Роберто Кавалли: «Я сочиняю мечты»

Кавалли победил всех, включая налоговую инспекцию.
Ткани и вещи от Роберто Кавалли творчество модельера и его биография в интервью для Tatler

Все говорят – кризис, кризис. А Роберто Кавалли открывает клуб и ресторан в Дубае и гигантский универмаг на Сент-Оноре, самой дорогой улице Парижа. Выпускает Cavalli Master Card и линию одежды для кошек и собак. «Я сочиняю мечты. Они нужны всем, особенно когда времена прижимают. Я сейчас стал больше работать с магазинами, которые продают мою одежду. Мне важно знать, чем живут покупатели, я езжу по разным городам, разговариваю». Результат? Он настаивает, что дела его идут отлично. Ну а поскольку финансы – это единственная тайна империи Кавалли, которая охраняется как зеница ока, мы никогда не узнаем достоверно, насколько хороши его дела.

Зато во всем остальном дизайнер – душа нараспашку. «Можно, я поговорю с Шэрон?» – мурлычет он в свой мобильный телефон. Мы сидим вечером в его доме под Флоренцией. «Чао, Шэрон, как ты, аморе мио?» – вопрошает Кавалли своим глубоким баритоном, предусмотрительно развернув телефон так, чтобы мне было слышно. Шэрон Стоун отвечает ему весьма нежно. А Кавалли не унимается: «Ну когда же ты приедешь в Италию? Когда мы поедем кататься на яхте?!».

Его дом наполнен произведениями старого искусства и домашними питомцами от котов до обезьян. «Животные» ткани Roberto Cavalli в доме тоже повсюду. Плюс два бассейна, винный погреб, сады, три «феррари», ангар с вертолетом, мотоцикл Ducati Monster, расписанный под зебру, и огромный штат филиппинской прислуги, которая не покладая рук трудится над пастой и флорентийскими стейками.

Но Кавалли не до стейков. Он не убирает свой гигантский Nokia и перезванивается с абонентами по всему миру – и каждому успевает сообщить, что «сейчас тут у меня один совершенно потрясающий журналист и ему нужна прямая речь насчет того, какой я гений, – можешь?».

«Синди! Как ты, аморе мио? Ты где?» – интересуется он у Синди Кроуфорд. «Ленни! Привет, дорогой! Я тут недавно читал, что ты танцевал в обнимку с Мадонной, что, правда?». – «Ну да, они такие трепачи». – «Пэрис! Ты где? В Берлине? Целую много-много раз. Детка, я так по тебе скучаю!». И тут же передает трубку мне. А Пэрис говорит: «Я реально без ума от его одежды. Она любое тело делает сексуальным. Любое». Я спрашиваю ее, а что ей больше всего нравится у Кавалли, какая одежда. И он тотчас кричит, врываясь в разговор: «Белье!».

На дизайнере узенькие джинсы, кубинские туфли, белая рубаха глубоко расстегнута. Не эталонный вкус, скажут многие, но я любуюсь. В нем всего много: голоса, роста, амбиций. Он редкий везунчик, и сам это понимает. Иначе как объяснить то чудо, что многие его коллеги по модному бизнесу – талантливые, замечательные, достойнейшие – канули в Лету, а он жив и процветает?!

Имя Кавалли гремело, когда еще никто не знал ни Версаче, ни Дольче с Габбаной. Даже девяностые с их культом минимализма не смогли расправиться с этим великаном, хотя и нанесли его финансам чувствительные потери. Он пересидел это болезненное десятилетие, покупая землю, занимаясь скаковыми лошадьми, вкладывая деньги в искусство, обильно потворствуя своей главной страсти – «красивым девочкам». А когда снова вернулся в бизнес, то оказался в густой тени, которую отбрасывал Джанни Версаче, без единого шанса из нее выбраться. Но тут вмешалась сама судьба. После убийства Версаче в 1997 году корона снова перешла к Кавалли. «Он делает сексуальные вещи, – говорит Синди Кроуфорд. – Версаче тоже это умел. Но вы же понимаете, что я имею в виду... Кавалли смотрит на женщин как итальянец, который знает в женщинах толк и любит их мужской любовью».

Роберто Кавалли родился 15 ноября 1940 года в небогатом пригороде Флоренции. Его дедушка Джузеппе Росси был художником, мать Марчелла – швеей. Отец, Джорджо Кавалли, работал землемером на шахте. В июле 1944-го немцы схватили девяносто два человека из числа гражданских и расстреляли. Среди них был и отец Кавалли. «Мы так и не нашли его тело, – рассказывает Роберто. – Бедная моя мамочка! Мы обнищали, с трудом наскребали на хлеб и воду, у мамы не было ни сил, ни времени заботиться обо мне и сестре. Мама продавала уголь, чтобы семья хоть как-то держалась на плаву».

