Как жили, кого любили и что носили «лебедушки» Трумена Капоте

Писатель, родившийся 30 сентября 1924 года, дружил с самыми богатыми и элегантными женщинами современности, а потом решил выдать их тайны в романе «Услышанные молитвы». Этого его «лебедушки» простить не смогли. Вот что еще нужно о них знать.
Как жили кого любили и что носили «лебедушки» Трумена Капоте

Кто такие «лебедушки»

Так Трумен Капоте, самый светский из всех американских писателей, называл жен важных людей из своего ближайшего окружения. У каждой была звучная фамилия, гардеробные, ломящиеся от кутюра и бриллиантов, миллионы завистниц и истории, которые приходилось тщательно скрывать за фасадами роскошных резиденций. Закрытые для всего мира, кроме таких же влиятельных и богатых, эти двери всегда были открыты для Капоте — саркастичность писателя-гомосексуала не внушала чувства опасности ни «лебедушкам», ни их мужьям. Более того — она их веселила, поэтому они с удовольствием проводили с ним время в свете и стали главными звездами его фееричного Черно-белого бала 28 ноября 1966 года. Светская идиллия закончилась в середине 1970-х, когда была опубликована глава La Côte Basque из так никогда и не дописанного романа Капоте «Услышанные молитвы». «Лебедушек» не порадовало то, что друг выставил напоказ интимные подробности их частной жизни — пусть и поменяв имена. В результате этого неудовольствия Капоте лишился своего главного источника вдохновения — доступ в свет ему был закрыт, и писать стало не о чем. Последние несколько лет своей жизни писатель провел за распитием крепких алкогольных напитков. Подробнее о его личной трагедии можно узнать из документального фильма «Говорит Трумен Капоте», который будут показывать в Москве еще 11, 13 и 14 августа в рамках Beat Film Festival. Мы же сосредоточимся на жизни «лебедушек» — как первопричине его взлета и падения.

Бейб Пейли

Жизнь сулила Барбаре Кушинг, известной как Бейб, радужные перспективы с самого начала. Она родилась в 1915 году в семье одного из лучших нейрохирургов Нью-Йорка и была воспитана матерью таким образом, что вместе с сестрами должна была вырасти идеальной женой богатого человека. Так и произошло. Все трое сестер Кушинг очень выгодно вышли замуж. Бетси — за сына президента Франклина Рузвельта, Минни — за представителя рода Асторов. Первый муж Бейб обладал чуть менее впечатляющей родословной: Стенли Мортимер был сыном нефтяного магната. У них родилось двое детей. Нетипично для женщины, обладающей в те годы таким высоким положением в обществе, Бейб пыталась совмещать семью с карьерой — она работала в редакции Vogue до тех пор, пока первый брак окончательно не развалился. Выйдя замуж второй раз — за медиамагната Уильяма С. Пейли, основателя CBS, — Бейб оставила свои карьерные амбиции и еще глубже погрузилась в мир роскоши — уже исключительно в качестве клиентки Givenchy и Valentino, чьи коллекции она скупала целиком.

Миссис Пейли была настоящей ролевой моделью для миллионов американок. Так, Бейб ненароком ввела моду на платки, повязанные на ручки сумок, просто однажды выйдя в свет с таким аксессуаром. Вообще она обладала удивительным и чересчур прогрессивным для своего времени чувством стиля: смело миксовала ювелирные украшения Fulco di Verdura и Jean Schlumberger с дешевой бижутерией и отказывалась закрашивать седину, когда она у нее появилась. Ничто из этого не вызывало смущения, потому что было органичным проявлением ее индивидуальности. «Не помню, чтобы она когда-то не привлекла чьего-то внимания. Ее волосы, макияж, свежесть завораживали. Что она носила, было абсолютно неинтересно. Вы замечали только Бейб и ничего больше», — вспоминал дизайнер Билл Бласс.

