Олег Киселев: «Поверьте, Каха Бендукидзе не был душкой»

Зампред правления «Роснано» вспоминает друга-олигарха.
Олег Киселев интервью о Кахе Бендукидзе бывшем министре экономике Грузии | Tatler

Каха Бендукидзе

Тринадцатого ноября 2014 года умер бизнесмен, реформатор, бывший министр экономики Грузии Каха Бендукидзе. Зампред правления «Роснано» и один из самых близких товарищей Бендукидзе Олег Киселев вспоминает друга.

Чтобы выразить простую мысль о том, что человек не властен над судьбой, Лев Толстой написал четыре тома «Войны и мира». Я не Лев Николаевич, но все же чувствую, что передо мной стоит такая же непосильная задача: рассказать о Кахе — человеке-явлении, настоящей стихии. Его невозможно вместить в слово, и все сказанное будет мелким, упрощенным, плоским.

Мы встретились в 1991 году, сразу после августовского путча, но знали о существовании друг друга задолго до этого. Когда Ельцин пришел к власти, я познакомился с Гайдаром, Чубайсом, Авеном, Нечаевым.

Тогда же менатеповец Леонид Невзлин и свел меня с Бендукидзе. Каха производил очень яркое впечатление — и первое, и второе, и третье. Гений коммуникабельности, сияющий и обаятельный, он моментально входил в контакт даже с самыми «тяжелыми пассажирами». Хотя Бендукидзе, поверьте, не был душкой. Он обладал не только мощной харизмой, но и на редкость сложным характером. Наверное, я был одним из немногих его друзей, кто сотрудничал с Кахой и не испортил с ним отношения. Он был требователен к партнерам и резок, порой даже груб, с подчиненными: мне довелось бывать на его производственных совещаниях.

Каха обзавелся довольно оригинальным офисом в Москве. Он оформил переговорную как заводской цех. Все было обшито железом, посередине стоял алюминиевый стол, а над ним по балке ездил строительный крюк. И в этой холодной цельнометаллической атмосфере метал молнии Каха. В своей жизни я встречал только двух человек, настолько требовательных по отношению к сотрудникам. Бендукидзе — один из них.

Каха как-то мне признался, что в юности пережил клиническую смерть. Побывав на той стороне, он пропустил сквозь себя ощущение конечности бытия, которое приходит к людям либо очень поздно, либо не приходит никогда. Редко случается так, что молодой человек осознает: жизнь — это сверхценный, уникальный подарок, ведь даже вероятность родиться (просто родиться!) сумасшедше мала. Бендукидзе не тратил времени на церемонии и реверансы, успев вместить в свои пятьдесят восемь лет миллион важных вещей. Конечно, отчаянно грустно, что он ушел так рано. Но и за эти годы он сделал больше, чем иные — за долгую-долгую жизнь.

Каха — человек огромного таланта. Уверен, что если бы он, кандидат биологических наук, не ушел в экономику, то непременно получил какую-нибудь важную премию в области микробиологии. Его выдающиеся интеллектуальные способности были применимы везде — и в научной лаборатории, и в кабинете министра.

А еще он умел прекрасно, очень доходчиво объяснять. Как-то Каха и я, «олигархи» (по этому разряду мы проходили в те годы), были вызваны на встречу с президентом Путиным. Тема — чудовищная, тяжелейшая: налоговое администрирование. Каха паркуется в Кремле и выходит из машины... в ботинках на босу ногу. Носки он терпеть не мог всегда, но я не ожидал, что в таком виде, да еще зимой, Бендукидзе отправится к президенту. Не обращая внимания на мой удивленный вид, Каха распахнул багажник, битком набитый бумагой: печатными листами, сложенными огромными стопками. «Помоги, я один не донесу». Мы взяли по кипе и прошествовали мимо ошалевших кремлевских охранников. В помпезном Екатерининском зале с дворцовым паркетом, мрамором и золотой лепниной Каха, ничуть не смущаясь, сунул стопки документов под стол. Когда пришла его очередь говорить, он просто вывалил распечатки перед собой. «Что это?» — опешил Путин. «Лишь одна десятая часть документов, которые наша компания ежеквартально сдает в налоговую инспекцию, Владимир Владимирович». — «Что, правда?» — спросил президент упавшим голосом. «Да. Пусть ваши помощники проверят». Кахе Бендукидзе не требовалось много слов.

Каха Бендукидзе с бизнес­менами Давидом Якоба­швили и Павлом Теплухиным (2004)

Тем не менее он прекрасно говорил — точно, емко, афористично. Его разбирали на цитаты, некоторые даже пытались присвоить находки Кахи — например, его эффектную формулу «Мы собираемся продать все, кроме нашей совести», выведенную во время грузинской приватизации в 2007 году. Один на один он говорил модулируя: никогда не забуду очень особенный, гипнотизирующий тембр. А на людных собраниях Каха специально начинал речь тихо и серо, но давал снайперски точные характеристики, поэтому к нему всегда прислушивались.

К близким и родным Каха Бендукидзе относился удивительно нежно. И это было очень трогательно. Он довольно поздно женился, хотя никогда не жаловался на недостаток внимания со стороны женского пола. Каха неохотно делился подробностями своей личной жизни, но было видно, как он заботился о жене Наташе и двух ее сыновьях, которых усыновил, как пытался прикрыть их от проблем и тревог.

Каха жил ярко и широко. Очень любил танцевать и делал это для человека его габаритов поразительно изящно и легко. И конечно, любил дружеские застолья. Никогда не забуду ужин в японском ресторане Лондона. Заказав все меню, Каха ел до тех пор, пока к нам не вышел сильно смущенный шеф-повар: «Извините, из еды остался только рис». Бендукидзе был возмущен: «Как? Мы только начали!» Провожать нас явились все работники ресторана – от поварят до уборщиц. Они выстроились в два ряда, чуть ли не отдавая честь, чтобы Каха царственно проплыл между ними...

Фото: Starface.ru