В ресторане Mr Chow в Беверли-Хиллз время ланча. Зал почти пуст, если не считать пожилой дамы, накрашенной словно Норма Десмонд из древнего фильма «Бульвар Сансет», с навеки застывшей на лице эмоцией «ужас!» – последствием неудачной подтяжки. «Только в Лос-Анджелесе», – Том Форд подает голос со своего наблюдательного пункта за столиком в углу. Лучше места не придумаешь. Можно рассматривать людей в ресторане, а его самого разглядят лишь те, кто знает, что он тут. Форд всегда был хорош собой, но чтобы так выглядеть в пятьдесят шесть? Ни за что не догадаешься, что он полночи нянчился с пятилетним сыном Джеком, которому приснился страшный сон. Немножко загорелый, стройный, в своем коронном черном костюме и белоснежной рубашке, расстегнутой до дальше некуда. Коротко подстрижен, идеально уложен. Безукоризненные манеры, пахнет чем-то дорогим.
Такой он человек. И все же что-то радикально изменилось. После двадцати лет снобистской жизни в Лондоне техасец Форд вместе с сыном Джеком, мужем Ричардом Бакли (они поженились в 2014-м, а вообще вместе уже тридцать один год) и значительной частью своего модного бизнеса нагрянул в Лос-Анджелес. «Почему-то я всегда знал, что однажды перееду сюда», – говорит он мне, аккуратно заворачивая овощи в лист латука. Прошлым летом Том Форд – само воплощение полнокровной чувственности – стал веганом. Говорит, что влияние Калифорнии тут ни при чем, это фильм What the Health про всякие ужасы животноводства так напугал зацикленного на своем здоровье джентльмена. «Я написал своей лучшей подруге, крестной Джека Стелле Маккартни: «Стелла, ты не поверишь». Думал, она ответит: «Что ж, пора уже». А она не стала проповедовать, просто «Поздравляю!». Полностью одобрила». Форд теперь не ест даже конфеты Percy Pig, потому что в них желатин. «Выпустили вегетарианскую версию, но это совсем не то», – сказал он мне грустным голосом.
У Лос-Анджелеса свой магнетизм. В Голливуд едут за славой и богатством. Ну а если они у тебя уже есть? Если весь мир делает, как ты скажешь? Если уже построен двухмиллиардный фэшн- и бьюти-бизнес, если сняты два номинированных на «Оскара» фильма? Что тогда? «Мне нужно было измениться, – объясняет Форд. – Наступает момент, когда ты чувствуешь, что не развиваешься, не растешь. Это интуиция. Все, что я в жизни сделал или придумал, случилось благодаря интуиции». Лондон, где у Форда в Риджентс-парке огромный, набитый искусством дом, начал его раздражать. «Я вырос на американском Западе, и в Лондоне у меня постепенно развилась клаустрофобия. Словно я в ловушке. Со мной в городах всегда такое происходит». Лос-Анджелес же сулил много света, простор и новую свободу. «Изо всех городов он меньше всего похож на город. Когда я дома, я не вижу в окно людей. Только вид на их владения. А еще можно не сидеть в комнате и заняться чем угодно. Сегодня утром я играл в теннис. Вчера вернулся с работы и пошел плавать с Джеком. Если у вас дети, Лос-Анджелес – замечательное место». Семейство поселилось в особняке, который Форд купил очень давно, – это белые параллелепипеды на паучьих ножках, спроектированные в середине прошлого века модернистом Ричардом Нойтрой. Но это пристанище временное, пока не закончится ремонт в большом имении. В декабре 2016 года за 39 миллионов долларов Форд приобрел особняк в Холмби-Хиллз, до того принадлежавший тусовщице Бетси Блумингдейл из семьи основателей главного американского универмага. Это шедевр старого, двадцатых годов, Голливуда. Девять спален. В пятидесятые он был перестроен А. Куинси Джонсом и Билли Хейнзом – очень модным тогда дуэтом архитектора и декоратора.
Трудно представить себе Форда в сладких интерьерах старушки Бетси. Мы очень надеялись, что он пришлет обещанные селфи из комнат, но Том отказался наотрез: «Я никогда не позволю здесь снимать. Это же очень странно: люди по всему миру открывают журнал и видят, что у тебя лежит на прикроватной тумбочке».
Основной причиной великого переселения Форда на Запад было желание, чтобы его сын рос в окружении родных. Здесь живут мать и сестра Тома, его отец тоже рядом, в Нью-Мексико. «У Джека два папы, и я хочу, чтобы он чувствовал прочную связь с остальной семьей. Он был создан – или зачат – современными методами, но я хочу дать ему основу и самое настоящее детство. Окружающая его большая семья очень этому поможет». Что касается друзей, то Форда тянет в основном к голливудским англичанам – к Сэм и Аарону Тейлор-Джонсонам, Адель, Джеймсу Кордену и Робби Уильямсу. Почему? «Потому что у нас дети примерно одного возраста».