Со стороны жизнь Бейб казалась сказкой — и во многом это было заслугой не только и не cтолько финансовых вложений ее супруга в определенный образ жизни, сколько ее личных стараний. Она прикладывала массу усилий для того, чтобы поддерживать в свете и в прессе образ идеальной семьи и идеальной жены. В реальности все было не совсем так — мистер Пейли регулярно изменял своей безупречной супруге, признанной журналом Time самой стильной женщиной в мире после Уоллис Симпсон, а она сама на нервах выкуривала по несколько пачек сигарет в день. В итоге у Бейб обнаружили рак легких, и она лично занялась организацией своих похорон, чтобы проконтролировать все вплоть до вина, которое будут предлагать гостям. Просто потому, что никто другой не смог бы сделать это с таким же вкусом. «У Бейб был только один недостаток. Она была совершенством — с какой стороны ни посмотри», — говорил о ней Трумен Капоте.

Слим Кит

Нэнси Кит (в девичестве Гросс), которую друзья прозвали Слим, с ее калифорнийским свободолюбием была не создана для того, чтобы следить за домом и сливаться с богатыми интерьерами, — и этим всегда выделялась на фоне остальных светских героинь.

Она могла похвастаться внешностью и харизмой голливудской звезды, но не портфолио или завидным происхождением — в круги актеров из А-листа она попала случайно. Точнее, благодаря своей бунтарской натуре. В 16 лет она оставила школу и поехала в Долину смерти, где познакомилась с Уильямом Пауэллом. Позже он представил ее своим коллегам по цеху, в том числе Кларку Гейблу, который еще долго страдал по юной красотке. Не устоял перед чарами Слим и Эрнест Хемингуэй — но флирт с ним в итоге перерос в дружбу.

Слим с ранних лет четко представляла себе, чего хотела: карьеру, дом, четыре машины и яхту. Все ее мужья обладали необходимым набором недвижимости и предпринимали попытки помочь ей найти себя, но в историю Слим вошла все-таки не как талантливый кастинг-директор или костюмер (хотя могла бы), а как очень красивая женщина, которая всем украшательствам предпочитала одежду в спортивном стиле и выглядела в ней не менее эффектно, чем другие девушки в шелках и бриллиантах.

Первый раз Слим вышла замуж за режиссера Говарда Хоукса («Джентльмены предпочитают блондинок», «Воспитание крошки») — это был не только любовный, но и творческий союз. Слим помогла супругу найти актрису (Лорен Бэколл) на главную роль в фильме «Иметь и не иметь» и одела ее для съемок. У них родилась очаровательная дочь Китти. Однако этот брак Слим, как и все последующие, продлился около 10 лет — она узнала об изменах супруга и сбежала на Кубу к Хемингуэю глушить стресс ромом и стрелять по фазанам. Но горевать пришлось недолго — там же, в Гаване, она познакомилась с продюсером Лейландом Ховардом, главной любовью ее жизни. Они поженились спустя два дня после того, как был оформлен официальный развод Слим с Хоуксом. Союз распался в результате нового увлечения Ховарда Памелой Черчилль. Слим не растерялась и вышла замуж еще раз — за британского банкира Кеннета Кита, но и тут любви до гроба не сложилось. Подробнее об этом можно прочитать в ее автобиографии «Слим Кит. Воспоминания о богатой и неидеальной жизни». То же, что написал Капоте в своем последнем романе, ее сильно возмутило, и после той публикации до конца жизни она больше не обменялась с ним ни единым словом.

Слим и Кларк Гейбл

Ли Радзивилл

«Ну, ее легко описать, — говорил о Ли-Каролине Радзивилл Трумен Капоте. — Она красавица. Внутри. Внешне». Но разве то же самое нельзя сказать о ее старшей сестре Джеки? Обе росли умницами и красавицами, обе стремились к роскоши и торопились поскорее выгодно выйти замуж. Ли первой выскочила за Майкла Кэнфилда, сына известного американского издателя Касса Кэнфилда, в апреле 1953 года. Джеки познакомилась со своим будущим мужем и президентом США Джоном Ф. Кеннеди лишь месяцем позже, а свадьбу они сыграли в сентябре. Так Ли выиграла у сестры в скорости, но проиграла во всем остальном: «Как я могу соревноваться с таким?»

