Жанна Шамалова говорит «Татлеру» то, что хотела сказать Ксении Собчак, но та ей не позволила 

Вас расстроило интервью Собчак?

Нет, меня оно не расстроило, но я поражена, до чего люди могут дойти ради хайпа. Интервью — это мой опыт. Во время встречи с Ксенией я очень остро почувствовала разницу между моим миром и тем, с которым она меня столкнула. Тут разница прежде всего в восприятии. Меня добить ни ей, ни кому-то другому не удастся. Правда за мной, и я буду за нее бороться.

Расскажите, как вы попали к Ксении в студию.

Она сама позвонила мне в начале лета, когда мой муж подал иск о признании нашего брака фиктивным, и произнесла слова поддержки и сочувствия. В тот момент моя картина мира с мечтами о семье и светлом будущем рушилась, и внимание со стороны было очень важно. Мы поговорили, я согласилась приехать на интервью, несмотря на то, что многие меня отговаривали, а кто-то прямо предупреждал, что это подстава. Уже в первые минуты разговора я поняла, что интервью направлено на то, чтобы меня скомпрометировать. Ксения без моего ведома врезала диалог с моим бывшим мужем Сергеем Волковым, так что у меня не было возможности в эфире очно ответить ему на всю его ложь. Когда она показала мне интервью за день до эфира, я предоставила огромное количество документов, судебных исков, финансовых отчетов, но Ксения отказалась их использовать. На сегодняшний момент мной подан ряд заявлений в следственные органы о разглашении медицинской тайны. Моя дочь уже появилась на свет. Каково ей будет слышать такое через 10-15 лет?

Разбирательство в Хамовническом суде по иску Кирилла Шамалова о признании брака недействительным еще не закончено?

Нет, процесс идет полным ходом. Было несколько заседаний, и на второе декабря назначено следующее. После того, как мой муж решил построить отношения с другой женщиной и я была вынуждена уйти из дома, он, видимо, вспомнил, что нас с ним связывают обязательства по брачному контракту. И, насколько я понимаю, подача иска о признании нашего брака фиктивным — это единственный шанс избежать ответственности по брачному договору.

А Кирилл сейчас где?

За последние полгода, что мы не виделись, мой муж сменил много континентов, стран и женщин. Распрощавшись с многодетной матерью Нелли Давыдовой, он увлекся дизайнером Анастасией Задориной, с которой его видели отдыхающим в Дубае и в Париже. Я с ней лично не знакома.

Почему она, как вы думаете?

Моему мужу нравятся девушки с достатком, уверенные в себе и твердо стоящие на ногах, без материальных проблем.

Вы могли предположить, что муж так себя поведет?

Я, оказывается, совершенно не разбираюсь в людях. Если бы я могла предположить, что со мной такое может произойти, я бы никогда не вышла замуж за этого человека. И не стала бы жертвовать собой и своим здоровьем, чтобы построить с таким, как он, семью. Ради появления на свет нашей дочери я проходила тяжелейшую гормональную терапию на протяжении 3,5 лет. Перенесла несколько операций под наркозом, терапия довела меня до новообразований, которые сдавались на гистологию. Я не могла предположить, что Кирилл на всю страну станет озвучивать тайну рождения нашей дочери и пытаться оставить ее без матери. Про мужа сегодня могу сказать, что плохо знаю этого человека. Он не умеет достойно заканчивать отношения и не желает даже объясниться с женщиной, с которой был вместе много лет.

Он ни с одной женщиной раньше плохо не поступал?

Как выяснилось, еще до предыдущего брака он встречался с Викторией Тоневицкой и даже сделал ей предложение, а потом передумал и прислал к ней в московскую квартиру людей, которые по списку отобрали все, что он подарил. Почему же я теперь удивляюсь? Он поставил мне в вину все курорты, на которые мы с ним ездили, предоставил в суд чеки и квитанции на платья и босоножки. Он заявил в суде, что вынужден был платить за меня, принес счета за трансферы из аэропортов в отели, счета за школу моего сына, за подарки моей семье. Но не сообщил суду, с каким удовольствием он пользовался моим имуществом – виллой на Лазурном берегу, квартирами в Лондоне и в Москве, автомобилями. И позволял пользоваться моим имуществом друзьям, помощникам и своей семье.

Вы много путешествовали?