С семейной жизнью все понятно, а как с работой? Напрашивается предположение, что переезд связан с тем, что Форд хочет заниматься кино, а не модой. «Ничего подобного», – отрезает он. Все как раз наоборот – Том решил временно ограничить многообразие своих талантов: «Я сейчас фокусируюсь на моде. У меня в планах есть один кинопроект, но ближайшие пару лет я им заниматься не буду».
Свою дизайн-студию Форд перевез в ардекошную Regen Projects Gallery, где раньше сидел экс-дизайнер Дома Yves Saint Laurent Эди Слиман («Мы с ним никогда не сталкиваемся. Мы определенно живем в разных мирах»). Баланс работы и личной жизни у Форда после переезда очень сильно сместился. Сотрудники, перебравшиеся с ним из Лондона, активно обустраиваются в новых домах. В студию часто приводят маленького Джека. «Он смотрит, как я провожу примерки. Ему нравится, потому что девушки голые. Джеку всего пять лет, а он заранее спрашивает: «Они будут голые?» Ну, я ему: «Да, Джек, голые».
Поэкспериментировав с системой see now – buy now и попробовав уйти с подиума, потому что это вроде как прошлый век, Форд пересмотрел свое решение. «Я конкурентоспособен. Я понял, что нужно вернуться в игру», – говорит он. И сделал это со своим фирменным фордовским шиком, открыв в прошлом сентябре нью-йоркскую Неделю моды весенней коллекцией 2018 года. В первом ряду на показе сидели Чака Хан, Ким Кардашьян, Джулианн Мур и Энсел Элгорт. Подождут полгода, как в старые добрые времена. Сексуальные атласные шорты с огромными блейзерами, кожаные брюки и обтягивающие драпированные платья знаменуют триумфальное возвращение Форда в форму. Дизайнер доволен: «Я надеюсь, они в духе того, что я делал когда-то, но адаптированы к сегодняшнему дню». Никогда еще в его коллекциях не было столько цвета, непринужденности, вещей на каждый день – такой дизайн, говорит он, мог родиться только в Лос-Анджелесе: «Этот стиль раскрепощеннее, шире в талии, он моложе, и в нем немножко больше энергии. Честно, это потому, что я живу тут. Смотрю на купальник, вырезанный выше некуда, с брюками, которые того и гляди свалятся, – и понимаю: вряд ли я создал бы такое, живя в Лондоне. Я ведь формальный человек, и мой мир в Лондоне был очень традиционным. А тут становишься более casual. Мне это было нужно».
В феврале с помощью Джоан Смоллс и Кайи Гербер на подиуме Mr Ford (как он сам себя теперь официально называет) показал FW 2018/2019: куртки с огромными плечами и легинсы, как в восьмидесятые, разноцветные леопарды, носочки в сеточку. Сам Форд, когда идет ужинать, по-прежнему надевает пиджак и галстук. Но хотя бы признает, что «во всем остальном мире люди так не делают». Маятник моды качнулся в сторону американского стиля: «В Европе они всё еще немножко пуритане. По сравнению с французским и вообще европейским стилем американский расслабленнее. Потому он так актуален сейчас. Люди по всему миру многое отметают только для того, чтобы им было удобно и комфортно».
Не всё в Лос-Анджелесе приводит Форда в восторг. Он медленно привыкает к пренебрежению, с каким здесь относятся к формальностям. «Привет, я Джо. Я ваш официант. Мне из меню больше всего нравится шоколадный торт». – «Великолепно, Джо. Мне этот факт совершенно не интересен», – отвечает Форд с каменным лицом. Чопорного техасца коробит, что в новой школе Джека дети не носят форму и называют учителей по имени. Проблема баскетбольных трусов заставила его включить машину отцовских репрессий: «Этот трикотаж! Я не позволю Джеку в нем ходить. Он все время спрашивает: «Почему?» Я отвечаю: «Это вульгарно, Джек. Прости, но должны же быть какие-то пределы. В выходные надевай что хочешь, но только не в школу».
Том Форд был архитектором великого гламура девяностых – образа, который он называет «сексуальная, чувственная, fuck-me-одежда». Созданные им девы с подведенными глазами, в стрингах Gucci, бархатных брюках ковбойского фасона bootcut и платьях-футлярах с прорезями-окнами то на груди, то на талии проникли в коллективный разум и остались там вечным напоминанием о том, как сильно был сдвинут на сексе мир до эпохи смартфонов с камерами и инстаграма. «Gucci? Я делал правильные вещи в правильное время и, думаю, наметал пару стежков, продвинувших моду вперед. Одежда эта, кстати, была довольно простой, – размышляет Форд. – Придя в Yves Saint Laurent, я очень многому научился у их ателье, и, наверное, моими лучшими коллекциями были те, что я сделал там в последние годы». Он ушел в 2004 году в результате конфликта с главными акционерами Gucci Group. И это был конец эпохи, когда в моде мог доминировать один дизайнер. Сегодня, когда все так фрагментированно, вряд ли возможно, чтобы кто-то правил единолично, как когда-то делал Том Форд.
