Это сейчас к услугам столичных модниц любые эксклюзивы всех брендов мира, и мы еще морщим носики: «Хочу такое же, но с перламутровыми пуговицами». А в социалистическую эпоху тотального дефицита было не до капризов — хватали все, что есть. А «всего» было отчаянно мало.
Сейчас даже не верится, что югославские босоножки покупались у спекулянтов в темных подъездах, а дружба с директорами комиссионных магазинов, завскладами и валютными ночными бабочками ценилась на вес золота. Что уж говорить о том, каким счастьем становилась покупка «настоящей импортной» вещи у иностранца.
Доступ к 200-й секции ГУМа и поездки «за бугор» были только у элиты. Но командировочные были грошовые, поэтому вещи покупались в TATI и C&A.
А потом благодаря перестройке мы узнали, что существует огромный, граничащий с искусством мир моды. И одно из первых окон в этот мир прорубил светской столице... Анатолий Комм, ныне известный как ресторатор и обладатель мишленовской звезды. Он устроил на Ленинском проспекте целую «пещеру Али Бабы», попасть в которую можно было только по предварительной договоренности: невероятные платья, перчатки выше локтя, плащи, костюмы (практически все было Chanel) — голова москвичек кружилась, а кошельки пустели.
Однако довольно быстро и уверенно торговля великими брендами приобрела цивилизованный вид: на Кузнецком Мосту появился магазин «Коти», куда все тот же Комм привозил одежду Claude Montana, Gianfranco Ferre и Dolce&Gabbana. Позже появились Fendi, Voyage и Versace. Кстати, в ассортименте тогда были такие вещи, за которые любители винтажа и сейчас душу дьяволу продадут.
Странно, что прекрасно разбирающийся в моде Комм не обратил внимания на Thierry Mugler (или обратил, но что-то не срослось). Мюглер был одержим идеей сексуальной женственности, а его крой был просто революционным —лучшего способа стереть из памяти серенький советский ситец просто не придумать. Москвички пали к ногам модельера: оказываясь в Париже, мы, как зомбированные, держали путь в его бутик на авеню Монтень.
А в 1993 году (если мне не изменяет память) Мюглер выпустил духи Angel. Они продавались только в том самом бутике на авеню Монтень и знаменитом парижском мультибренде Espion. Спас Москву предприимчивый Умар Джабраилов: он привез вожделенный аромат в свой мультибренд «Даната» в гостинице «Славянская».
«Даната», к слову, стала вторым по-настоящему классным московским магазином, куда мы приходили, как на светские тусовки: примерки курток Jitrois и платьев Herve Leger неизменно превращались в веселый праздник.
Еще одним властелином женских сердец стал Джанни Версаче. Его фирменная медуза в московской тусовке работала как идентификатор «свой/чужой». Мы были просто загипнотизированы гламурным буйством красок, золотой вышивкой и невероятными драпировками Versace. Не устояли даже мужчины, оптом скупавшие ремни с Горгоной и цветастые рубашки.
Затем в жизни Первопрестольной появились Dolce&Gabbana. Да так и остались: Доменико Дольче и Стефано Габбана до сих пор держат в напряжении светских девушек, они для нас «особенные».
С нежным трепетом смотрю на свои фото в Claude Montana. Эта марка довольно быстро покинула модную сцену, хотя по праву ценилась очень высоко. Обладатели курток и плащей Claude Montana априори считались баловнями судьбы.
Конечно, сейчас многое из «фэшн-перестройки» напоминает первые (и не самые стильные) сезоны «Секса в большом городе». Но попрошу заметить: несколько сезонов назад Карл Лагерфельд вспомнил колготки с люрексом, а в этом вернулись леггинсы и логомания. История-то, она повторяется!