Мало кто знает о том, что связывало поэта-шестидесятника Андрея Вознесенского с супругой американского президента Жаклин Кеннеди. Выставка в Центре Андрея Вознесенского состоит из трогательных доказательств того, что их отношения были трепетными и искренними. Все началось с того, что Жаклин посетила поэтический вечер Андрея в Штаб-квартире ООН в Нью-Йорке (с 1961-го года Вознесенский регулярно устраивал чтения в Штатах, на которых собиралась светская публика). Жаклин была впечатлена. С тех пор Кеннеди и Вознесенский начали видеться часто – он лично переводил ей свои стихи, а она старалась не пропускать его концертов в других городах. Публикуем отрывок из очерка Андрея Вознесенского, вошедшего в книгу «Поэт и леди» (выпущена издательством Елены Шубиной специально к открытию выставки).
Ах, как цвели яблони на балконе американского небоскреба за окнами Жаклин...
Жаклин, уже не Кеннеди, а Онассис, была для меня одной из самых дорогих и необходимых мне фигур западной культуры. Рафинированная европейка, со звездностью и безошибочностью вкуса, она бывала на моих вечерах, когда находилась в Нью-Йорке.
Россия была ее страстью. Она выпустила альбом “Русские костюмы”. Во время распада нашей страны сказала мне: “Россию растащат, как свою добычу, соседние хищные птицы...” Я еще тогда не понимал этого, но она, иностранка, чувствовала.
Работая в издательстве «Даблдэй», предложила издать книгу моих стихов и живописи. Но мне не хотелось омрачать высоту наших отношений отношениями деловыми. Я отказался. Я ей подарил свой видеом “Бабочка Набокова”, которую она, понятно, хотела купить на выставке. Собиралась вставить эту бабочку в стекло своей квартиры на Пятой аве- ню, чтобы сквозь нее был виден Центральный парк. Потом разрешила мне свозить эту бабочку на выставку в Париж, а затем в Москву, на мою выставку в Музей имени Пушкина. Когда я привез в Нью-Йорк отдавать ее, бабочка, увы, прилетела на похороны хозяйки.
Отпевали Жаклин, первую леди Америки, в нью-йоркском соборе. Тед Кеннеди говорил надгробную речь. Он был подавлен, с набрякшими подглазьями. Меня поразило, что в речи он нашел нужным пошутить. Несмотря на то что на отпевании были только близкие, любящие Жаклин люди, церковь грохнула от хохота. Я недоуменно спросил у соседей: “Почему?” “Это ирландский обычай, — ответили мне. — Там положено, чтобы на похоронах было веселье”.
Бабочка так и осталась у меня. Квартиру на Пятой авеню, кажется, продали. Любимица Жаклин все равно бы осталась без места жительства. Осыпая пыльцу, она летела обратно через океан.
Фото: Архив пресс-службы