Прощайте, надежды! Главный жених Москвы Роман Ротенберг больше не крутит романов: он нашел счастье в браке с латышской топ-моделью Мартой Берзкалной. Специально для журнала Tatler пара рассказала о своей красивой истории любви и о том, как им теперь живется.
«Когда люди так влюбляются друг в друга, нет смысла тянуть со свадьбой. У нас все удивительным образом совпало», – на хорошем русском с легким янтарным акцентом двадцатипятилетняя латышская топ-модель Марта Берзкална объясняет некоторую скоропалительность своего брака с топ-менеджером «Газпромбанка» Романом Ротенбергом. Они познакомились в марте, а уже в августе карета, запряженная тройкой гнедых, несла молодых под венец. Свет, в котором двадцатидевятилетний сын сотого номера списка Forbes Бориса Ротенберга известен как закоренелый холостяк, недоумевал, к чему такая спешка. И предполагал то, что обычно предполагают в таких неотложных случаях. Скептиков можно понять, они везде ищут второй, третий и четвертый смысл. Но напрасно: на съемке тростинка Марта, эталон model size, тонула во всех предложенных ей платьях.
Мы встречаемся в Горках-2, в ресторане Pinocchio на втором этаже «Катка.ру». Эффектно было бы, если бы в тот момент, когда они вошли – брюнет в идеально сидящем костюме и девушка неземной красоты, – все повернулись им вслед. Но никто не обернулся: ресторан был совершенно пуст. Только внизу, на первом этаже, отрабатывали вращение начинающие фигуристки. Место для интервью было выбрано не случайно: с катком у Романа и Марты свои отношения. Они, совсем как герои «Покровских ворот», на нем и познакомились.
«Ну не прямо на катке, – поправляет Роман. – На трибуне. Во время хоккейного матча. Марта была проездом в Москве, и наша общая подруга чуть ли не силком затащила ее на стадион». «Роман показался мне... как это говорят по-русски? Arrogant – надменным, – находит верное слово Марта. – Мы еще пару раз виделись в компаниях, а потом он через Facebook попросил мой номер телефона. Я говорю: «Не дам». Он: «Мне надо кое-что спросить, обещаю: после «Спокойной ночи, малыши!» звонить не буду». Ну я, наивная, подумала: может, у него сестра хочет стать моделью, нужно поделиться опытом. Он позвонил. Потом мы недели три переписывались – и влюбились. А когда снова увиделись друг с другом (Рома ко мне в Ригу приехал), поняли – судьба. Позже я его спросила, почему он такой высокомерный был. А он ответил: «Прикалывался».
По тактичному выражению Романа, ухаживание происходило «больше в интеллектуальном плане, нежели в материальном». О материальном ему говорить вовсе не интересно. «Зачем? Мы с Мартой просто много общались, а потом почувствовали, что мы абсолютно родные друг другу люди». Они даже и говорят, дополняя друг друга: начинает фразу Роман, заканчивает Марта, и наоборот. Отвечая на простые, в общем-то, вопросы, обмениваются вопросительными взглядами, как бы сверяя позиции: «Ведь правильно, ты ведь тоже так думаешь?». Так они пришли к браку. Каждый решился внутри себя, а потом сверили карты. Рома сказал: «Baby, завтра я делаю тебе предложение».
Заветное «Ты выйдешь за меня?» было произнесено на последнем этаже гостиницы «Украина», в специально придуманном для этого ресторане Romantique, где помещаются ровно два человека. В отношениях русского финансиста и латышской модели не должно быть нелепых случайностей и неточных мест.
Хотя карьера Марты стартовала как раз самым что ни на есть случайным образом. В четырнадцать лет с родителями (мама – модный дизайнер одежды, папа – бизнесмен) она отправилась в Милан и прямо перед Дуомо была поймана за руку скаутом модельного агентства. Несмотря на обязательные в этом случае протесты родителей сделала пробные поляроиды, вернулась в Ригу и была спешно вызвана обратно в Милан – на съемки каталога. Потом был месячный контракт с Marni и, наконец, полугодовой эксклюзивный контракт с Prada. Снимал ее великий и ужасный Стивен Майзел.