Очень много. Я сама организовывала для нас и всей нашей общей семьи красивые путешествия в разные уголки мира. Летом мы проводили время у меня на Лазурном берегу, ездили на Миконос, в Сен-Тропе, в Италию, зимой катались на лыжах в Швейцарии и Франции.

У вас за время брака ни разу не было дискуссии, кто за что платит?

Материальный вопрос между нами никогда не возникал. Мы состоятельные люди, и муж никогда не ставил мне в упрёк оплату счетов.

Вы с детства знаете, что такое достаток?

В СМИ много чего пишут обо мне — и что я из нищей семьи, и что у меня климакс. Климакса у меня нет. И я родилась не в нищей семье. Моя мама в советское время была партийным работником и занимала высокие посты. У нее два высших образования. Отец возглавлял на консервном заводе транспортный отдел. Дед заведовал складом импортных товаров, бабушка была директором большого магазина в нашем городе. Поэтому с детства мы с сестрой ни в чем не нуждались, у нас даже были няни. В связи с военным положением в Приднестровье родители были вынуждены отправить нас в Москву к папиной семье. Мы учились и работали в МИДе. После университета я организовала свою рекламную фирму, которая впоследствии аккумулировала рекламные бюджеты казино. Сестра работала со мной.

Когда супруги ссорятся, часто происходит раздел друзей. У вас есть ощущение, что общие друзья от вас сейчас отворачиваются?

Я многое вкладываю в понятие дружбы. Те, кого я считаю своими настоящими друзьями, оказывают мне сейчас огромную поддержку и не стоят перед выбором, на какую сторону переметнуться. К примеру, Ольга Солоухина, которая знает меня 20 лет, не побоялась после интервью с Собчак написать огромный пост в мою поддержку. А те знакомые, которые не знают, на какую сторону встать в данной ситуации, где выгоднее, не могут быть моими друзьями по определению.

По современным правилам все женщины страны должны были бы встать на вашу сторону.

Наверное, и Ксения Собчак — первая из них. Но интервью с Ксенией дало огромный резонанс. Я получаю слова поддержки в социальных сетях. И серьезно задумываюсь над созданием фонда защиты женщин, переживших или переживающих тяжелые разводы, измены мужей, отбирание детей.

Где вы сейчас живете?

Мы с сестрой и с нашими детьми живем в Лондоне.

Вы близки с сестрой?

Мы с Дианой близнецы, и у нас с рождения очень крепкая связь. Мы всегда рядом. Наши дети растут вместе, и так же вместе мы заботимся о своих родителях. У Дианы две дочери, старшая София учится в Эдинбургском университете, на историческом факультете. Варваре 13 лет, они с моим Максимом в одной школе. Глядя на наши с сестрой отношения, дети научились друг друга любить, заботиться, поддерживать. Для них семья — это не просто слово или встречи по праздникам. Они всегда вместе.

Сергей Волков – отец Максима?

Да, он отец Максима, и грустно, что Сергей не участвует в жизни ребенка последние десять лет. После интервью с Собчак ребенок был шокирован поведением отца. Он не понял, за что и почему отец вылил столько грязи на его любимую бабушку и мать.

А как так получилось, что ваши мужья помогают друг другу?

Насколько я понимаю, для Волкова это единственная на сегодня возможность заработать. Но его участие в моем бракоразводном процессе с Шамаловым для меня за гранью добра и зла!

Вы теперь думаете, что все мужчины такие? 

Я верю, что настоящие мужчины существуют. Но, к сожалению, в России ощущение безнаказанности сильно развращает мужчин, которые кичатся влиятельными покровителями.

А вам важно было официально регистрировать брак?

Мы оба мечтали о ребенке, решение официально зарегистрировать отношения было общим. У меня классическое представление о семье, так как мои родители всю жизнь вместе, я выросла в полноценной семье.

После этой истории вам трудно будет выйти замуж?

Выйти замуж не напасть, главное — замужем не пропасть. Но такой жены, как я, стесняться точно не стоит.

Вам сейчас страшно?

Мне сейчас страшно только за нашу дочь, у которой рядом нет матери. За себя мне не страшно, а угроз я не боюсь.

Вас называют авантюристкой.

Мама говорит то же самое. Но это не авантюризм, а просто смелость мышления.

Какие у вас планы?

Добиться совместного опекунства над нашей дочерью – об этом я переживаю сейчас больше всего.