Час, проведенный за кулисами модного показа в Милане в обществе Зои Салдана и ее команды, показался мне хорошо организованной передышкой в бесчеловечном звездном графике. Никто не делал страшные глаза и не говорил «через три с половиной минуты ОНА освободится». Никто не инструктировал меня, какие вопросы нельзя задавать, потому что ЗВЕЗДА обидится, никто не разговаривал задушенным шепотом, дабы не потревожить ЕЕ покой. Все наперебой предлагали сэндвичи и шампанское, болтали о пустяках, смеялись и вели себя крайне безответственно.
Зои вскочила мне навстречу в платье Max Mara из «жидкого золота» и протянула руку. Ее рукопожатие оказалось крепким, что лично меня немедленно располагает к собеседнику. Вблизи она еще красивее, чем на фото и в кино. Красота ее в самом деле какая-то фантастическая. И ты понимаешь, что это не фотошоп, а природа. Она улыбается всем лицом, а не просто растягивает губы, как положено звездам. И самое главное, улыбается глазами — такими огромными, что сначала ничего, кроме них, не замечаешь. В первое мгновение они мне показались голубыми, что, конечно, абсолютная чушь. Не может быть у дочери доминиканца и пуэрториканки голубых глаз.
Я опасалась, что Зои заведет привычную песню о скромном детстве, проведенном в Куинсе, о том, как много работали родители, о том, что они и думать не могли о таких пустяках, как мода. Поэтому решила с порога задать вопрос в лоб.
— Вы можете вспомнить, когда впервые услышали названия Dior, Chanel или Max Mara?
— Ой, вряд ли. Просто наш дом всегда был завален модными журналами, так что я все имена знаю с детства, они для меня родные.
И вот я уже думаю: сейчас окажется, что Салдана — дочь доминиканского богача, выросшая в роскоши и гламуре. Вероятно, заметив ужас на моем лице, актриса заливается смехом.
— Да нет, дорогих вещей я близко не видела. Просто моя бабушка была портнихой, у нее даже маленькое швейное производство было, когда мы жили в Доминикане. Так что в доме не переводились ткани и журналы, которые я разглядывала с большим удовольствием.
Наверное, девочка с такой уникальной внешностью мечтала стать моделью?
— Нет! Никогда! — ответ звучит более чем решительно. — Хотела стать балериной, провела у станка девять лет по шесть дней в неделю. А потом поняла, что выдающейся балериной мне быть не дано, и решила стать актрисой.
Ее физическая подготовка здорово помогает в актерской карьере. Многие трюки она делает сама, не прибегая к помощи дублера. И останавливается лишь у опасной черты, за которую не позволит перейти ни один продюсер. В «Неудачниках», например, она выпрыгивала из танка, стреляла из пистолета и поджигала дома, а в «Аватаре» ее трюки вообще граничили с цирковыми. Однако сама Зои утверждает, что по-настоящему доконали ее вовсе не рискованные прыжки, а высоченные каблуки, в которых ей пришлось ходить на съемочной площадке британской комедии «Смерть на похоронах»: «Я уже с умилением вспоминала об акробатических трюках и бряцании оружием, пока мучилась на них!»
—Но какая же кинодива без высоких каблуков? Разве вы не боитесь выглядеть некрасивой на экране? А набрать двадцать килограммов сможете, если понадобится?
— Некрасивой? — она, похоже, не поняла моего вопроса. — А при чем здесь красота? Важно, какой фильм, кто его снимает, какая роль. Вон в «Аватаре» меня и вовсе никто не видел. Разве в этом дело? Мне нравятся актрисы, которые делают то, что считают нужным, не стараясь соответствовать всем этим голливудским клише. Такие, как Мэрил Стрип.
Времени у нас катастрофически мало. И мы возвращаемся к более легкомысленным предметам.
— Ваша бабушка шила вам наряды?
— Ну конечно! И костюмы для танцев, всякие юбочки, платьица. Ну и потом, когда мы вернулись в Нью-Йорк и мне так хотелось быть похожей на своих нью-йоркских сверстников. Они все ходили в плоских сандалиях и широких штанах. Но бабушка все делала по-своему. Она говорила: «Не смотри ты на них, они все в черном. А ты должна быть особенной». И шила мне яркие платья с пышными юбками. Я выглядела как попугай!»
А к чьим советам прислушивается сегодня Зои Салдана? На этот вопрос она отвечает без тени смущения: «Конечно, у меня есть стилист, мы работаем вместе больше двух лет. Иногда мне кажется, что она знает меня лучше меня самой».
— Ну и как примирить ее представление о вас и ваше собственное ощущение? – задаю вопрос, который мучает меня многие годы. Как звезды доверяются стилистам, понимая, что они у него не единственные, что он в тот же день и час выбирает платье для ее главной соперницы?
— Да, я понимаю, о чем вы думаете, — говорит Зои, — но я потому и довольна нашим сотрудничеством, что она точно знает: я не терплю дискомфорта в одежде. Душевного дискомфорта в первую очередь. Что бы я ни надела, вещь должна быть моей. Я не несу платья на себе, я надеваю их и забываю.
Ее стилист Петра Фланнери одевает не только Салдану, но и актрису Розарио Доусон, и певицу Гвен Стефани, но Зои, пожалуй, лучшее ее творение. Все, в чем она появляется на публике, выстраивается в стройный логичный ряд. Она носит самых разных дизайнеров: от Marchesa до Jason Wu. Чего стоит один только кутюрный наряд Givenchy, в котором Зои появилась на «Оскаре» в 2010 году. Словно вылепленный из фиалковой пены, он напоминал о золотой эре Голливуда, и только его невесомость указывала на современное происхождение. Зои жила в нем легко и беззаботно — говорила же, что дискомфорта в одежде не терпит. И похоже, в этом сочетании большого стиля и небрежного к нему отношения и есть залог нового голливудского гламура. Символом которого Зои Салдана имеет все шансы стать.
Фото: Getty, Giampaolo Sgura