Как суррогатное материнство перестало быть запретной темой в обществе

Яна Рудковская теперь мама четверых сыновей. Арсения Евгеньевича Плющенко выносила и родила суррогатная мать. И если раньше о суррогатном материнстве мы говорили шепотом и не на званом обеде, то теперь храбро повышаем голос. Запрос на услуги «третьей стороны» — большой тренд. Вспоминаем архивный материал Tatler 2017 года на эту тему.
Суррогатное материнство в России как всё устроено

«Спасибо, что так быстро перезвонили!» — приветствую я Татьяну Гурскую, главврача медцентра «Наследники», которой меньше минуты назад отправила просьбу об интервью. «Да что вы, я на связи двадцать четыре часа в сутки!» — восклицает доктор наук. Татьяна Юрьевна не выпускает телефон из рук даже ночью: ее пациентки ох какие мнительные. Кто-то годами ждал наступления беременности и вздрагивает от каждого укола в боку, а кто-то живет под гнетом гиперответственности: ведь внутри — чужой ребенок. Специализация центра — ЭКО, а его совладелица — основательница сети World Class Ольга Слуцкер, которая лично обращалась к услугам суррогатной мамы. За шесть лет работы «Наследников» количество запросов на суррогатных матерей выросло в три раза. Причин две. Во-первых, мы стали слишком поздно задумываться о детях: если раньше средний возраст обращений был тридцать шесть лет, то теперь — тридцать девять. По мнению репродуктологов, это колоссальная разница. Во-вторых, суррогатные матери уже не кажутся потенциальным родителям инопланетянами. Вот только просветительскую работу по части «уфологии» берет на себя не государство, а сарафанное радио.

Певица Миранда Мирианашвили, любимица московского света, принимает меня у себя в Скатертном переулке и угощает кофе с чурчхелой, которую вчера привезла из Грузии. В Москве она бывает редко: ее малышам Ивану и Меланье, которых выносила суррогатная мать, в Тбилиси вольнее и комфортнее. «Да, это очень интимная тема, — соглашается исполнительница романсов. — Но уж очень ваш журнал люблю. И надеюсь, моя история поможет кому-то принять решение. Особенно тем, у кого осталось немного времени для колебаний».

За детей Миранда боролась пятнадцать лет. Делала ЭКО в Мюнхене у знаменитого доктора Клауса Фидлера в Kinderwunsch Centrum, но ни один из четырех эмбрионов категории А — лучших из лучших — не прижился. Потом поехала на Святую землю, но и там, у израильской звезды репродуктологии Эли Гевы, принимающего в госпитале Assuta, ее постигла неудача. «У меня яркая, насыщенная жизнь, и я не из тех, кто замыкается на инъекциях, гормонах, гинекологах и фолликулах. Я просто делала все возможное. Удивляла гостей Зальцбургского фестиваля, задирая в дамской комнате вечернее платье и обкалывая себя гормонами, а однажды, когда шприцы увидела стюардесса, из-за меня чуть не посадили самолет. Всякое бывало, но я не превращала это в драму. Помню, ждала в гости восемьдесят человек, а тут пришел отчет об очередной неудаче. Полдня прорыдала, а вечером надела красное платье с вуалью и развлекала друзей. Ну а как по-другому? Нельзя себя разрушать. Моя чашка всегда наполовину полна».

А потом певица полетела в Тбилиси, где ее близкая подруга-гинеколог решила не деликатничать: «Что ты дурью маешься, возьми суррогатную мать». Миранда лишь руками всплеснула: «Слушай, я здоровая сорокалетняя женщина, спортом занимаюсь, да и врачи говорят, у меня нет никаких проблем...» — «Дорогая, если столько раз не получилось, значит, ты не принимаешь свой плод». И Мирианашвили стала думать.

«Обычно боятся суррогатных мам, а на самом деле куда больше проблем бывает с самими заказчиками, — рассказывает Юлия Вознесенская, руководитель Клиники репродуктивной и пренатальной медицины ЕМС. — Попадаются пары, которые относятся к этой программе как к ипотеке: построили дом, купили собаку, взяли суррогатную маму... А потом развелись и передумали». Поэтому с потенциальными родителями юристы разговаривают не меньше, чем с женщинами, решившими поправить материальное положение таким нетривиальным путем. «Случаи мошенничества, которые раскручиваются в медиа, — это результаты нечетких формулировок договоров, — продолжает Юлия. — Пациенты должны просчитать каждый шаг: и свой, и суррогатной мамы. Вот когда каждая из сторон понимает свою ответственность, все заканчивается хорошо».

Сорокасемилетний финансист Светлана — человек во всех смыслах ответственный. Спустя годы после смерти мужа она встретила человека, с которым снова захотела создать семью. «У нас обоих уже были взрослые дети, но очень хотелось общего, — рассказывает она. — Забеременеть естественным путем не получалось, и я решилась сделать ЭКО в Научном центре акушерства, гинекологии и перинатологии имени В. И. Кулакова». Стимуляцию яичников организм женщины не принял: появилась миома матки и встал вопрос, сможет ли Света в принципе выносить ребенка. Но даже после трех переносов эмбрионов беременность так и не наступила.

