Александр Шусторович: «Школа детям неинтересна»

Я сидела в серо-бетонной коробке офиса издательского дома Pleiades Publishing, расположенной в той части Профсоюзной улицы, откуда рукой подать до края географии, до МКАД, и слушала вдохновенную речь об Электронном образовательном комплексе — ЭОК. Электронный учебник от Шусторовича похож на книгу и делает портфель школьника в разы легче. Но это еще не все. Электронная книжка, способная вместить все учебники разом, имеет два взаимосвязанных экрана: с одной стороны электронная бумага — с нее можно читать без вреда для зрения, а заодно на ней же писать, с другой — цветной жидкокристаллический экран, как на iPad. Эта планшетная часть имеет доступ к определенным интернет-ресурсам, среди которых не только различные образовательные пособия, но и электронные версии дневников и классного журнала, медкнижка ученика, специальная учебно-научная соцсеть и многое другое полезное. Туда же встроена веб-камера, с помощью которой можно оказаться на уроке, даже если ученик заболел или вовсе проживает в отдаленном селе, дорогу к которому занесло снегом: на необъятных просторах нашей родины случается и такое. А еще эта система позволяет школьнику изучать программу настолько широко и глубоко, насколько он способен, без ущерба для других — и отличников, и отстающих.

К сожалению, все эти важные знания об ЭОК приходят ко мне не от Александра. Господин Шусторович появляется на полтора часа позже назначенного времени и лучезарно рассыпается в извинениях, но мой график не предполагает, что в Александре, или Алексе, как называет его большинство, могут проснуться амбиции примадонны или Валерия Абисаловича Гергиева. Впрочем, быстро выясняется, что амбиции такого рода в нем вообще никогда не спят: наша следующая встреча назначена в авиатерминале «Внуково-3». Александр позирует с детьми, я же покидаю издательство, у дверей которого стоит Maybach. Надо сказать, сложно отыскать вещи более не соответствующие друг другу, чем издательский дом, в котором и сейчас можно смело снимать «Концерт Высоцкого в НИИ», и этот длиннющий представитель автолюкса.

В Александре-Алексе вообще много несоответствий. Во-первых, российскому свету и интернету он известен под двумя разными фамилиями: Шустерович и Шусторович. Правильно будет все-таки через «о». Во-вторых, эти двое парней с похожими фамилиями, кажется, вообще не должны быть знакомы. Один из них — тот, что через «е» – едва не сочетал себя законным браком с Ксенией Собчак в Петербурге, катает Ульяну Цейтлину на Bentley с московскими номерами по Лазурному Берегу, тусуется с Фавазом Груози по всему свету и владеет франшизой на трансляции Fashion TV в странах СНГ. Второй — тот, что через «о» — издает девяносто (!) процентов научной периодики в России, а также, в переводах, выпускает ее за рубежом, является совладельцем крупнейшего в мире агентства, занимающегося исполнителями классической музыки IMG Artists, и дает интервью по поводу уже упомянутого Электронного образовательного комплекса, причем не только русскому «Татлеру», но и самому авторитетному журналу про «технику – молодежи» Wired. Когда я излагаю свои взгляды на это раздвоение личности самому Александру, он... смеется – да-да, смеется: «Я по гороскопу Близнецы. Это в России считается, что человек не может быть одновременно светским львом и трудоголиком. Мне так никогда не казалось. Я живу в России и на Западе и не вижу в этом особого противоречия. Причем пытаюсь и там и там быть своим. И везде мне время от времени дают понять, что такая позиция неверна. А я стараюсь всех убедить в обратном. Возможно, именно из-за этой моей настойчивости случился тот самый эпизод: я думал сблизить несближаемое. В какой-то степени у меня даже получилось».

Истории, из-за которой господин Шусторович получил прозвище «урановый мальчик», уже около пятнадцати лет, и вопросов про нее я не задавала. Но, видимо, до конца тема так и не отболела. Суть ее сводится к тому, что небольшая компания Pleiades без опыта работы на урановом рынке, управляемая очень молодым тогда еще Александром через «о», пыталась стать продавцом российского урана в Америке. Задача была сверхамбициозной, и треск от провала получился соответствующим. Впрочем, Александр считает нужным донести свою точку зрения: «Это один из немногих действующих больших контрактов между Америкой и Россией. Да, он получился гораздо меньшего масштаба, чем я предполагал. На самом деле это вообще не светский разговор. Но суть проекта сводилась к тому, чтобы продавать электричество, а не руду. Однако в начале девяностых здесь шла активная фаза приватизации сырьевых активов, и никто не задумывался о том, что в стране есть и технологические ресурсы. Продажи урана, который в то время активно реализовывался в России в виде сырья, вдруг оказались заблокированы. Было принято международное соглашение по приостановке торговли российским ураном. А мы смогли обойти этот барьер, продавая электроэнергию. Но появились некие силы, которые решили срезать фрукт прежде, чем он созреет. К счастью для тех, кто это сделал, он был уже съедобным. Но я все равно считаю, что будущее ТЭК в изрядной степени зависит от урана, от ядерного топлива!» Я интересуюсь, продолжает ли Шусторович держать свою руку на урановом пульсе? «Я в курсе того, что происходит, но этим не занимаюсь по целому ряду причин, связанных с масштабностью вопроса. Существуют устоявшиеся интересы госкомпаний, и отдельному коммерсанту в таком бизнесе сложно найти свое место. Это как инь-ян: я знаю и силу этого рынка, и его ахиллесову пяту. В инициативной молодости мне казалось, что эту проблему можно решить. И она будет решена, просто я не готов посвятить свою жизнь делу, на котором славу и огромное количество денег сделают другие. Я вижу другие интересные направления, которыми можно себя занять».

