становился ареной важных свершений. В 1973 году здесь пустили первый в Ленинграде межэтажный эскалатор. Здесь же некий отчаянный гражданин Норвегии приковал себя наручниками к перилам первого этажа и стал разбрасывать листовки в защиту советских диссидентов. Сюда в шестидесятых «Союзторгреклама» направляла несмышленого туриста в исполнении Юрия Никулина, пытавшегося отпилить «на память» кусок ограды Летнего сада: милицейский патруль в ролике доставлял его прямиком в секцию «Сувениры». «Так сложилось, – продолжает Алла Вербер, раскладывая передо мной неисчислимые чертежи нового ДЛТ, – что мы с отцом приходили сюда и сразу садились пить кофе из маленьких фарфоровых чашечек в кабинете директора. И сейчас очень многим важно, чтобы было именно так – поэтому, разумеется, мы предусмотрели и VIP-примерочные: без них современный универмаг немыслим нигде, и уж тем более в России».
В ДЛТ будет много такого, что давно должно было случиться в Санкт-Петербурге, но загадочным образом обходило город на Неве стороной. Mercury, потратив на реконструкцию более двух миллиардов рублей, семь лет упорного труда и уйму нервов, откроет в культурной столице культурный универмаг, центр не только шопинга, но и жизни – давно освоенный Европой формат: KaDeWe, Harrods, Galeries Lafayette и ЦУМ – важнейшие точки на карте Берлина, Лондона, Парижа и Москвы. Отсутствие такого места в Санкт-Петербурге – городе необъятных пространств и широких возможностей, родине двух сменных президентов – теперь можно смело списать в досадные «недоразумения прошлого». Торговые площади ДЛТ в ходе реконструкции увеличились вдвое – за счет освоения двух этажей, где раньше располагались склады. На первом этаже привычно разместятся парфюмерия и аксессуары, на втором будет мужская одежда, на третьем – женская, на четвертом – молодежная, на пятом – детская, на шестом – рестораны. Имена операторов (Новиков? Ginza? Мнацаканов?) пока не называются, но понятно, что это будет гастрономическая бомба.
«Во времена моего детства Ленинград был городом значительно более стильным, чем Москва. Папа вообще считал, что столичных девушек в первую очередь отличал дурной вкус. Я с детства любила моду, старалась наряжаться. Очень внимательно рассматривала людей. Обращала внимание на то, как одеты дачники в электричке на Ольгино. Весной не было ни одной, клянусь, ни одной женщины в черном. Мы уже тогда одевались в цвета Marni. На Невском и вовсе был парад мод. Чтобы понять, какие задания дать байерам, я вышла на Невский и, покуда держалась на ногах, смотрела, кто во что одет. Первый мой осенне-зимний клич был: сапоги! Я знаю, многим, особенно москвичам, кажется смешной эта питерская привычка всюду ходить в сапогах. Но главная наша дань моде – высокий сапог и короткая юбка. Так было, так есть и так будет: погоду не выбирают. На самом деле мы «лето» тоже закупали, хотели раньше открыться, но вы же знаете, какая у нас компания перфекционистов... По цветам мои рекомендации были такие: сначала белый, потом синий, сиреневый, коралловый и красный. Красный очень важен. Размеры брали, естественно, ходовые – до сорок второго. Но для Питера я попросила взять и сорок шестого, и сорок восьмого. И вы знаете, все это отлично ушло в Москве – то есть мы продолжаем учиться».
Тут Алла достает телефон и начинает показывать мне фотографии из своего ленинградского детства. Мама. Папа. Сестра с сыном. Изящная юбка. Пижама – почти как сейчас у Céline. Белые лодочки. Синие ленты в волосах. Желтое с черным платье. Желтые с черным, на высоченной платформе, туфли. Джинсы, кожаная куртка... И наконец – сапоги-чулки. Москвичи, расслабьтесь, в Питере так одевались всегда.
Фото: Влад Локтев