«Врач заговорил о суррогатной маме. Муж идею поддержал. А я не могла представить, что моего ребенка будет вынашивать другая женщина, да и где ее искать? Доктор отправила в интернет. Начитавшись на форумах о шантаже и вымогательствах и пролистав длинные списки аферисток, которые могут сразу же избавиться от ребенка, а затем месяцами кормить байками и получать деньги на жизнь, я пришла в ужас». К счастью, Светлана узнала о существовании специальных агентств. Выбор пал на «Свитчайлд». Стоимость контракта начинается от двух миллионов рублей, но чтобы застраховать себя от всех рисков и неудач, настрадавшиеся супруги выбрали программу «Все включено», которая обошлась им в два раза дороже. Ее плюс — подбор «лучшей мамы с опытом вынашивания ребенка по программе суррогатного материнства». Видеться с ней и беспокоиться о ее медобслуживании и быте не нужно. А дополнительно оплатить пришлось бы лишь рождение двойни.

«Мы сменили трех суррогатных мам, но ни у одной из них беременность не наступила, — рассказывает Света. — И вот тогда я окончательно потеряла надежду. Сказала мужу, что больше не могу, но он уговорил попробовать в последний раз. Мы взяли четвертую, и в марте этого года, спустя шесть лет после начала нашей эпопеи, появилась маленькая Мирослава».

Миранду от шанса встретиться с аферисткой оградила доктор Нана Квернадзе из тбилисского репродукционного центра «Нео-Эст». Она сразу же познакомила певицу с руководителем агентства New Life Georgia Мариам Кукунашвили. Дипломированный врач и автор книг о суррогатном материнстве знает о чувствах своих пациенток не понаслышке. «После одиннадцати неудачных ЭКО, внематочной беременности и четырех операций мне тоже пришлось взять суррогатную маму, — рассказывает Мариам. — А потом и еще одну: благодаря этим женщинам у меня теперь есть дочь и два сына». А всего на счету ее агентства больше семи тысяч младенцев и столько же отзывов счастливых пар из Швеции, Австралии, Канады, России и многих других стран.

ЕМС сотрудничает с агентствами «Росюрконсалтинг», «Спарта» и «МАРТ». Они знают обо всех медицинских требованиях клиники и проводят первоначальный отбор кандидаток. Если женщине от восемнадцати до тридцати пяти лет, она абсолютно здорова гинекологически и соматически и у нее есть хотя бы один живой и здоровый ребенок, родившийся без помощи кесарева сечения, доктора выдают ей большой список анализов. Но если хотя бы один из показателей выбивается из нормы — отправляют домой.

Прошедшая все этапы на седьмой неделе беременности получает необходимые рекомендации и уезжает на родину. Но юридический отдел клиники глаз с нее не сводит: поддерживает контакт с ее доктором, раз в месяц присылает контролера.

На тридцать шестой неделе мама возвращается в Москву, где живет в отдельной квартире, а затем отправляется в роддом.

«Большинство родителей не хотят знакомиться с женщиной, которая вынашивает их ребенка, а для меня было важно видеть, что с ней все хорошо, — продолжает Миранда. — С первыми кандидатками у нас ничего не получилось. А потом пришла она — яркая, зеленоглазая, красивая. Когда беременность подтвердилась, я сняла ей небольшой дом напротив своего, где она жила со своими тремя детьми, окруженная заботой и вниманием. Наша мама смотрела на природу и горы, ела прекрасную еду и, главное, — была спокойна. Бедная женщина, оставшаяся без мужа, за эти девять месяцев наконец отдохнула».

И Юлия Вознесенская, и Татьяна Гурская подобную практику не поддерживают — сторонам лучше ничего друг о друге не знать. «Признаюсь, я себя сдерживала, чтобы не начать дружить, — признается Миранда. — А когда она предложила кормить малышей грудью, я поняла, что она начинает к ним привязываться, и деликатно отказала. Хотя ее встречи с детьми в будущем я не боюсь. Если когда-нибудь они зададут мне вопрос, так и скажу: да, родила не я, но вы мои дети, и вы появились, потому что я этого очень хотела. А как — технический вопрос».

Врачи «Наследников» подбором суррогатной мамы занимаются самостоятельно и настаивают на том, чтобы она всю беременность провела в Москве. «Все наши мамы живут в отдельных квартирах, при желании — с семьями, потому что заставить их бросить детей и мужа на такой долгий срок негуманно, — поясняет доктор Гурская. — Мы осуществляем за ними постоянный контроль. Как правило, они пытаются сэкономить каждую копейку, чтобы потратить ее на своих детей. Это естественно, но нам важно, чтобы мамы хорошо питались. Поэтому мы обеспечиваем их полноценным питанием. То добавляем больше рыбы, то молочных продуктов, то фруктов или овощей. Важно и то, что мы гарантируем качество медпомощи — все девять месяцев мамы наблюдаются у нас». Остальное зависит от ваших пожеланий и финансов: захотите — мама будет жить по соседству с медцентром, в ЖК «Шуваловский», и есть творог с Усачевского рынка. «Но если скажете, что не едите мясо и не хотите, чтобы его ела суррогатная мама, — будем убеждать, что это неправильно, — уточняет Татьяна Юрьевна. — Белковое голодание ни к чему хорошему не приведет».

