Несколько лет назад я оказался в Кельне на выставке поп-арта «Ludwig Goes Pop» из коллекции Питера Людвига, немецкого шоколадного магната и одновременно историка искусств. Я в то время как раз готовил выставку Post Pop в Лондоне, и посмотреть экспонаты легендарной коллекции на близкую мне тему было очень заманчиво.
То, что я увидел, превзошло все мои ожидания. Лучшие работы классиков жанра — Роя Лихтенштейна, Энди Уорхола, Клейса Алденбурга, Джеймса Розенквиста, Роберта Раушенберга и Джаспера Джонса — заполнили все пространство большого музея и вместе производили ошеломляющее впечатление. Конечно, я знал, что Питер и его жена Ирен с середины шестидесятых годов собрали самую большую коллекцию поп-арта, но дело тут не в количестве, а в качестве. Герой моей январской колонки Джаспер Джонс вспоминал, что в его студии находилось несколько топовых работ, которые он не хотел продавать и просто называл цены в 5 раз выше, чем предлагал его дилер Кастели. Но когда тот привел в его студию Питера в 1968 году, а Джаспер привычно назвал 100 тысяч долларов за работы (при уровне цен — 15-20 тысяч), то, к изумлению художника, Людвиг согласился, не торгуясь. Кастело написал потом, что этот день изменил все дальнейшее развитие рынка поп-арта. Так же Людвиг подходил к двум другим жемчужинам своей коллекции – собранию работ Пабло Пикассо и русского авангарда начала ХХ века. Кельн оказался третьим городом мира после Парижа и Барселоны по количеству работ Пикассо в музее – более 700 произведений. Добавьте к этому 600 первоклассных работ русского авангарда, представленных первыми именами – Малевич, Гончарова, Ларионов, Родченко. Масштаб созданного Питером Людвигом собрания беспрецедентен. Еще один маленький штрих – щедрый дар в 1990-е годы Людвигом коллекции современного западного искусства Русскому музею в Санкт-Петебурге. Спустя 25 лет она так и осталась единственным значимым собранием в российских музеях, и ее можно будет увидеть с февраля в московском Мультимедиа Арт Музее у Ольги Свибловой.
Сейчас, спустя три года после той исторической выставки, музей Людвига представляет ретроспективу Immerse in the Picture Джеймса Розенквиста из «могучей кучки» американских художников поп-арта. Помимо собственного музейного собрания на ней представлены знаменитые масштабные работы художника из Помпиду, нью-йоркских МОМА и Гуггенхайма. Например, The Swimmer in the Econo-mist или, вероятно,самая знаковая F-111 — 26-метровый коллаж высотой 3 метра, состоящий из 50 холстов и алюминиевых панелей, развешенных таким образом, чтобы окружать зрителя со всех сторон. Современный истребитель-бомбардировщик ВВС США в сочетании со множеством бытовых предметов от автомобильных шин до лампочек и пакетов спагетти создает ассоциативный ряд между повседневной жизнью и продолжавшейся тогда войной во Вьетнаме. Созданную в 1965 году F-111 назвали «Герникой 60-х» (по аналогии с самой известной антивоенной картиной Пикассо). На выставке также представлены знаменитые инсталляции Horse Blinders (1968–1969) и Horizon Home Sweet Home (1970), которые художник создавал для легендарной Castelli Gallery.
Основные «художественные университеты» Розенквиста прошли на улице. Еще тинейджером он подрабатывал, расписывая рекламные щиты и эмблемы Phillips66 на бензоколонках. Как вспоминал сам художник, «нет ни одной кондитерской в Бруклине, которую я не украсил бы своим билбордом». Именно там на улице он оттачивал свое искусство, переводя позже маленькие объекты в гигантские плакатные изображения на Times Square. Техника плакатной живописи, с помощью которой Розенквист создавал свои сюрреалистические коллажи, в итоге стала его визитной карточкой. Так же как шелкография его великого современника Уорхола или точечная графика Лихтенштейна, пришедшая из комиксов.
Художник расписывал коллажи в упрощенной реалистической манере, создавая композиции из фрагментов изображений автомобилей, кинозвезд, продуктов питания и бытовой техники. При этом он никогда не стремился их объяснять. Хотите — считайте картины «критикой современного общества потребления», хотите — попыткой заглянуть в «коллективное американское сознание».
Выставка открылась всего через 8 месяцев после смерти 83-летнего художника, который сам разработал концепт ретроспективы совместно с куратором Yilmaz Dziewior, и стала последним проектом великого мастера.
Фото: архив tatler