С того дня, как он пошел в школу, Роберто протестовал против всего, что казалось ему скучным, наводящим обывательское омертвение: «Я был несносным ребенком!». К тому же он не мог толком выразить себя, потому что заикался. Мать отправила его в пансион под Венецией, который он возненавидел с первого взгляда. «Я делал все что угодно, чтобы не учиться», – говорит Кавалли. Мать Марчелла считала сына пропащим и говорила ему, что он кончит воровством.

Но будущий дизайнер лучше знал, что ему надо и кто он такой: «Я сказал, что хочу учиться, но в школе искусств». С 1957-го он – студент Флорентийского института искусств. Один из сокурсников надоумил его делать принты для футболок и свитеров – так появились первые деньжонки. «За два месяца до экзаменов я вдруг подумал: а зачем мне все это? Ради бумажки? Я могу добиться успеха и без бумажек. И тогда я пошел к директору и сообщил ему, что не буду сдавать экзамены. Он спросил, почему. И я ответил: потому что вашими бумажками я могу только...» – Кавалли берет со стола салфетку и пантомимой показывает дальнейшее назначение бумажки.

Кавалли были нужны бумажки, но другого рода. У него случился роман, и отец девушки, банкир, сказал: «Чего-чего? Да у этого парня нет денег. Это не жених».

Тогда он зачастил в Комо, текстильную столицу Италии, и там изучил технологию нанесения принтов. Учредил собственную мастерскую, где работали шестнадцать человек. Вскоре заработал на «феррари». После чего предпринял повторный штурм: «Я отправился к той девушке и честно признался: я хочу на тебе жениться, чтобы натянуть твоего папашу». После десяти лет и двух детей брак закончился разводом, но это уже не важно.

«Короче, 1969 год, сентябрь, Флоренция, самая большая и престижная выставка обуви, – продолжает свой рассказ Кавалли. – Звонит приятель и говорит: приезжай сегодня вечером во Фьезоле – там вечеринка в честь Марио Валентино. Не того Валентино, который Valentino, а самого знаменитого на тот момент обувного дизайнера».

Он прикатил на своей «феррари», наплел охранникам, будто он и приятель просто забыли приглашения, и вскоре уже болтал с высокой блондинкой, которая сразу же поинтересовалась, чем собеседник зарабатывает на жизнь. «И я ей ответил: я печатаю принты. А поскольку вечеринка была так или иначе по поводу кожи и того, что из нее можно сделать, то я брякнул: принты на коже».

С бывшей супругой Евой

В то время никто не печатал на коже. Женщина покачала головой: «Ну что ж. А позвольте, я вас с мужем познакомлю. Марио Валентино». Так Кавалли предстал перед тогдашним королем итальянской кожаной выделки. Валентино был заинтригован и предложил Кавалли снова встретиться – уже с эскизами и образцами на руках. Роберто понесся покупать кожу. Отпечатал на ней цветы. Принес. «Боже мой, фантастика!» – только и сказал обувщик.

«А еще в тот момент я делал принты для Hermes и решил показать кожаные принты и им. Опять колоссальный успех. Значит, Валентино это нравится, Hermes это тоже нравится. Может, самое время больше никому это не показывать, а начать собственное дело?! Тогда все красивые девушки будут моими!».

– В смысле? – переспрашиваю я. – Вы стали дизайнером, чтобы нравиться девушкам?

– А как же! – отвечает Кавалли.

Он показал коллекцию в 1970-м в Париже. «Несколько кожаных вечерних платьев, кожаные купальники. И все вокруг закричали: да, красиво, но кто это купит?! Это было слишком ново и необычно». Тогда, вернувшись в мастерскую, Кавалли занялся джинсовой тканью. Технологии варки и состаривания денима еще не было, поэтому он заказывал контейнеры с поношенными штанами из американских тюрем. После дезинфекции брюки разрезались и сшивались с лоскутами и полосками кожи. Кавалли дебютировал со своей линией «лоскутного кроя» в 1972 году в Белом зале палаццо Питти во Флоренции. Модели дефилировали в одежде, которая в прошлой жизни облекала тела дальнобойщиков. Это была бомба.