Доктора признаются: ведение беременности и роды суррогатной мамы — не совсем обычное акушерство. Медицинские манипуляции все те же, а УЗИ и прочие обследования делают и вовсе чаще обычного, но риторика другая. Никаких сюсюканий и умилений при виде пяточки на экране. Плюс напряженная психологическая работа: женщина должна четко понимать, что ребенок никакой клеткой не является ее частью и продолжением. И что все решения, касающиеся здоровья ее и малыша, будут принимать врачи и родители: назначать инвазивные методы — такие как амниоцентез (забор околоплодных вод для анализа на хромосомные и генетические заболевания), а также капельницы или госпитализацию.

Во время родов родители обычно находятся в соседней комнате и сразу же забирают ребенка. Но Миранда хотела видеть рождение своих малышей, попросила сразу же положить их себе на грудь, а потом сама лежала с ними в роддоме.

Помимо России и Грузии суррогатное материнство разрешено на Украине, в ЮАР, Казахстане и большинстве штатов США, откуда регулярно приходят звездные новости: Сара Джессика Паркер, Зои Салдана, Николь Кидман и еще целая армия звезд прибегла к суррогатному материнству и не пытается это скрывать. В России такие откровения редкость, поэтому, чтобы скрыть отсутствие беременности, во многих центрах предлагают приобрести накладной силиконовый живот. Его делают по индивидуальным меркам и увеличивают от триместра к триместру. С ним можно купаться, можно давать его потрогать. И даже опытные акушеры-гинекологи не могут отличить его от настоящего.

«Впервые взяв Миру на руки, я не почувствовала той же связи, что с сыном, которого выносила сама, и очень расстроилась, — признается Светлана. — Но когда мы приехали домой, меня накрыло счастье. Жаль, что не могу покормить дочку грудью — это было бы полезно и ей, и мне». Но некоторых такие «мелочи» не интересуют. «За последние четыре года ко мне пришли три замужние, абсолютно здоровые женщины, которые пытались донести, что жизнь их слишком интересна, а тело так прекрасно, что вынашивать ребенка самой нет ни времени, ни желания, — рассказывает доктор Вознесенская. — В таких случаях я действую жестко. Потому что, если по итогам родов суррогатная мама, не дай бог, останется без матки, немедленно начнется расследование: с какой стати ее предоставили молодой здоровой женщине? Это будет конец и клинике, и врачу. Поэтому у нас вступить в программу могут только женщины с показаниями, установленными законом».

В марте 2017 года член Совета Федерации Антон Беляков внес в Госдуму законопроект о запрете суррогатного материнства в России, приравняв его к проституции. Его коллега Елена Мизулина сравнивает услугу с торговлей людьми, священнослужители считают «безнравственной тенденцией, подрывающей святость брака и семьи», а воинствующие феминистки — «эксплуатацией женщин». «Что скажете?» — спрашиваю я Юлию Вознесенскую. «Нас это, конечно, пугает. Потому что, если такое возможно в современном обществе, ценность людей, сидящих наверху, остается под вопросом. Так рассуждают те, кто даже близко не представляет, что такое суррогатное материнство, и не видят эти пары, которые головой об стену готовы биться, лишь бы у них родился ребенок. Россия предоставляет невероятные возможности для того, чтобы стать родителем. В отличие, например, от Грузии, у нас воспользоваться услугами суррогатной матери могут не только супружеские пары, но и одинокие женщины и мужчины. Но при этом, в отличие от той же Грузии или Белоруссии, приоритет в нашей стране остается у женщины, родившей этого ребенка. Поэтому лучше бы законотворцы направили свою энергию в другое русло и обезопасили родителей».

Татьяна Гурская считает суррогатных матерей настоящими героинями: «Я даже не знаю, с какой благотворительностью это сравнить. Пусть за материальное вознаграждение, но они приносят людям счастье. Важно искоренить отрицательное к ним отношение в обществе». «В свое время презервативы тоже казались бесовщиной, — добавляет Миранда Мирианашвили. — Но мы же взрослые люди! И сами определяем свои моральные границы. Я считаю, вообще не надо думать, откуда дети берутся. И вполне допускаю, что усыновлю малышей. Хочу, чтобы их было трое, четверо! Помните, как сказал один мафиози в «Крестном отце»: «Меня не интересуют родовые муки, меня интересует ребенок». Вот и я считаю, что нужно сделать все возможное, чтобы он появился».

Фото: robert trachtenberg/trunk archive/photosenso