Корреспондент Wired назвал Александра носителем «легкого шарма ультрабогатства». Ну да, он из тех, от кого пахнет деньгами. При этом очевидно, что ни франшиза Fashion TV, ни издание научных журналов, ни рекламное агентство «Олимп» тут ни при чем. По тону Алекса я понимаю, что рискую, делая такое предположение: «Вы что, из «Коммерсанта»? Я не занимаюсь публичным бизнесом. Отчитываюсь только перед законом и его легитимными представителями. Если вас это очень сильно интересует, я занимаюсь в том числе энергетикой, просто не в России. Если соблюдать правила, работать можно где угодно. Однако надо помнить, что бизнесмен, высказывающий соображения по поводу строя и режима, перестает быть бизнесменом. Граждане страны не только имеют право, но даже и обязаны выражать свою волю в отношении того, какая власть у них будет, но компании – они же не физические, а юридические лица. Им бы хорошо помалкивать».

Понятно, что без поддержки государства, без соответствующих директив от Министерства образования и науки проект ЭОК так и останется прекрасным экспериментом, поскольку недешев. «Вещь действительно не копеечная, зато транснациональная. Самый большой рынок у нас — это Китай. И есть целый ряд стран, которые не так велики и не настолько на слуху, но тоже весьма заинтересованы в этой программе. Например, на прошлой неделе у нас была встреча с президентом одной африканской страны, который уже дал ряд поручений на сей счет. Главное для них, я думаю, — возможность дистанционного обучения без потери качества. В России же, наоборот, школ и учителей полным-полно, а методы крайне устаревшие, несмотря на все курсы повышения квалификации. Проблема в том, что система сама не понимает точно, что она хочет донести до ученика. Общество уже не линейно, оно интерактивно. Дети с раннего возраста это прекрасно понимают, и школа в ее нынышнем виде им неинтересна. Еще одна сложность в том, что интернет небезопасен: я говорю даже не о педофилии, а о недостоверной, псевдонаучной информации. Это очень важные вопросы, которые государству, с нашим участием или без, все равно придется решать. В Америке, где со школьным образованием тоже непросто, министерство образования выпустило некий наказ школам: с чего им следует начать. Читая его, я пересчитывал свои патенты. Если несколько лет назад говорили о том, что детям в школе компьютер не нужен, то теперь, напротив, ученики завалены кучей никак не связанного между собой оборудования. Это дракон, проникший в школу, и его кто-то должен обуздать. Уже сейчас спрос на ЭОК возрастает в геометрической прогрессии: от нескольких тысяч к нескольким сотням тысяч. Есть школы, которые уже три года учатся по этой программе, и никто до сих пор не отказался. Я все-таки идеалист и верю, что новшество распространится повсеместно».

С тем, что Александр — идеалист, спорить практически невозможно. Он, увезенный родителями из СССР в возрасте десяти лет, вернулся обратно, что называется, при первой возможности – в восемьдесят девятом году. И хотя это было что-то вроде турпоездки, господин Шусторович сразу же присмотрел для себя научно-издательский бизнес: «Ну да, я патриот!» На мой вопрос, как ему удается оставаться патриотом, он приводит в пример своего отца. Папа всегда занимался наукой, но никогда не был антисоветчиком. Даже эмиграция объяснялась необходимостью продожения научной деятельности. «В моей семье были и ярые коммунисты: например, один родственник, который в момент моего рождения написал письмо в будущее, взрослому мне, о том, как быть настоящим коммунистом. Мои родители достигли в Союзе своего «стеклянного потолка», а ученый — достаточно ликвидная профессия. Если твои работы имеют ценность — у тебя есть международное признание, если нет – это и не наука вовсе». С тем, что такое «малокомплектная школа», Шусторович столкнулся после переезда в Штаты, в Корнелльском университете, где всех детей зарубежных преподавателей, вне зависимости от возраста и уровня владения английским, отправили в один класс учиться по одной книжке зеленого цвета. «Понятно, что я, приехавший из хорошей московской школы, математику схватывал быстро. Но ровно по той же причине с историей США у меня поначалу были трудности. Можно смеяться, но именно воспоминания об этом безобразии и побудили меня сделать модульные учебники». Всем бы так прощаться с ужасами детства!

Голосование - [Голосование в статье] Лучший образ Элизабет Бэнкс с промо-тура «Голодных игр»:

Фото: Илья Вартанян, Архив Tatler