«По всему миру только и разговоров было, что про мои джинсы. И это самая лучшая реклама: не пресса, не модные редакторы, а просто люди, которые чешут языками. Так что очень скоро я стал номером один в мире. Можете мне поверить».

В 1971 году он заработал первый миллион. В следующем году открыл свой первый бутик в Сен-Тропе, частыми гостьями которого стали Брижит Бардо и София Лорен. В 1977-м его пригласили в жюри конкурса «Мисс Вселенная» в Санто-Доминго, и он выбрал мисс Австрию – причем своей новой женой. Ей было восемнадцать и звали ее Ева Дюрингер.

И тут, на самом взлете, его подбили. Имя врага он до сих пор не может произнести без гримасы. «Ми-ни-ма-лиз-мо», – кривится Кавалли.

Минимализм воцарился на подиумах в восьмидесятых, записав в историю моды прямоугольные силуэты с большими плечами. «Какое уродство! В то время каждая женщина при деньгах считала нужным сказать всем своим видом: я почти что мужик, – вспоминает дизайнер с содроганием. – Хотя сила женщины в том, чтобы мужчиной как раз не быть».

Туалеты Roberto Cavalli - украшение любой красной дорожки (на фото - актриса Эльза Патаки)

«За мной», – командует Кавалли, размахивая сигарой, как жезлом, и мы идем с ним сквозь цеха, где трудится около полутысячи рабочих его фабрики, превращая фантазии маэстро в коммерческую быль. Мы приходим в офис Евы. К пятидесяти годам она дослужилась до вершины офисной иерархии. «У нее самые важные обязанности, что в бизнесе, что в частной жизни, – говорит Роберто. – Она жена, лучший друг, главное доверенное лицо, правая рука, советчик. Она знает, как превращать фантазии в реальность. Она мое все, это точно». А еще она лучшая модель Roberto Cavalli, в этом я могу убедиться собственными глазами. На ней зеленая блузка, черные брюки, жемчуг и украшения в виде змеиной головы. Ева ведет бизнес твердой рукой, чтобы муж мог сосредоточиться на творчестве.

Сейчас у них трое детей, и бизнес ладится. А ведь было время, когда Роберто хотел закрыть фабрику, потому что она уже не приносила ни денег, ни успеха. В конце 1993 года, когда положение стало невыносимым, Кавалли даже отправил в профсоюз запрос на новую работу для сотрудников, которых намеревался распустить. Но прежде он и Ева решили предпринять последний мозговой штурм. «Я спросил себя: а как сделать джинсы сексуальными, спустить их пониже, чтобы попа выглядела как орех? И нашел ответ: лайкра. Наоми Кэмпбелл надела такую пару джинсов на шоу Roberto Cavalli в Милане, и в мгновение ока все – от жен богачей до парикмахерш – их возжелали. Через полгода я снова был номер один в мире. Прямо как в 1970-м».

С Дженнифер Лопес в Каннах (2010)

«Еще год назад специалисты в области моды просто понятия не имели, кто такой Кавалли и с чем его едят, – написала тогда одна из британских газет. – А уже на миланской Неделе моды толпа стоя аплодировала шестидесятилетнему мачо, похожему на Хью Хефнера, который с триумфом вернул себе корону». Примерно в то же самое время жизнь подкинула ему еще одну радость: изобрели цифровую камеру. И Кавалли занялся фотоохотой в самых экзотичных уголках планеты: «Я бесконечно удивлялся фантазии Господа Бога, с которой он расписал свои творения, так что и на долю моих перепало немного». Цветы, раковины, крылья птиц, спинки насекомых и животных, чешуя рыб, узор листьев. Все загружалось в компьютер, чтобы после обработки превратиться в принт для одежды двуногих млекопитающих.

Кавалли открыл магазины в Москве, Дубае, Сеуле, Кувейте, Беверли-Хиллз. Рок-звезды вроде Шакиры стали приглашать его сделать костюмы для шоу. В Roberto Cavalli то и дело рассекали героини «Секса в большом городе». Однажды модельер даже перекрыл Понте-Веккьо, чтобы устроить свое дефиле, звездой которого была Наоми Кэмпбелл. Себе он воздвиг там трон, расписанный фирменными «животными» принтами, что вполне совпадало с характеристикой, выданной ему однажды именитым фэшн-критиком Сьюзи Менкес: «Король барок-н-ролла».

Но не всем это понравилось. Во Флоренции, где правят старые деньги, если ты добился успеха, особенно где-то на стороне, на тебя смотрят с подозрением. Таких здесь не любят.