Сестры (урожденные Бувье) до конца жизни блистали, но каждая по-своему: одна в свете, другая на передовицах газет. Но за безупречным имиджем обеих стояла младшая — Ли. Ее вкус проявился довольно рано: в подростковом возрасте она попыталась сбежать из дома, но ушла недалеко, потому что надела шпильки. В итоге в свете ее стали называть «более модной младшей сестренкой Джеки». И это при том, что первая леди была признанной иконой стиля. Ее младшая сестра была иконой стиля в квадрате, потому что отвечала не только за свои образы, но и курировала гардероб старшей: первое время даже присылала ей в Вашингтон чемоданы с нарядами и гайдлайны, что с чем сочетать. Врожденное чувство стиля Ли развивала всю жизнь, искусно тратя миллионы трех своих мужей поочередно — на интерьеры, платья и украшения. После Кэнфилда был польский князь Станислав Альбрехт Радзивилл (его фамилию Ли оставила после развода) и американский режиссер и хореограф Герберт Росс.

Ли всегда вращалась среди западной элиты — политической (в качестве постоянной компаньонки Джеки до гибели Джона Кеннеди) и творческой (ее обожали Рудольф Нуреев и Энди Уорхол), но сама себе громкой карьеры в какой-то одной области не сделала. Ее опыты в кино обернулись провалом, эксперименты с дизайном интерьеров были вполне убедительны, но не принесли какой-то еще славы, отличной от светской. То же самое с работой в PR-отделе Armani — она была поражена талантом итальянского дизайнера в 1980 году (когда он только начинал свое восхождение на модный Олимп) и спустя несколько лет вошла к нему в команду, в которой проработала 10 лет и все это время носила только его платья — в том числе на своей третьей свадьбе с Гербертом Россом. Такая позиция была бы настоящим достижением для любого человека из модной индустрии, но не для Ли, которую всю жизнь тяготил статус первой леди ее старшей сестры и его недостижимость для нее.

Джеки Кеннеди и Ли Радзивилл

Си-Зи Гест

Люси Дуглас Кокрейн родилась в семье инвест-банкира Александра Линд Кокрейна, входившего в группу первых колонистов Новой Англии, известную как «Бостонские брамины». Они вели квази-аристократический образ жизни и очень серьезно относились к институту брака: ссоры и разводы считались недопустимыми. В итоге Люси (которая станет известна в свете как Си-Зи, что является искаженной формой имени «Сисси», как ее в детстве звал брат) была замужем лишь однажды — за Уинстоном Фредериком Черчиллем Гестом, племянником сэра Уинстона Черчилля. Он был старше ее на 14 лет, но у них были одинаковые привычки и любовь к спорту. Гест был профессиональным игроком в поло, Си-Зи серьезно увлекалась верховой ездой. Свадьбу играли у Хемингуэя на Кубе, американский классик был на торжестве шафером.

Однажды Си-Зи получила серьезную травму во время скачек, и, пока она восстанавливалась, The New York Times обратились к ней с просьбой написать колонку о садоводстве. За одной колонкой последовало еще несколько, а потом и серия книг, посвященных саду. Предисловие к первой из них написал Трумен Капоте, а фотоиллюстрации сделал Сесил Битон.

Помимо коней и цветов у Си-Зи была еще одна страсть — собаки. Она даже оборудовала в своем поместье на Лонг-Айленде приют для бродячих псов. Вы могли его видеть в архивной съемке Ralph Lauren.

Будучи поклонницей активного образа жизни, Си-Зи интегрировала в свой гардероб мужские и спортивные вещи. В целом ее стиль был очень близок к преппи — и это объединяло их с Труменом Капоте. Оба не имели никакого отношения к Лиге плюща, но любили одеваться так, будто когда-то учились в Гарварде. Все это шло вразрез с тенденциями того времени, которым следовало большинство жен влиятельных людей, но было Си-Зи к лицу. Ее образ вдохновлял Сальвадора Дали, Диего Риверу и Энди Уорхола. А еще она сама, уже в преклонном возрасте, начала выпускать одежду — сначала кашемировые свитеры, потом спортивную форму. Но, пожалуй, самой необычной строчкой в ее резюме все же выглядит разработка парфюмированного репеллента от насекомых. Да, работать в саду надо тоже уметь с шиком.

