Король-Солнце отечественного кутюра, Юдашкин за все время беседы ни разу не сказал «я» — только «мы». Это «мы» расширяется до компании Valentin Yudashkin составом более чем в двести душ и шесть линий — Haute Couture, prêt-à-porter, джинсовая, ювелирная, домашняя плюс часы — совместное производство с Jacob & Co.
За этим «мы» всегда бизнес, даже если подразумевается жена. По свидетельству большинства клиентов, знакомством с Валей они обязаны Марине Юдашкиной.
Любитель театральных спецэффектов в дамских нарядах, сам Юдашкин одет без лишних претензий. В сравнении с фотографиями десятилетней давности — просто аскеза. Тертые голубые джинсы, мягкая сорочка, твидовый вудиалленовский пиджак в крупную клетку да велюровые остроносые кеды. Обувь не ленится возить из Гонконга, где у него филиал и производство готовой одежды и денима. Только кеды и часы — золотой с алмазной россыпью турбийон Yudashkin by Jacob & Co. диаметром в два запястья — говорят, что не все так просто.
На то же намекает кабинет, расположившийся за ювелирным бутиком Юдашкина на Кутузовском. Антикварная инкрустированная мебель ампир, под старинной копией Брюллова — серия общих фото с Путиным и Лужковым. Рядом полочка, густо уставленная кубками и «Овациями». Под ней — архив модных журналов последней четверти прошлого века.
Валентину Абрамовичу Юдашкину всего пятьдесят четыре. Это человеку, который успел принарядить Раису Максимовну Горбачеву в ее бытность первой леди и уже двадцать лет как обшивает Аллу Пугачеву. Московским старлеткам, которым он шил свадебные шлейфы, и вовсе кажется, что Валя был всегда. А другого никого не было. И нет доныне. Ксюша Горбачева, сходившая замуж за Кирилла Солода в платье от Юдашкина, на вопрос, почему заказывала главный в жизни наряд именно у него, выпалила: «А больше не у кого!» Правда, тут же осеклась и попросила этого не писать, мол, вырвалось, можно было бы и к другому. На вопрос: «К кому?» — замялась и признала, что платье, как и требовалось, было «принцессино, в бантах и со шлейфом». Немного подумав, старшая внучка экс-президента Союза даже простила Валентину корсет, в котором «не могла дышать, зато было красиво».
На Валины корсеты жалуются почти все, кто отправлялся замуж в его платьях. А ярмарка невест у Юдашкина будь здоров. Кремовый пасторальный наряд Глюк’Ozы заказал Юдашкину ее муж Александр Чистяков, первый зампред правления ФСК ЕЭС. Своего бывшего пресс-секретаря Наталью Кобзон Валентин одел в белый шелк на свадьбу с австралийским адвокатом Юрием Раппопортом. Бизнес-леди Светлана Захарова в белом брючном костюме гуляла на втором дне свадьбы с бывшим мужем Михаилом. На момент интервью Валентин работал над подвенечным нарядом для жены актера Дмитрия Дюжева, Татьяны.
Редкую в наших широтах тороватость («Пока не полюбим себя сами, никто нас не полюбит») Юдашкин сочетает с типично русской же беспечностью. Валентин вовремя смекнул, что имя платьям, которые делает он, сделают люди, на которых он эти платья наденет. И двадцать лет энергично работает в заданном направлении. О том, что Светлана Медведева сопровождала мужа на инаугурацию в наряде Valentin Yudashkin, русский Олег Кассини вообще бы не обмолвился, если б не наша дотошность. Скромничает. Или привыкает к перемене статуса друзей семьи.
Слухи о том, что Юдашкины познакомились с Медведевыми на новоселье в Филипповском переулке у Аллы Борисовны, Валентин опроверг: «К тому времени мы уже пять лет как были знакомы». О покровительстве Медведевой российским дизайнерам заговорили, как только стало известно имя преемника. Тогда же интернет зафлудили любительской съемкой Светланы Владимировны в светлом костюме с рюшами и золотыми пуговицами.
То, что с Раисой Максимовной его познакомила жена, у которой Горбачева обслуживалась, Валентин тоже роняет походя и нехотя. И с Михаилом Сергеевичем он, выясняется, знаком тоже через Марину. Марина — парикмахер. И на Медведевых, и на Горбачевых она, в свою очередь, вышла задолго до их восшествия на престол. Начав работать парикмахером в пятнадцать лет, в девятнадцать Марина уже гастролировала по стране в качестве преподавателя на курсах повышения квалификации стилистов и визажистов. Место работы чеканно звалось ЦПКТБ. Так и произносили. Любопытным объясняли: Центральное проектно-конструкторское технологическое бюро.
Организация с архитектурным названием занималась разработкой новых причесок, стрижек, технологий их выполнения. Размещалась сначала в двухкомнатной каморке на Варшавке, затем в цокольной «стекляшке» на Криворожской — и имела статус стратегического предприятия. Кроме шуток. Клиентов там не брали — только моделей для проб и показов. Исключения делали высокопоставленным чиновникам и их родным. Раиса Максимовна обслуживалась у Марины около года. «Она не меняла прическу, но любила менять мастеров — ей казалось, что новый мастер всегда немного иначе подстрижет и уложит». Однажды они встретились в проходе концертного зала Кремлевского Дворца съездов. «Горбачева меня мужу представила: "А вот Марина". Она всегда всех помнила, с уважением относилась, даже маму мою знала — она тоже парикмахер».
Раису Максимовну много журили за манеру одеваться. Тогда, в восьмидесятые, она стала первой гранд-дамой, сделавшей то, что сегодня не считается модной дерзостью — всего лишь сезонной осведомленностью. Надела туфли из золоченой кожи на черные колготки. За что получила по полной от журналистов по обе стороны Атлантики. Такой выход вполне мог срежиссировать Юдашкин.