Роберто Кавалли и Кристина Агилера

В ноябре 2002-го в дом Роберто Кавалли ворвалась налоговая полиция. По мнению непрошеных гостей, два с половиной миллиона долларов, истраченные на ремонт и переоборудование поместья, были незаконно проведены как «деловые расходы». Модельер вспоминает, как они схватили всю прислугу, отобрали мобильные телефоны. А затем на несколько месяцев засели на фабрике, чтобы прочесать ее от подвала до чердака. Кавалли тем временем пытался доказать, что дом, который он купил в начале 1980-х, не частная резиденция, а шоу-рум, и модели в платьях тигровой расцветки разгуливают вокруг бассейна с коктейлями в руках исключительно в рекламных целях. «А что, это и есть ателье, – говорит он, пока мы поднимаемся в спальню, которую он переделал в мастерскую. – Вот здесь я работаю», – Кавалли обводит рукой ворохи фотографий, нагромождения книг, камеры, эскизы. Он намекает, что за полицейским рейдом стояли силы, которым плевать на налоги и законность. Ева того же мнения: «Ревность, зависть. Когда ты добился успеха, страшно подумать, скольким людям ты не даешь покоя одним фактом своего существования». «В Америке не так, – восклицает Роберто. – Там, если ты заработал, это говорит в твою пользу. Но не в Италии. Здесь, если ты добился чего-то в жизни, все сразу думают: ну ясно – мафия». Кстати говоря, несмотря на множество запросов, я так и не получил никаких комментариев от органов, которые возбудили дело против дизайнера.

Кавалли вспоминает грандиозный скандал середины девяностых, в который оказались вовлечены гранды итальянской моды: Армани, Ферре, Этро и Версаче (не Джанни, а его старший брат Сандро) обвинялись в уклонении от уплаты налогов. Армани и Этро были признаны виновными и выплатили гигантские штрафы. Ферре и Версаче отважились бороться, доказывая, что дело состряпано налоговиками, и получили в ответ кошмар в виде бесконечных проверок, которые срывали поставки и шоу. «Было ощущение, что ты попал в липкую паутину, из которой не выбраться, и чем больше выпутываешься, тем больше увязаешь», – вспоминал Джорджио Армани.

Кавалли уверен, что даже утечка в прессу о его деле была тщательно спланирована – так, чтобы нанести ему наибольший ущерб: «Два дня до показа, и тут английские газеты выходят с гигантскими заголовками «Кавалли в тюрьме?». Только не говорите, умоляю, о совпадениях».

Кристина Эпплгейт в платье Roberto Cavalli

Наоми Кэмпбелл в платье Roberto Cavalli

Певица Шерил Коул в платье Roberto Cavalli

Он кричит, лицо побагровело: признаться, я не ожидал столь бурной реакции. «Почему? За что? Я не знаю, не знал и никогда этого не узнаю! Предполагалось, что результаты проверки они огласят в конце 2005 года или начале 2006-го. Знаете, когда это случилось? За пять дней до президентских выборов! Чистая политика!». Он кладет руку на сердце: «Начинает болеть, даже когда об этом вспоминаю!».

В конце концов суд признал Кавалли виновным. «Они дали мне год! Они мне медаль золотую должны были дать!» – говорит он, имея в виду все то хорошее, что сделал для Италии. Немного успокоившись, замечает: «Что такое творчество? Пламя. Знаете, как действуют такие вещи на костер? Как ветер!».

И костер действительно не погас. В ноябре 2008 года приговор был аннулирован Высшим кассационным судом.

На вертолете мы летим над Флоренцией. Он курит одну сигарету за другой. «Я так медитирую. С высоты птичьего полета лучше видны не только флорентийские холмы, но вся жизнь». Мы приземляемся в поместье под названием «Жилище богов», где сорокалетний сын дизайнера Томазо присматривает за двумя дюжинами племенных кобыл. И пока Роберто водит меня по ранчо, я, улучив момент, спрашиваю, не наскучила ли ему мода. И первый раз за три дня вижу, что он не спешит с ответом. Глубоко затягивается сигарой и твердо отвечает: «Нет. Потому что мода в моих генах. Я не могу от нее устать. Это было бы, как устать от жизни, понимаешь?».

Минуту спустя он запрыгивает в седло. Томазо в ужасе: отец не делал этого несколько лет. Вдруг лошадь начинает брыкаться. Сигара летит на землю, Кавалли мотает из стороны в сторону. Я холодею. Но он удерживается. Укрощает лошадь, выпрямляется и дерзко смотрит на нас.

Фото: Getty, Splash