«Сто восемьдесят восемь», — произнесла медсестра. «Не может быть, померяйте еще раз!» — воскликнула я. Чтобы подвести ростомер к моей макушке, бедной женщине пришлось взобраться на подставку. Прямо как в стихотворении про дядю Степу: «Он стоит. Его нагнуться просит вежливо сестра. — Мы не можем дотянуться! — Объясняют доктора».
«Сто восемьдесят восемь», — повторила она. Я была прямо-таки шокирована результатом, ведь всю жизнь считала, что мой рост ровно сто девяносто! А тут еще и противные весы показали семьдесят кило вместо ожидаемых шестидесяти семи. Ничего себе! «Пришла к вам высокой и стройной, а ухожу маленькой и толстой», — сообщила я на прощание милым сотрудницам Центра здоровья, в котором мой благотворительный фонд ОРБИ проводил бесплатную диагностику на предмет риска развития инсульта. Сама я тоже решила пройти тестирование, а измерение роста и веса в нем значилось первым пунктом. Убедившись, что мне ничего не грозит, я ушла от медиков в веселом расположении духа. Вот только никак не могла отделаться от воспоминаний о школьных диспансеризациях, достойно заменявших мне в то время фильмы ужасов. Чтобы не сталкиваться с грозящим расстройством вердиктом ростомера, я пыталась изобразить внезапный приступ какого-нибудь недуга или пряталась в туалете. Ведь в пятом классе я уже догнала свою родную тетю Иру ростом сто шестьдесят два сантиметра. Мое взросление пришлось на те времена, когда быть высокой и худой еще не было модно, а о профессии «модель» никто и знать не знал. Подумать только, после уроков мы с подружками могли слопать по пакету засыпанных сахарной пудрой пончиков, купленных в соседнем ларьке. С одной стороны, это было золотое время, свободное от шаблонов и стандартов: куклу Барби я впервые увидела классе в восьмом и сильно удивилась нелепости ее фигуры.
С другой стороны, хоть советское детство и не развивало у девочек комплексов относительно собственного тела, все хотели быть как все. И я со своим ростом, чересчур худыми плечами и слишком длинными волосами (мама наотрез отказывалась превратить их в модное каре) иногда мечтала проснуться в теле какой-нибудь Маши Ситниковой из параллельного класса, у которой и каре, и место в середине строя на физкультуре. Просьбы достать воробушка звучали в моем детстве часто. Думаю, веру в себя укрепляло то, что я была круглой отличницей и победительницей всех городских олимпиад по русскому, английскому и — неожиданно — химии, а также председателем совета отряда и членом клуба интернациональной дружбы. Но самое главное — после десятого класса — девушкой диджея Андрея, одного из двух молодых людей в школе, обогнавших меня по росту. Мама, смотревшая на мир с высоты ста семидесяти шести сантиметров, так комментировала нашу дружбу: «Это ничего, Дашок, вот я была в своем Обнинске вторым человеком по росту в городе». Директор школы еле доставал маме до груди: чтобы сей факт не сказался на школьной характеристике, ей тоже приходилось очень хорошо учиться. Надо ли говорить, что «первым человеком по росту» в Обнинске был мой папа?