Си-Зи была не только модницей и музой, но и человеком широкой души. В отличие от большинства «лебедушек», она не отвернулась от Капоте после публикации La Côte Basque. Напротив, даже попыталась спасти его от алкогольной зависимости, но на их безобидных прогулках Капоте все равно пил водку, перелитую в бутылку из-под минеральной воды.

Глория Гиннесс

В биографии Глории Гиннесс есть пробелы и нестыковки — то ли ей было так выгодно, то ли она пыталась придать своей истории еще больше экзотики. Красавица родилась в мексиканском городе Гвадалахара в семье известного журналиста и представительницы местной аристократии, но всем говорила, что родом из Веракруса, ее отец погиб в бою, а мать всю жизнь работала горничной. Как бы то ни было, любая из этих родословных была неспособна распахнуть перед Глорией двери лучших домов США. А вот утонченная внешность вкупе с несколькими удачными браками — очень даже.

После школы Глория устроилась в ночной клуб, завела перспективные знакомства и уехала в Германию. Ее первым мужем стал немец Якобус Хендрик Францискус Шольтенс, директор сахарного завода в Веракрусе. Он был старше молодой жены на 27 лет — брак был предсказуемо недолгим.

Через два года после первой свадьбы Глория снова обручилась — с графом Францем-Эгоном фон Фюрстенбергом-Хердрингеном, которому родила двоих детей. А после Второй мировой Глория стала женой Ахмада-Абу-эль-Фотуха Фахри-Бея, внука египетского короля Фауда. Они прожили вместе всего три года, потому что, как писали в прессе, супруг был оскорблен тем, что жена постоянно заводит связи на стороне.

Дальше самое интересное. Говорят, что к четвертому браку с миллионером Лоэлом Гиннессом, членом британского парламента и выходцем из той самой знаменитой семьи пивоваров, Глория подошла, не имея на руках ни паспорта, ни гражданства какой-либо страны. В светских кругах ходили слухи, что во время войны она была шпионкой. Эту сплетню породили книги другой шпионки, графини Алины де Романонес, в которых Глория, еще будучи графиней фон Фюрстенберг, появлялась пару раз в качестве эпизодического персонажа.

Вместе с четвертым замужеством у миссис Гиннесс началась новая жизнь. Она дерзко указывала Кристобалю Баленсиаге, как ему надо кроить для нее платья, парируя тем, что счета за них оплачивает ее муж, и размышляла о природе элегантности на страницах журнала Harper's Bazaar, в редакции которого проработала с 1963 по 1971 год. При этом ее саму больше интересовали красивые люди, чем красивые вещи: «Наверное, все думают, что я целыми днями смотрю коллекции кутюрье, сменяющих друг друга. Но вы вообще представляете себе, какая это скука?» Глория была равнодушна к сиюминутым трендам и придерживалась простых правил: крой должен быть идеальным (поэтому ее так часто можно было увидеть в Balenciaga и Halston), а украшения — исключительно с натуральными драгоценными камнями. «Я не надевала на себя бижутерию ни разу в жизни. Это пораженчество. Зачем мужчина будет покупать вам бриллианты, если вам хватает стекляшек?»

Капоте включал миссис Гиннесс в число самых красивых женщин на свете (вместе с Гретой Гарбо и Бейб Пейли). При этом в США она проводила не так уж много времени — у них с супругом была только одна американская резиденция в Палм-Бич. Кроме нее у них была недвижимость в Лондоне, Париже, Лозанне, Акапулько и Нормандии.

