«Я и в грязь могу упасть, если нужно!» – тряхнув золотистой копной волос, Анна Селезнева в кутюрном платье Chanel ловко запрыгивает на коня. Гнедой встает на дыбы, и модель бьет бунтаря по морде. Обалдев от неожиданности, жеребец снижает обороты. «Их иногда надо воспитывать». Аня знает, о чем говорит: в замке XVI века под Парижем, превращенном в ипподром, Cелезнева, истовая лошадница, бывает часто. На уик-энд сюда приезжают аристократы опробовать новые сапоги Hermès со шпорами – есть перед кем падать.
Наша следующая встреча проходит уже в Москве, в Tatler Club. Без макияжа и вечернего шифона, в простом трикотажном кардигане и темно-серых джинсах скинни двадцатичетырехлетняя модель выглядит еще красивее. У нее широко расставленные голубые глаза, высокие скулы, детский взгляд и живая мимика.
Три года назад студентка пятого курса загадочного Института психоанализа вынашивала планы открыть свой кабинет. «В «Макдоналдс» на Пушкинской я зашла просто в туалет, но прессе больше нравится версия, что я ела бигмак. В какой-то момент рядом со мной нарисовался юноша. Я его раздраженно спрашиваю: «Молодой человек, а что вам нужно?». Он мне в ответ: «В очереди тут стою». А дело происходит в центре зала, и народу никого. Шутка мне понравилась. Ну, он спрашивает, не модель ли я и не хочу ли ей стать. Я говорю: только если возьмут за рубеж».
Удачно пошутивший юноша оказался скаутом агентства Best Model Group. Мама Ани, учитель русского языка и литературы, сначала решила лечь на дочкином пути с причитанием «На кого ж ты нас бросаешь?». Но потом подошла к вопросу по-деловому, разработала хитрый план на случай, если Аню продадут в турецкое рабство, и благословила на все четыре стороны.
Тысячу евро, привезенную в Париж из дома, Аня потратила в первый же день на туфли Dior. И далее жила на восемьдесят евро в неделю – оклад начинающей модели. Первой работой стала съемка для немецкого Vogue. «Мне все кинулись звонить, поздравлять, а я им: «Чего вы радуетесь? Это же всего сто евро». Понимание того, что Vogue – путевка в жизнь, пришло позже. Сегодня в ее портфолио – рекламные кампании Vera Wang, Calvin Klein, Ralph Lauren, Guerlain, John Galliano, Versace, Joop! Jeans, Marc O’Polo, обложки испанского, китайского, итальянского, японского, русского и французского Vogue.
Ну а на показах она ходила почти для всех. Хотя на последней парижской Неделе – меньше обычного. «Не могла морально собраться после Милана, где делала очень много шоу. Мне пришлось извиниться перед Chanel и Yves Saint Laurent. А что – было бы лучше, если бы я наорала на Карла из-за того, что меня укололи иголкой на примерке?».
Перехватив мой удивленный взгляд, Аня продолжает: «Да-да, я могу. Когда я подписала эксклюзив с Miu Miu, то на шоу так капризничала, что Миучча Прада до сих пор не берет меня на показы. А ведь мое лицо в ее вкусе. Еще была история с Марио Сорренти: он меня попросил раздеться, а я покраснела как помидор и завыла, что не могу. Сейчас я уже полюбила свое тело и без стеснения раздеваюсь перед камерой».
Тело у Ани – подтянутое, накачанное, немного мальчишеское. Она много над собой работает: в ее квартиру у Елисейских Полей трижды в неделю приходит тренер по йоге. Аппетит у златовласки отличный: на нашем интервью она смолотила спагетти, салат и яблочную тарталетку. Дело, говорит, в генах: мама – хоть и «булочка с изюмом», армянка, но папа – русский, стройный и высокий. Отсюда и цвет Аниной кожи – естественно-золотистый, без солярия и автозагаров. «Лично для меня настоящая красавица – модель Таня Дзягилева: пухлогубая, с правильными чертами лица, вот такие должны быть на обложках. А я что? Мне вон фотограф Терри Ричардсон на рекламе аромата Elle Shoking от Yves Saint Laurent нос поправил».
Анна Селезнева сейчас на двенадцатом месте в рейтинге Models.com. Живет она между Парижем (работа) и Москвой (отдых). Здесь прогулки по Воробьевым горам и родной Мосфильмовской, обеды в Vogue сafé, тусовки на «Крыше мира» и в «Партизане». А в Париже у Ани любовь. Жан-Поль. Не пугайтесь: не тот, другой. Высокий, со смоляными кудрями, бизнесмен в расцвете лет покорил русскую модель своим «большим и добрым сердцем». «Вообще Жан-Польчик тусовщик, а я таких не люблю. Так что я, признаться, посопротивлялась, но недолго, – откровенничает Аня. – У нас все серьезно. Уже больше года. Я даже начала примерять его фамилию, выбирать свадебное платье и имена для детей. Двоих. Это правильно – мечтать, встретившись с правильным человеком. Я обязательно рожу до тридцати, а то отстаю от своих подруг. О, вот он звонит! Алло, Жан-Польчик, I will call you back!».
Мы продолжаем. «Он мой защитник. Все понимает и не скандалит, когда я вдруг посреди ночи мчусь в аэропорт. Иногда летит на съемки вместе со мной. Я и с мамой его уже познакомила, летом были вместе в Сен-Тропе. А в Москву никак не затащу».
Через пару дней Селезнева уже будет в Нью-Йорке – сниматься для весенних кампаний Ralph Lauren и Giorgio Armani. «Главное, чтобы было движение. В прошлом году в Милане я делала эксклюзив для Gucci. Отснялась за два дня, а потом неделю, как в наказание, ходила в офис – вдохновляла Фриду. Мне заплатили неплохо – сто тысяч. Но ничегонеделание стоит дороже».
«А сколько тебе денег нужно для полного счастья?» – спрашиваю. У нее готов ответ. «Миллионов сто меня бы устроило. Моделью я столько не заработаю, но есть уже другие планы. Хотя прежде чем закончить карьеру на подиуме, мне надо обязательно поработать с Прадой и оказаться на обложке американского Vogue». Пока ее туда не берут. «Почему? Думаю, я напрасно рассказала про скаута и «Макдоналдс». Ты удивлена? Come on, ты что, не знаешь Анну Винтур? Это просто не ее level!».
После того как Винтур сдастся, Аня получит второе высшее – юридическое. Ну так она сейчас, по крайней мере, думает. А пока через пару дней на мой телефон приходит sms из Нью-Йорка: «I na s’emke u Ralfa! I ya, i on peredaem bolshoi privet Tatler! Celuu». Аня! Мы тут все тоже вас целуем. Правда-правда.
Фото: Maciek Kobielski