«Для Раисы Максимовны я сделал пару костюмов, пальто, плащ и несколько платьев — вечерние и коктейльные. Пообщался с начитанной, тонкой женщиной, очень вежливой. Она уже в примерочной знала, как будет выглядеть в готовой вещи. Приятно, когда клиент понимает, чего хочет».
На вопрос: за что Горбачеву постоянно ругали? — Юдашкин пожал плечами: «Она брючный костюм могла надеть или облегающую блузку». Крамола. На такое до Раисы Максимовны супруги наших генсеков не отваживались.
Первая кутюрная коллекция Yudashkin, приехавшая с мастером в Париж, носила имя «Фаберже», а платья, в нее вошедшие, — все формальные признаки известных ювелирных изделий. Интрига их вывоза замечательна, как любая история щедрых на сюжеты девяностых. «Коллекцию совершенно случайно увидели французы, которые намеревались тогда запустить парфюм под русским именем, для чего еще до встречи с нами подписали контракт с Fabergé. Когда они обнаружили, что у нас есть коллекция на тему – ну, вы представляете». Французы-везунчики взяли на себя не только все расходы, но и хлопоты по организации показа на Неделе Haute Couture осень–зима 1990/1991 — вписали Юдашкина в график, нашли моделей, визажистов, парикмахеров, техперсонал. Несколько платьев из той коллекции разошлись по музеям, в частности, в Лувр и в Институт костюма Метрополитен-музея.
Примечательно: Армани добрался до Высокой моды всего несколько лет назад, что называется, под занавес. Юдашкин с нее карьеру начал. Благодарит он за это информационный вакуум: «Когда я стартовал, массовой моды не существовало. Вместо нее был дефицит. Делать одежду prêt-à-porter в таких условиях — утопия. Кутюр — другое дело, это арт». Не имея возможности в конце восьмидесятых выезжать на модные показы, Валя обходил музеи — Эрмитаж, Алмазный фонд, Оружейную палату. Выручали также художники по костюмам, работавшие в Большом театре. Все это делалось параллельно с работой по трудовой книжке — главным художником в Министерстве бытового обслуживания. Работа, к счастью, была профильной – выпускник ГИТИСа с дипломом по театроведению и дипломированный педагог по моделированию костюма готовил коллекции для визажистов и парикмахеров, гастролирующих по международным конкурсам. Тем самым, для которых работала Марина. Собственно, на работе они и познакомились. «Он был тренером по визажу сборной команды, — вспоминает Марина. — Общались поначалу немного — работали в разных помещениях, потом даже не знаю, что произошло. Три дня свиданий, я уехала на конкурс, вернулась, и Валентин сделал мне предложение».
Юдашкин производит впечатление создания неотмирного, «не про деньги» — весь в эскизах, планах, рюшах. Кажется, что экономическая и организационная стороны дела полностью на Марине. «Это иллюзия, — возражает жена кутюрье, — он очень четкий, деловой, трудоголик».
Пару раз Валентин одел наших олимпийцев и людей, что профессионально летают «Аэрофлотом». Правда, в финансовом отношении проделано все это было вхолостую: «Говорить о доходе от олимпийской формы можно, если есть собственное производство. Вот сейчас все посчитали армию и ахнули. Для меня дизайн офицерской формы был идейной, творческой работой. Тендер выигрывает фабрика. За ней и барыши».
Отсутствие нужных тканей и производства заставило Юдашкина освоить ряд смежных профессий и научиться наводить мосты. На вопрос: откуда подъемные деньги? — получаем предсказуемый ответ: «Тогда уже учреждались банки, кому-то нужна была реклама, кому-то — PR. Все помогали друг другу. И клиенты — в первую очередь».
Вся наша эстрада, какая ни есть, живет припеваючи в нарядах Юдашкина, это известно даже тем, кто эту эстраду не видит и не слышит. Интереснее то, что хотя бы по одному предмету туалета с биркой Yudashkin имеется у каждой второй московской it girl. У бизнес-леди Ольги Слуцкер — целая коллекция. Она же стала первой владелицей золотой улитки из ювелирной линии — символа Дома.
Валентин утверждает, что его творческое эго несгибаемо под волей клиента. В доказательство приводит пару случаев, когда, считав по лицу заказчицы, что на очередную примерку она пришла из вежливости и платье, над которым он корпит, никогда не наденет, приносил свои извинения, возвращал деньги и вежливо прощался: «Мы сами вредные, нам важен продукт. А если вы пришли за обычной вещью — вам не к нам, а в магазин».
Случались и курьезы-перевертыши, когда клиентки не забирали платья, щедро за них заплатив. Два самых памятных инцидента связаны со свадебными размолвками. Первой отличилась Ксюша Собчак, отменившая свадьбу с Алексом Шустеровичем, когда над Невой по их прихоти уже мосты развели. Подвенечный наряд стоимостью в двести тысяч долларов так и не покинул стен Дома моды. «Хранить наряд от несостоявшейся свадьбы — плохая примета», — разводит руками дизайнер. «Мое платье тоже у Вали осталось, — вздыхала бывшая невеста Антона Сихарулидзе, Надя Оболенцева. — А жаль, красивое было — с русалочьим хвостом и сложной драпировкой. Марина уже прическу мне придумала. До фаты, правда, дело не дошло».
Невостребованное имущество хранится у Валентина в музее. За девушек тоже можно не переживать. Не на последний лимузин опоздали. «Успеют еще, — резюмирует Юдашкин. — Каждой вещи — свое время».
Фото: Kristian Schuller, Patrick Demarchelier для Vogue Russia