Беспощадный пиар и дружба со звездами: в чем Рой Холстон был первым

В 2019 году Beat Film Festival привозил в Москву документальный фильм о Рое Холстоне, американском дизайнере, предугадавшем тренды на несколько десятилетий вперед, и любимце селебрити-завсегдатаев «Студии 54». Видимо, эта картина заинтересовала Netflix — так что они сняли о Холстоне целый сериал. Он выходит 14 мая, в его основе лежит книга Стивена Гейнса Simply Halston («Просто Холстон»). Главная роль в проекте досталась Юэну Макгрегору. Первый тизер сериала появился еще в начале 2020 года, с тех пор рейтинг его ожидания только рос. Правда, за несколько дней до премьеры над проектом начали сгущаться тучи: то, как в «Холстоне» показана жизнь известного американского модельера, не понравилось его семье. Племянница дизайнера и основательница Halston Personal Archives Лесли Фровик заявила, что создатели с ней ни разу не консультировались, а о готовящемся сериале она узнала, только когда съемки были близки к финалу и началась промокампания. Также в опубликованном от лица семьи Холстона заявлении говорится, что некоторые детали сюжета являются «некорректными» и даже «выдуманными».

Биографию Роя Холстона действительно можно оценивать по-разному, но ни одна из версий не способна умалить того, что он был одной из самых заметных фигур светской жизни Нью-Йорка 70-х годов XX века и новатором фэшн-индустрии.

«Мы с тобой не можем рассчитывать на большее, чем роль дрессированных пудельков, послушно прыгающих через обручи богачей», — сказал своему приятелю Тому Фэллону на заре своей карьеры Рой Холстон.

В то время, в начале 1960-х, Холстон работал модистом Bergdorf Goodman и уже прославился как автор шляпки Джеки Кеннеди, в которой она появилась на церемонии инаугурации мужа. Однако американские наследники громких фамилий по-прежнему брезговали садиться с ним ужинать за один стол. Через несколько лет им пришлось умерить свой снобизм по отношению к молодому человеку из штата Айова.

В 1970-е Холстон изменит ход развития американской моды и не побоится сразиться с парижскими коллегами, пытающимися отстоять свою монополию на кутюр. Вместо «пуделька» он станет, по его собственному выражению, «императором одежды», а еще несколькими годами позже попрощается и со своей империей, и с правами на собственное имя.

Драматичная биография дизайнера стала идеальным материалом для документального фильма Фредерика Ченга («Диор и я», «Валентино: Последний император», «Диана Врилэнд: Глаз должен путешествовать»). Рефреном через всю ленту «Холстон», состоящую из потрясающих архивных съемок с показов, видео с бэкстейджей и интервью с коллегами Холстона, звучит вопрос: «В какой момент все пошло не так?» Это случилось в год открытия «Студии 54»? Переезда в Олимпик-Тауэр? Знакомства с художником Виктором Гюго? Контракта с Нортоном Саймоном? Или линии с сетью недорогих универмагов JCPenney?

Проследить всю траекторию взлетов и падений Роя Холстона и составить свое мнение о том, в какой момент он свернул не туда, можно сначала по фильму «Холстон», а потом — по одноименному проекту Netflix. А пока время вспомнить, чем же он вообще заслужил звание одного из главных американских дизайнеров и в чем опередил остальных.

Бренд Halston для диско-образа 1970-х значит не меньше, чем «Студия 54». И марка, и клуб вошли в историю во многом благодаря грамотной работе со знаменитостями. «Это было начало эпохи селебрити», — как заметил Ян Шрагер в документальном фильме «Студия 54». В ближайшее окружение Роя Холстона входили супермодель Пэт Кливленд, актрисы Бьянка Джаггер и Мариса Беренсон и певица Лайза Миннелли. Из-за лояльности к бренду их даже звали «холстонетты». Холстон одевал их в свои платья, напоминающие древнегреческие хитоны и туники, и они шли танцевать в «Студию 54». Их фотографии с вечеринок, каждое утро разлетающиеся по первым страницам Daily News и New York Post, служили лучшей рекламой Halston. Прекрасно чувствуя эпоху и медийный интерес к звездам, Холстон первым из дизайнеров усадил героинь таблоидов на первый ряд, тем самым положив начало front row в его привычном для нас виде.

«Мы выглядели экзотично: 12 афроамериканских девушек. У них всех была только одна», — вспоминает Пэт Кливленд о соотношении моделей, ходивших на показе Halston и на показах французских дизайнеров, принявших участие в «битве за Версаль», символическом соревновании между Парижем и Нью-Йорком за звание модной столицы (Францию представляли Ив Сен-Лоран, Юбер де Живанши, Пьер Карден, Эмануэль Унгаро и Марк Боан, США — Оскар де ла Рента, Билл Бласс, Анна Кляйн, Рой Холстон и Стивен Барроуз. — Прим. ред.). Кастинг Холстона и сегодня выглядел бы удивительно прогрессивно: он искал интересных темнокожих моделей (среди прочих он открыл Иман) и любил одевать женщин любых размеров. Первая волна моды на плюс-сайз-моделей началась благодаря нему: Холстону обязана своим дебютом на подиуме Пэт Аст, одна из муз Энди Уорхола.

В числе главных людей, оказавших на него влияние, Холстон всегда называл известного американского дизайнера Чарльза Джеймса, у которого он одно время работал ассистентом. Близкие друзья смеялись, что он даже повторял его реплики и жесты. Сам Джеймс считал, что Холстон копирует за ним силуэты (и добавлял, что лучше бы Рою было пойти в стилисты или байеры). Это не совсем справедливо: Холстон взял за основу элегантность нарядов Чарльза Джеймса, но существенно ее облегчил. Большая часть его платьев была скроена просто из одного куска ткани — он мастерски кроил по косой. «Холстон ложился на пол, резал и накидывал на тебя ткань — так появлялось платье», — вспоминают модели.

В соответствии с современными практиками модной индустрии, пиар для Холстона значил не меньше, чем сам дизайн. После мирового признания в 1970-х он начал контролировать абсолютно все, что касалось появления его бренда на публике. Самый яркий пример — поездка в Китай по приглашению местного правительства. Китайцы рассчитывали использовать медийный потенциал светского дизайнера для того, чтобы показать всему миру, что они становятся все более открытым государством. Азарт Холстона же заключался в том, чтобы использовать эту поездку как витрину для своих платьев. Обе стороны получили все, что хотели. В прессе каждый день появлялись идеальные фотографии Холстона в окружении красивых моделей в его платьях. За этими будто бы естественными снимками стояли более 100 чемоданов с заранее отшитыми нарядами для каждой экскурсии — от Запретного города до Великой Китайской стены — и многочасовые репетиции совместных выходов. В том числе с ручной кладью из аэропорта. Все было идеально поставлено и работало на имидж Halston. Когда дизайнер начал контролировать даже жесты и имидж работников своего офиса, многие не выдержали и ушли из компании.

Высокая мода и мода для обычных людей вплоть до 1980-х существовали в параллельных мирах. Первым мостиком между ними стал контракт Halston и недорогих универмагов JCPenney. Холстон хотел одеть всю Америку — и многие считают, что амбиции его и погубили.