Mr Ford открыто и честно бьется за свое место в новом цифровом мировом порядке. В 2010-м в Нью-Йорке он плевал против ветра, пытаясь не пустить блогеров на тайный показ первой женской коллекции под собственным именем. Вместо моделей там ходили Бейонсе, Джулианн Мур, Дафна Гиннесс, Лорен Хаттон. Из фотографов он пригласил одного Терри Ричардсона с условием, что тот опубликует фото спустя полгода, в первый день продаж. Ну и чего Форд добился? Crème de la crème модной индустрии, включая главных редакторов, слали оттуда твиты, как школьницы!
В феврале этого года он впервые показал свою мужскую коллекцию не в Лондоне, а в Нью-Йорке, посадив в первый ряд певицу Сиару и хип-хоперов вроде двадцатичетырехлетнего продюсера Metro Boomin и 21 Savage, у которого на лбу вытатуирован крест. По подиуму у него гуляли змеиные брюки, розовые парчовые смокинги, спортивные (хорошо, что без афоризмов на груди) пуховики и активно промоутируемые маркетинг-отделом часы и трусы. Форд снова на вершине моды. Развлекается тем, что по всему миру скупает для личного архива свои былые шедевры времен Yves Saint Laurent и Gucci. Но выпускать сборник greatest hits не планирует: «Я с удовольствием оглядываюсь назад. Хочу и дальше смотреть в прошлое с радостью. А для этого необходимо двигаться дальше».
Да и мир сильно изменился. Как он воспримет мощную ретросексуальность былого Форда? Вдруг обидится? Про 2003 год, когда в рекламной кампании был логотип Gucci, выбритый на лобке модели, Том мне сказал так: «Сейчас ни у кого нет волос на лобке, значит, так делать нельзя. Возможно, тату над вагиной, но только не лобковые волосы. Остались только брови. И ресницы».
Новая реальность и ужасает Форда, и восхищает – он еще не придумал, что больше: «Мы теперь живем в совершенно другом мире. Кажется, до меня наконец это дошло. Нравится не нравится, но инстаграм и селфи никуда не денутся». Он в восторге от ребят, которых видит в инстаграме. «У меня есть аккаунт. Я пользуюсь вымышленным именем», – оттуда он следит за семнадцатилетними и восемнадцатилетними, «которые уже знамениты или становятся знаменитыми. Потому что интересно, в какую сторону они смотрят, что делают и что, по их мнению, круто».
Но то, что цифровые манипуляции делают с людьми, эстета Форда коробит: «Лица кажутся ненастоящими. Брови словно нарисованы эйрбрашем в фотошопе. Как в мультиках. И все такое безупречное. Они выглядят будто сконструированы на компьютере, потому что живут в интернете. Они живут на фотографиях». Том следит в инстаграме даже за rich kids и полагает, что их хвастовство папиными джетами и собственными «ролексами» может привести к революции: «Мария-Антуанетта жила за стенами Версаля. Те, кого не приглашали, не видели устроенной там сумасшедшей роскоши, но во Франции все равно случилась революция. А сейчас смотрите на этих людей сколько хотите – на их лодки, самолеты, бриллианты, одежду, машины. Уже тошнит – а мне в этом мире еще жить и жить».
И при этом Том Форд пребывает в полнейшем восторге от возможности покупать в интернете. «Там же можно найти все что угодно: антиквариат, произведения искусства. Два года назад я автомобиль купил онлайн. Умопомрачительный Bentley Continental GT 2002, последний год выпуска, черный. Я восемь лет такой искал, а нашел в сети – и купил». И вдруг Том замолчал. После чего сказал: «Это звучит так скверно. Когда я слушаю себя со стороны».
Но у кого повернется язык обвинить Форда в том, что его испортил успех? Он сам всего добился и даже нашел в себе силы пересмотреть свою стратегию творческого бизнеса. Не пересел из-за руля на заднее сиденье. «Я чувствую, что вписался в поворот, а теперь нужно втопить газа, чтобы быть лидером гонки». В Лос-Анджелесе, по его мнению, есть необходимая для такого настроя крутость. «Ты можешь себе врать и цепляться за то, чего больше нет, – или постараться принять настоящее и с ним идти дальше. Я принял и иду, для меня начался совершенно новый этап».
Фото: Tom Ford; Alessandro Garofalo, Marcus Tondo, Yannis Vlamos/indigitalimages.com