Наташа Максимова – о самоизоляции в Париже и жажде свободы

Героиня нашей апрельской обложки могла бы дать мастер-класс на тему «Как превратить карантин в вечеринку на одного». С шампанским, платьями в пол, виртуальными уроками по макияжу и «Реквиемом» Моцарта.
Наташа Максимова  о самоизоляции в Париже и жажде свободы

Я всегда считала своих соотечественников – французов – сибаритами, заносчивыми и бесконечно беспечными. Видимо, за последние 25 лет жизни в Париже все эти качества переняла и я. Поначалу, прилетев в Москву, я категорически не собиралась отменять своих светских ангажементов. Если кто-то во время ужина произносил проклятое слово «коронавирус», я тут же чувствовала себя Скарлетт О’Хара, которая, как вы помните, во время пикника у Уилксов стращала своих поклонников отбытием на спальную половину в случае, если кто-то ещё раз произнесёт слово «война».

Но вдруг, одно за другим, мероприятия стали отменяться, при встрече люди уже не улыбались, и даже – на полном серьезе – предлагали мне поприветствовать друг друга прикосновением локтя. А еще через пару дней моя подруга Илона Столье сказала: «Садишься на карантин, и никаких гвоздей». Первые несколько дней мне это даже нравилось. Внимание Илоны было сконцентрировано на мне, дамы мы с юмором, и то лихо открывали для себя утилитарность селфи-палки (которую я прокляла в день ее изобретения), то устраивали себе процедуры красоты под Requiem Моцарта.

Потом забавы закончились, читать настроения не было, и я решила, что жизнь в изгнании не для меня. Устроив все за несколько часов, я взбежала по трапу чуть ли не последнего самолета, улетающего в Париж. И – шутки прочь – оказалась совершенно одна на борту огромного судна. Попросила санитайзер, даже не из-за желания подвергнуть дезинфекции свои руки, а вместе с ними и ближайшие кресла, как это делает великая Наоми, а скорее от приступа панической атаки по поводу полета в одиночестве. Санитайзера на борту не оказалось, но изобретательная бортпроводница (наш человек в Гаване) принесла мне салфетку, которую щедро пропитала джином. Видя, что я нахожусь в психологически нестабильном состоянии, добавила: «Преимущество этого рейса и вашего одиночества в том, что шампанское во время полета не закончится». Я с ней согласилась, понимая, что даже при моем пристрастии к волшебным пузырькам три имеющиеся на борту бутылки не выпью. А бортпроводники, с которыми я очень бы хотела превратить самолет в клуб «Сообразим на троих», вежливо откажутся.

Прилетев в Париж, я в очередной раз подумала, что СМИ все преувеличивают. Контроля в аэропорту не было. Я села в машину и мчалась домой, радостная, что приняла правильное решение, и болтала с другом по телефону. И вдруг, проезжая площадь Бастилии, поняла: что-то происходит, что-то неуловимое и страшное. Молчание и пустота. Вечер пятницы в Париже на площади Бастилии, и никого. Пазл не складывался. Заходя к себе в подъезд, увидела приколотые к доске объявлений бланки, которые в Париже сейчас абсолютно необходимы для любого выхода на улицу. И тут, превозмогая возникающую тоску, я ещё раз сказала себе, что решение было правильным. Французы солидарны. Мои соседи с шестого этажа распечатали эти бланки для всех, у кого дома нет принтера.

На следующий день я, как законопослушный человек, заполнив все бумаги, вышла на улицу за покупками первой необходимости. (Для меня это было шампанское, но об этом полиции, в случае контроля, я бы рассказывать воздержалась.) Город вымер. Все мои любимые лавочки и кафе были закрыты. На улицах пусто. Редкие прохожие (три человека за полчаса) выгуливали своих собак, которых, я уверена, они стали любить еще больше – они же стали пропуском к ежедневной возможности подышать воздухом не из окна. Я очень пожалела, что моя собака Жужу – плюшевая. Несколько минут я развлекалась этой мыслью, а дальше стало страшно. Город, который я так люблю, и правда как будто на грани апокалипсиса. Я устремилась домой, пытаясь себя уговаривать: «Ну ты же, в целом, домосед, ты практически никуда не ходишь в обычные времена». Так я еще раз убедилась, что главное для человека – свобода. Находиться неделями дома, когда это решение принято тобой, – огромная роскошь. Не выходить на улицы, залитые весенним солнцем, вынужденно – тюрьма. И вообще, «изоляция» – слово тревожное.

Но через пару дней я начала находить в ней свои плюсы. Еще месяц назад я бы согласилась с бесконечными шутками друзей о моей полной кулинарной непригодности. А теперь каждое утро у меня на завтрак омлет, а на обед – злаки и салат (вполне себе аппетитные, как сказали мои приятели, увидев на фото). Книги, которые меня ждали несколько лет, – все на стадии сотой страницы – сейчас читаются в рекордные сроки. Музыка звучит постоянно. Правда, Моцарта пришлось заменить на Шарлот (надеюсь, что, слушая молодого музыканта, я отдаляю себя от зоны возрастного риска). Шампанское пью по-прежнему и даже не испытываю вины за то, что делаю это в одиночестве. Надеваю вечерние платья в пол и делаю макияж с помощью мастер-классов друзей-визажистов – так с бокалом шампанского и в одиночестве я выгляжу чуть менее безумно. В ближайшие дни, по дороге в аптеку за заканчивающимся антисептиком, сделаю несколько праздничных фотографий себя в маске (такова уж нынешняя реальность) в пустом Париже – пусть это будут такие postcards from the edge для моих подписчиков в инстаграме.

Провожу часы в разговорах с мамой и друзьями. Недавно даже сделала прямой эфир со своей прекрасной подругой Машей Миногаровой. После него, правда, подумала, что с введением карантина наша шизофрения стала прогрессировать: прямые эфиры, это «наедине со всеми», стали ежедневными. Так, друзья, если вам нечего сказать, то напоминаю: молчание – по-прежнему драгметалл.

А если серьезно, то я стала любить вас всех еще больше и трепетней. Жизнь – штука хрупкая. Но человек – удивительное создание, которое сломить не так уж и просто. Уверена, что вскоре мы снова все будем аплодировать друг другу не из окон и с балконов, а выйдя на улицы, празднуя нашу победу над очередным испытанием.

Вам может быть интересно:

Наталья Максимова — о том, как поменяла пол, страну и жизнь

Виктория Шелягова о светской Москве на карантине: «Выкладывать сейчас в инстаграм весь свой люкс — не лучшее время»

Надежда Оболенцева – о том, как пережить карантин и остаться в здравом уме

Евгения Милова — о том, как раздражают подборки сериалов, когда за окном реальная антиутопия

Фото: Архив Натальи Максимовой;