«Мне сказали: ты должна быть pin thin – худой-худой. Ну я пару дней не поела. И полетела в Нью-Йорк. Для съемки забукировали на двух девочек больше, чем нужно. Двоим из нас предстояло уйти. К счастью, не мне. Стивен – он вообще не разговаривает. Только рукой показывает, как лицом работать. Я пришла, села в кадр, поставила руку, он сказал: «Perfect», щелкнул – и все. See you soon. Я думала, это просто дежурное «увидимся», а он действительно забукировал меня на итальянский Vogue – на съемку «Ренессанс», где я была с выбеленным лицом и в королевском парике». Марта вспоминает, как забавно проходит кастинг для Майзела: его помощница, дородная афроамериканка, притворяется уборщицей и наблюдает за тем, как ведут себя девушки, томящиеся в приемной в надежде на славу. Специально подстраивает, чтобы ждать пришлось подольше, подливает кофе и следит, уберут ли чашки. Потом все докладывается маэстро. Особо нетерпеливых и самых неаккуратных до его тела не допускают.
Марта взлетела на волне популярности стиля готик – белая кожа, черные волосы, холодный взгляд. Хотя брюнеткой натуральная блондинка стала случайно: зашла подкрасить кончики, итальянский парикмахер просьбу не понял и превратил ее в огненно-рыжую, после чего пришлось уже дома спешно краситься в черный. «Прихожу в агентство, а мне: «Как же тебе идет». Меня сравнивали с Маделин Блумберг и Кармен Касс».
Она одна из немногих моделей снялась для всех главных «Вогов» мира. Пик карьеры случился в тот сезон, когда Берзкална сделала сразу четыре кампании – Valentino, Dolce&Gabbana, Balenciaga и Moschino. «Я еле жива осталась – день в Нью-Йорке, потом Милан, потом Лос-Анджелес».
Такой темп жизни не подразумевает возможности построить тихие семейные отношения. Но у Романа с Мартой как-то получается. «Конечно, сначала нам не хватало времени друг для друга, – вступает Роман, – но мы оба понимали, что когда два успешных человека хотят быть вместе, им необходимо искать компромиссы. Логистика у нас была затейливая: приходилось идти на ухищрения, чтобы встретиться либо в Москве, либо в Европе». Ну а после свадьбы все вроде устаканилось. По подиуму Марта больше не ходит, а если и ездит на съемки, то очень выборочно: «В этом сезоне сделала рекламную кампанию очков Giorgio Armani, а недавно в Нью-Йорке снималась для каталога Bloomingdale's – но это так, money job. Я с шестнадцати лет сама зарабатываю, для меня это важно».
Цейтнот до свадьбы был такой, что времени на поиски достойного брачного наряда у Марты не оставалось. Она позвонила знакомому итальянцу, маэстро свадебного кутюра Карло Пигнателли. «Он: «Будет готово через месяц». А я: «Карло, аморе, да мне позавчера нужно». Через неделю я уже примеряла у него в миланской студии фантастическое платье с цветком на спине». Молва, что знаменитая латышская модель выходит замуж, быстро долетела до Нью-Йорка, и американский дизайнер Карен Саба подарила ей второе подвенечное платье. «Когда я его надела, поняла, что должна быть только в нем. Хотя оно нереально тяжелое, килограммов тридцать весит. Все расшито кристаллами Swarovski. А итальянское я надела уже после полуночи».
Но был еще и третий наряд. Короткое платье Givenchy на росписи в Москве. Всей череде свадебных торжеств было решено придать джеймсбондовский привкус. Который, с учетом российcкой специфики, как-то сам трансформировался в гангстерский: брачующиеся в темных очках колесили по Первопрестольной на винтажном автомобиле из гаража Аль Капоне.
На границе с Финляндией, где, собственно, и проходила большая церемония, очки пришлось снять. Отель Langvik, стоящий в пятнадцати минутах езды от Хельсинки прямо на берегу Финского залива, построил финский президент Урхо Кекконен – большой друг нашего Леонида Ильича. А семья Ротенбергов реконструировала увядший памятник, превратив Langvik в модный spa-курорт. Открыли его в январе 2010 года.
«Компания получилась очень international, – вспоминает Марта. – Гости прилетели из Америки, из Германии, из Ниццы».
Накануне подружкам устроили девичник в местном spа, друзьям жениха – мальчишник в настоящей бане.
В день торжества были карета, церковь, праздничный ужин с Димой Маликовым и Жанной Фриске на десерт. Подвязку невеста не кидала, потому что забыла ее надеть, зато кидала букет – и его, всех растолкав, поймала Мартина двоюродная сестра.