Марелла Аньелли

Капоте называл Мареллу «европейским лебедем номер один» и говорил, что если бы они с Бейб Пейли (которую писатель считал «самой прекрасной») обе оказались на витрине Tiffany & Co, «Марелла была бы дороже».

Донна Марелла Караччоло ди Кастаньето родилась в Тоскане в аристократической неаполитанской семье и проводила будни вместе с родителями и их друзьями за философскими вопросами и изучением средневековых замков. Далее — что в целом было нехарактерно для американских «лебедушек», но не для европейских принцесс — она получила хорошее образование. Марелла отучилась в парижской Высшей школе изящных искусств и в Академии Жюлиана, после чего уехала в Нью-Йорк ассистировать фэшн-фотографу Эрвину Блюменфельду. Там она провела полтора года и вернулась на родину с оффером от издательского дома Condé Nast. Марелла должна была стать репортером, но вместе этого неожиданно для себя вышла замуж за самого завидного холостяка Италии.

Марелла близко общалась с сестрами Аньелли, дочерьми основателя автоконцерна Fiat, и много слышала об их старшем брате Джанни, который, вернувшись с фронта, возглавил после гибели отца его бизнес, взял на себя заботу о благополучии всей семьи, но свою заводить не торопился, предпочитая вечеринки и гонки. Все выдохнули, когда поняли, что все это время он просто ждал любовь всей своей жизни — Мареллу. Правда, когда девушка надевала свадебное платье Balenciaga, она плохо себе представляла, что ее ждет.

Настоящим шоком для Мареллы оказалось короткое ночное путешествие на поезде из Турина в Париж за покупками вскоре после свадьбы. В своем вагоне она нашла полотенца с монограммами Аньелли, свои любимые туалетные принадлежности и живые цветы. «В тот момент я поняла, что у меня начинается другая жизнь, совсем не похожая на ту, к которой я привыкла», — однажды рассказала она.

Марелла умела поддерживать любую светскую беседу, но не вести хозяйство и управлять огромным штатом прислуги. Первое время замужем она была во фрустрации и целыми днями апатично читала французские романы. В итоге супруг забеспокоился и пригласил графиню Вольпи, известную устроительницу венецианских балов, чтобы она прочитала Марелле вводный курс по домоводству. «Запомни, моя девочка, удержать мужа можно только с помощью идеально организованного дома», — говорила графиня. Марелла прислушалась и быстро научилась составлять меню для званых ужинов, нанимать лучших шеф-поваров, контролировать прислугу и всегда выглядеть безупречно в глазах мужа и всего света. Иллюстрацией тому может быть ее портрет авторства Ричарда Аведона, который часто сравнивали с полотном Модильяни из-за утонченной красоты и бесконечно длинной шеи Мареллы. Они с мужем, кстати, сами были неравнодушны к искусству — и даже открыли музей Пинакотека Аньелли, чтобы выставить свою коллекцию Пикассо, Матисса, Ренуара и Мане.

У Мареллы было много увлечений, но со всей душой она отдавалась только оформлению интерьеров и садов. Сначала она деликатно обновила обстановку туринских домов, где Джанни провел детство. В Villar Perosa она пригласила дизайнера Стефана Бодена, который помогал Джеки Кеннеди обустраивать Белый дом, и известного ландшафтного архитектора Рассела Пейджа. Над палаццо Villa Frescot Марелла работала рука об руку с декоратором Ренцо Монжардино и сама придумала текстиль для интерьеров. Благодаря тому, что его заметил Густав Цумштег, которому она заказала ткани, о таланте Мареллы узнал весь мир, и она получила премию Product Design Award.

Свои последние дни она тоже провела за заботами о садах — после смерти Джанни Марелла переехала в Марокко и поселилась на вилле Ain Kassimou, которую ранее обновил Патрик Герран-Эрмес. «Я начала понимать, что сады дышат и живут, как и мы. Работу над садом невозможно завершить, так же как никогда не может быть завершенной жизнь», — говорила она в то время.

Также слушайте наш подкаст о легендарных «лебедушках» Трумена Капоте

Фото: Getty Images