«А потом был ураган», – смеется модель. «Ну да, – подхватывает Роман, – в воскресенье мы делали ланч для оставшихся гостей, такой без лишнего напряга, абсолютно casual, и вдруг начался совершенно сумасшедший ураган. Было классно – небо черное, ветер рвет волосы, музыка играет».
Их семейная жизнь в квартире на Чистых прудах, неподалеку от Покровских ворот, где с трудом разместились сорок две коробки с гардеробом Марты (а сколько еще осталось в Нью-Йорке!), на ураган совсем не похожа. Ссоры случаются, да: «У нас все на настроении. Когда плохое – ссоримся, хорошее – нет», – рассказывает Роман. Марте нелегко адаптироваться к Москве. «Я пока не чувствую ее своим городом. Пешком тут особо не походишь. В Нью-Йорке, где я прожила девять лет, все по-другому – и атмосфера, и ритм жизни. Да и пробки ваши убивают».
Роман считает, что это пустяки, дело житейское, пройдет. Просто Марте нужно время: «Я тоже, когда приехал из Лондона (Ротенберг окончил European Business School), дико скучал по паркам. Москва – город, что и говорить, сложный, зато и возможностей здесь тьма».
И Роман их использует. Он вполне успешно продвигается по службе: работает в «Газпромбанке», где в качестве общественной нагрузки курирует Континентальную хоккейную лигу – ее возглавляет зампред правления «Газпрома» и активный хоккеист Александр Медведев. Роман тоже хоккеист, но не только. Дзюдо занимался под началом отца, заслуженного тренера СССР и друга детства Владимира Путина. Но в пятнадцать лет лед окончательно победил татами. Теперь каждую субботу – матч любительской лиги, трижды в неделю – тренировки, ну и ежедневно – работа над коммерческими проектами КХЛ.
В лиге, помимо России, играют Латвия, Белоруссия и Казахстан. «По качеству игры и звездам мы вполне на уровне НХЛ. Но доходы американской лиги оцениваются в два с половиной миллиарда долларов, нам до этого еще далеко. В Штатах каждый пришедший на матч оставляет на стадионе в среднем триста долларов – сувениры с символикой, кружка-другая пива, лотереи. В России продавать пиво запрещено, символика хромает... Некоторые федерации еще и деньги телеканалам платят, чтобы соревнования показывали. Хотя должно быть ровно наоборот: именно телетрансляции – внушительная статья доходов клубов».
Потихоньку ситуация выправляется. На фоне успехов хоккейной сборной и неуспехов футбольной хоккей задвигает любителей погонять мяч в штрафную зону: болельщик потянулся на трибуны и готов платить за футболку (или все-таки хоккейку?) с портретом Алексея Яшина. Теперь, чтобы конкурировать с НХЛ, осталось только объединиться с другими хоккейными державами – Швецией, Чехией, Финляндией. Роман над этим работает.
Причем так плотно, что ночной жизнью жить перестал.
«Служба, семья, спорт, самообразование – где уж тут по клубам ходить? В выходные мы лучше на дачу к родителям поедем». «Я свое уже тоже оттусовала, – подхватывает Марта. – Теперь хочу инвестировать знания, полученные в модельной индустрии, в собственный бизнес». Читай – создать свою марку одежды. Первый опыт уже был: в восемь лет она нарисовала черный пиджак с плечами. «Мама недавно нашла тот рисунок и сказала: «Ну копия Balmain, только мой сидит лучше».
Название для бренда пока секрет, но офис в Столешниковом уже арендован, первые джинсы сшиты, а первые жакеты – в эскизах. «Моя коллекция – это такой секси-шик. Идеальный крой, все достоинства женской фигуры подчеркивает. Буду использовать драгоценные металлы и кожу. Все как нам нравится».
Марта поглядывает на свой золотой Rolex Daytona, купленный на первый серьезный гонорар и до сих пор самый любимый. Не понять смысла этого взгляда невозможно: молодоженам пора идти. Роман уточняет: «Мы часто делаем друг другу подарки: я, например, отменяю тренировку и остаюсь дома, а Марта, скажем, не едет на модную Неделю в Нью-Йорк. Время друг для друга – главная ценность». Поэтому они и спешили.
Фото: Слава Филиппов